Чужая (СИ) - Слета Екатерина

— Ну, давай же, — выкрикнула Айя, запрокинув голову, и накрыв его широкие и ухоженные ладони своими — шершавыми и грубыми от мозолей.

— Ты ужасна, — выдохнул Нирхасс, подаваясь вперед, вколачиваясь глубже, в послушную служанку, принимающую его так открыто, искренне. Отдающую себя самозабвенно и безвозмездно. Добровольно. Без остатка.

По-другому просто не умела.

Вскрикнула, упираясь ладонями в широкую грудь, выгибаясь в спине, принимая его еще глубже в себя.

Тело ликовало!

А внутри все металось и грело, протестовало. Раздирало несчастную изнутри. Вопило о предательстве самой себя.

И Нирхасс это чувствовал. Ощущал интуитивно. Злился. Тормозил, заставляя свирепеть взбудораженную Айю. Медлил. Останавливал их галоп, в котором девушка брала ведущую роль на себя.

— Что такое? — шипела она сквозь сцепленные зубы, — трахай уже, или не хочешь?

Вспылила.

Попыталась встать, отстраниться, но господин не позволил. Дернул чернавку обратно, обхватив за плечи. Насадил на себя сильнее, выдавив из девушки долгий и протяжный стон. Впился в приоткрытые губы болезненным поцелуем, запутался пятерней в ее взмокших волосах.

Чувство наполненности раздирало Айю изнутри. Было болезненным и сладким одновременно.

А Нирхасс все брал и брал ее, тянул за плечи на себя, задавал темп этому безумству. Смотрел на нее — растрепанную и раскрасневшуюся, и не мог с собой совладать. Желание подчинить было настолько сильным, что ассур терялся в собственных ощущениях, отдаваясь нахлынувшей их волне.

А еще плохо получалось контролировать зверя, запрятанного глубоко внутри. Он выл, истерил, скребся — желал показаться своей рабыне. Рвался наружу. Отображался в заострившихся клыках и удлинившихся ногтях, блестел в расширившихся зрачках. Рычал утробно. Страшно. Стонал голосом Нирхасса.

Но Айя этого уже не слышала, отдавая себя всю господину. Подмахивая бедрами навстречу его мощным и быстрым толчкам. Вскрикивала, обхватив обеими руками голову хозяина. Насаживалась на его естество, прогнав прочь все мысли. Была в те мгновения здесь и сейчас. Выла от раздирающих ее ощущений.

Такого странного секса у Майи не было никогда.

Ассур разрядился первым — вжал Айю в себя, обхватил обеими руками — прижал. Впился зубами в ее плечо, содрогаясь все телом. Выплеснулся в ее разгоряченное тело, глядя в затянутые туманом глаза. Айя кончила на его финальном выдохе. Просто резко вскрикнула, заелозила бедрами, вжалось носом в складку на шее. Замычала куда-то в пустоту. Прогнулась в спине, утыкаясь лбом в чужой подбородок, и обмякла, стала словно кисель.

Долго так лежала, приводя дыхание в норму и собираясь с мыслями. По всему выходило, что она снова сотворила какую-то дичь. Дважды за одну ночь.

Приподняла голову к окну, где уже появлялись первые блики пробуждающегося зимнего утра.

В ушах шумело, а в висках пульсировало. Дико хотелось спать, о чем Айя и заявила:

— Хочу спать…

Господин напрягся. Отстранил от себя обмякшее девичье тело и, придерживая штаны, направился к постели. Что-то зашипел сквозь сцепленные зубы, швыряя на пол подушку и тяжелое покрывало с кровати.

— Твое место с этой ночи там! — Нирхасс указал на шкуру барса у камина.

Айя непонимающе уставилась в указанном направлении, вздохнула, ощущая, как по внутренней стороне бедра стекает что-то теплое. Махнула в сторону мостящегося на широкой кровати господина рукой. Подхватила мягкую подушку и плед, оттащила поближе к камину и рухнула на снежного барса, натягивая до подбородка так щедро брошенный ей плед.

Будучи трезвой, Айя никогда бы ничего подобного не сделала. Скорее бы просто ушла, не бросив и взгляда на мерзкого ассура…

Но сейчас, разомлевшая от крепкого вина, сытной еды и странного, спешного секса, девушка просто уснула, едва коснувшись щекой шелковистой наволочки подушки господина.

А Нирхасс, напротив, еще долго не мог уснуть, смотрел отсутствующим взглядом в потолок, ловя отблески рассвета, пробивающиеся сквозь украшенное инеем окно…

Глава двенадцатая

Утро для Айи наступило быстро и громко. Казалось, только мгновение назад она уснула, как тут же подорвалась, осоловело озираясь по сторонам. Голова на такое действо отозвалась тупой болью в висках и закружилась. Служанка была все еще неслабо пьяна.

Нирхасс стоял в дверях и с кем-то разговаривал. Таинственный кто-то вещал встревоженным мужским голосом, до Айи слова долетали приглушенно.

— Поселенья у гор полыхают, господин. Сумасшедший король перешел к действиям. Прибывший всадник говорит, что вместе с людьми короля были и воины с гербом Белой Лилии. Они выжигают все, не щадят ни женщин, ни стариков. Детей уводят по Плачущему ущелью в земли короля. К вечеру они выжгут все Пригорье, господин.

Айя заметила, как напряглась широкая спина ассура.

— Ты уверен, насчет Белой Лилии? — глухо уточнил Нирхасс.

— Да, господин, — ответил встревоженный голос.

Хозяин несколько долгих мгновений молчал, а затем отдал короткий приказ, прикрывая за собой дверь.

— Готовьте отряд Доргала, выдвигаемся через полчаса. Отошли посыльного в гарнизон в Хасароне, пусть немедля отправляют всех прямиком к Пригорью. В замке вели оставить с дюжину воинов Гриноса. Сам он с нами. Выполняй.

Даже будучи пьяной, служанка поняла, что дело пахнет жаренным. Замерла сидя у камина и натянула покрывало до самого подбородка. Боялась лишний раз вдохнуть, такое напряжение вдруг воцарилось в покоях.

— Жадный, старый дурак, — прошипел сквозь зубы господин, подхватывая с постели свою рубашку. Быстро прошел к огромному шкафу, чем-то зашуршал внутри. Прикрыл дверцу и направился к выходу с каким-то большим узлом в руках. Уже у самой двери будто бы вспомнил о чем-то, обернулся.

Бросил хмурый взгляд на, застывшую испуганным сусликом, Айю. Скривился и, развернувшись, в пару шагов преодолел разделяющее их расстояние. Присел перед ней на корточки, заглядывая в ошарашенное лицо.

— С этого дня ты не работаешь на нижних кухнях. Будешь помогать Тойре и следовать ее поручениям, я предупрежу. И даже не думай, что работы меньше станет, не обольщайся. Про свою конюшню забудь — спишь здесь. Поняла?

Айя неуверенно кивнула, переваривая услышанное. А мужчина вдруг резко дернулся вперед, и служанка жалобно вскрикнула, вцепившись обеими руками в его — стальную и напряженную, с длинными горячими пальцами. Нирхасс крепко ухватил несчастную за горло, отрезая легким доступ к кислороду.

— И только смей опять бежать. Больше пощады не будет. Ты понимаешь меня, Айя? — прорычал в самое, болезненно раскрасневшееся, лицо.

У девчонки и слова выдавить не получалось в ответ. Вместо того энергично закивала, как китайский болванчик.

Нирхасс еще пару секунд внимательно смотрел на ее лицо и, оголившуюся, лихорадочно вздымающуюся, в жажде спасительно глотка воздуха, грудь. Что творилось там, в глубине его широких, темных зрачков, было непонятно.

Подался вперед, коснулся губами влажных ресниц и ослабил хватку. Отпустил послушную чернавку, больно ущипнул за щеку и поднялся. Развернулся на пятках и быстрым шагом покинул свою спальню, громко шваркнув дверью напоследок.