Глоссарий - Дмитрий Распопов

ударил в мое лезвие и… просто прошел его насквозь. Никто, кроме меня и его не видел

этого и его глаза выражали удивление и недоумение, когда мой клинок внезапно

переместился выше, пронзив туда, куда он сам хотел меня ударить.

- Как? – едва прошептал он и упал на землю, моя половина успела вытащить

клинок и теперь хищно оскалившись спросила.

- Еще есть желающие? А то вы меня этой царапиной только раззадорили!

Я не видел свое лицо, когда мной владела другая часть меня, но зрелище явно

было не приятное, поскольку молча люди виконта подняли тело и положив его поперек

седла одного из всадников, поехали обратно. Виконт кинул на меня злобный взгляд, но

промолчал, сейчас было время либо скрестить клинки либо уйти пораженным. Время

разговоров кончилось.

Едва контроль вернулся ко мне, вернулась и боль от раны, а также слабость, что

подкосила меня. Пастухи, что открыв рот смотрели за боем господ, тут же подбежали ко

мне, на их радостных лицах я видел такое восхищение и азарт, что понял, нужно пока

забыть о ране.

- Теперь водите сюда скот без опаски, если будут нападки людей барона,

обращайтесь к управляющему, он известит меня, - выпрямившись, стараясь не показать, как мне больно спокойно сказал я.

- Господин! Хозяин! – они галдели, пока их не окрикнул старший из них.

Он подошел ко мне, разрывая свою рубаху на лоскутки.

- Тихо вы, не видите хозяин ранен. Я перевяжу вас господин?

Благодарно ему кивнув, я подставился по его руки. Аккуратно, а главное так

удобно наложив на меня повязку, что боль на половину утихла, он поклонился мне.

- Может быть вызвать повозку? – спросил он.

- Доеду так, - переоценивая себя, сначала сказал я и только когда садился на

лошадь понял, что сглупил. Отступать было поздно, я слегка лег на шею лошади, направив

её в сторону дома. Стараясь не шевелиться, я едва доехал до ворот, увидев что со мной

что-то не так, ко мне бросились слуги и управляющий. С их помощью я с трудом

спустился на землю.

- Врача пригласи, я ранен, - попросил я управляющего, в ответ на его ищущий по

моему телу взгляд, повязка была скрыта камзолом.

- Что, неужели наш монашек поранился о ветку? – язвительный голос, который я

мог признать из тысяч раздался позади меня.

Я резко повернулся в направлении голоса, словно меня окатили кипятком,. Стоя на

крыльце, Ричард держал под руку мою жену, причем Натали переплела свою руку с его.

- Натали, нужно бережнее относиться к мужу, - улыбаясь он обратился к моей

жене, язвительным тоном, - а то его любая птичка зашибить сможет. Я вот знаю одну

пикантную историю из его детства, может быть рассказать тебе?

Натали сразу же заинтересовалась. Я потом не помнил того, что произошло, все

что я ощутил, когда сознание вернулось ко мне, это что сижу над телом поверженного

брата и мешу его лицо кулаками. Не обращая на крики и визг, а также женские руки, которые с силой пытались меня от него оттянуть.

Стараясь не встречаться с ней взглядом, я прекратил избиение и встав, пошел к

себе.

- Чудовище! Будь ты проклят! Я ненавижу тебя! – слова оскорбления обожгли мне

спину, заставив вздрогнуть.

Уже в дверях, я позволил себе обернуться, жена гоняла слуг, чтобы бережно

уложить графа и хлопотала возле него почище наседки, что оберегает свое гнездо. То, что

между ними что-то есть было понятно и без слов. Мне никогда не доставалось и сотой

доли этой заботы и участия.

Сердце стало замедляться, успокаиваясь от произошедшего, зная кто виновен в

том, что я себя перестал контролировать, я сказал.

- «Еще раз так сделаешь и больше никогда тебя не выпущу. Это понятно?».

В ответ раздалось ворчание, но ни слова не было произнесено в ответ.

- «Так–то лучше», - я с трудом дошел до комнаты и в одиночку стал раздеваться.

Сердце резануло болью еще раз, жена согнала всех слуг на переноску графа, а

мне, раненному серьезнее, приходилось самому раздеваться и укладываться в постель.

Сарени, только мой верный Сарени сразу же пришел и доложил, что доктор скоро будет, а

пока он сам может перевязать мою рану. Благодарный ему, я отказался, сказав что старший

пастух уже сделал это, я попросил передать ему от меня серебряную монету в

благодарность.

Не смотря на возгласы возмущения Натали, доктора первого привели ко мне,

управляющий не смотря на её недовольство сказал, что моя рана значительно серьезнее

побитого графа и только ответ доктора, что так и есть когда он снял повязку, заставили её

поджав губы стоять в дверях, ожидая когда со мной закончат.

Лежа и вздрагивая от каждого укола иголкой, чем штопал меня доктор, я видел её

лицо когда она думала, что на неё никто не смотрит. Всю гамму чувств я увидел по

отношению к себе, лучшее из которого было равнодушие.

Тесня недовольную темную половину, в сердце стало закрадываться отчаяние и

пустота. Что я вздумал, кого я могу покорить? Она ненавидит меня. Даже сейчас, когда я

ранен она больше беспокоится за него. Холодный кристаллик льда, словно из детской

сказки про Снежную королеву уколол меня в сердце. Слезы моментально высохли, и

повернулся я уже к закончившему со мной доктору и Сарени с абсолютно спокойным

лицом.

Следующим утром примчался отец и брат, едва узнав по утру о произошедшим.

Если бы я не был ранен, то на меня тут же набросился бы Генри, а так он лишь грязно

ругал меня и обещал, как только я пойду на поправку заделается со мной.

Если бы не Натали, вставшая между нами, когда я озверев поднялся с кровати и

приказал ему убираться из моего дома, то дуэль точно бы состоялась. Посмотрев на меня

уничижительным взглядом, как будто это я был в чужом доме и орал на хозяина, она

вместе с Генри удалилась.

Вот так бесславно и погиб мой тщательно лелеемый полгода план завоевать

доверие жены. Все было испорчено настолько, насколько вообще было можно испортить.

Избив её любовника, я лишился малейших шансов на взаимность.

Они не дождались моего отъезда. Под вполне благовидным предлогом того, что он

ранен, граф остался в моем доме. Натали и слушать меня не желала, чтобы его перевезли в

замок отца, она даже уговорила его, чтобы Ричард остался в доме, где его избили, чтобы

так загладить вину. Всё решив без меня, она пропадала в его комнате все время, заставляя

меня безумно ревновать и мучатся не только от воспалившейся раны, но и бездушия жены.

Ко мне она приходила несколько раз, порадовав меня, справиться о самочувствии,

но когда узнала, откуда у меня появилась рана, да еще как я решил её «просьбу» с

виконтом, она забыла обо мне напрочь. Так что оставшееся время я проводил один.

Ревность мучала меня все сильнее, а чувство безнадежности все ширилось, вызывая во

мне внезапные припадки то ярости, то любви к ней. Я не знал, что мне делать.

Последним гвоздем в гроб наших отношений было то, что произошло перед

последним днем, когда граф должен был отбыть к себе в замок. Ночью я почувствовал, как

меня будят и вскинувшись, едва не зарезал своего управляющего. Приложив палец к

губам, он предложив руку повел меня в крыло жены, но не доходя до её комнаты, свернул

в другую, сообщавшуюся с её, заколоченной дверью. Отодвинув хитро замаскированную

дощечку, он извиняющее посмотрел на меня, в тусклом свете свечи мне было видно, что

он сильно смущен.

Один взгляд внутрь, показал мне все. Оказалось я ошибался, и Натали не

изменяла мне раньше с братом, она делала это сейчас. Видимо раньше у них не доходило

дело до прямого занятия любовью, поскольку было видно, что она еще немного

сопротивляется, но уступая тем не менее его жадным рукам, которые уже занялись её

грудью и время от времени настойчиво пытались задрать юбки.

- «Что ты сидишь? – поинтересовались у меня, - зайди, убей его, а её хорошенько

изнасилуй. Покажи ей кто в доме хозяин. Поверь, все твои проблемы решаться всего двумя

простыми действиями».

- «Ага, а потом всю жизнь быть братоубийцей и ненавидим отцом и женой? – вяло

попытался я отстоять свою точку зрения, - да и Натали после этого так возненавидит меня, что проще самому будет перерезать себе вены».

- «Вот же ты слабак, - презрительно хмыкнула темная половинка, - я могу все

сделать за тебя».

- «Я не оправдываю брата, но ты тоже хороша, из-за твоего вмешательства она

сейчас отдается ему, пожалела видимо бедняшку».

- «Да, да, во всем вини меня, - раздался изнутри холодный смех, - моя воля, я бы

эту сучку сейчас….».

Я не дослушал, а помотав головой кинул последний взгляд в щелку, смотреть

дальше было нет смысла. Руки брата, пока я спорил сам с собой, проникли под юбки

Натали и задрав их, шарили у неё между ног, вызывая судороги страсти и тихие стоны.