Талисман Белой Волчицы - Ирина Мельникова

Но молодежь весело болтала, не обращая внимания на его виноватые взгляды. И Владимир Константинович облегченно вздыхал. Он понимал, что стоит Маше и Алексею очутиться на берегу озера, как тут же все неприятные впечатления от этой поездки исчезнут и останется лишь восторг от созерцания удивительной красоты ландшафта: высоких заснеженных горных пиков на горизонте и зеркальной, слегка вспаханной ветерком глади озера, лежащего в рамке лиственничной, простеганной молодым березняком тайги.

Коляска выехала на узкую каменистую дорогу, которая резво вбежала на крутой увал, и Владимир Константинович натянул поводья, останавливая лошадь.

— О боже! Какая прелесть! — воскликнула Маша. Она раскинула руки, словно пыталась обнять весь этот огромный мир: и лес, и горы, и озеро, а, возможно, за компанию и Алексея с дядюшкой, радостно засмеялась и, минуя подножку, спрыгнула на землю. И уже через мгновение, подобрав юбки, мчалась вниз к озеру по узкой тропинке, которая вилась между камнями и обрывалась у самой воды.

Алексей припустил следом.

— Маша, Илья, осторожнее! — крикнул им сверху Владимир Константинович, привязывая лошадь к кусту акации, чьи пыльные заросли затянули поверху увал. Алексей догнал Машу уже на берегу, за несколько шагов до воды. Схватил за руку и прошептал, задыхаясь:

— Разве можно так бегать? Вы же могли себе шею свернуть!

— Господи, какая проза! — засмеялась Маша, но руки не отняла. — Посмотрите, что за благодать вокруг! Вода, точно расплавленный янтарь, а тучи-то, тучи! — Она подняла лицо к небу. — Словно старинного письма иконы! Те же краски, те же тщательность и тонкость… — Она перевела дыхание и вопросительно посмотрела на Алексея. — Вы никогда не задумывались над тем, насколько старательно создавался мир, в котором мы живем, и как по-варварски мы с ним обращаемся? Мы ведем себя как дикари, живем одним днем, выстраиваем свой маленький, жалкий мирок и, если он рушится, воспринимаем это как вселенскую трагедию. И совсем не задумываемся над тем, что рушится и уничтожается гораздо большее… — Она внезапно замолчала, перевела взгляд за спину Алексея и недоуменно спросила:

— А это кто? Тоже дядюшкин знакомый?

Алексей повернулся и увидел на вершине увала еще один экипаж, более солидный и богатый, чем коляска учителя.

А по тропинке к озеру спускались два человека. Один, несомненно, был Владимир Константинович, а второй, Алексей даже скривился от досады, Михаил Кретов. С горы он сбегал почти вприпрыжку, лишь на самых крутых участках слегка тормозил и подавал руку учителю. Он что-то нес под мышкой, и через несколько секунд Алексей разглядел, что это тот самый туес, из которого Хатанга доставал свои находки, чтобы показать их Маше. Выходит, купец действительно скупал у старика древние вещицы, причем в нарушение закона, так как все найденное в курганах тот должен был сдавать в казну. Выходит, не сдавал… А если и сдавал, то самую малость, для отвода глаз…

Все эти мысли промелькнули в голове Алексея за считанные секунды: ровно столько времени понадобилось Михаилу, чтобы достичь берега. Причем последние метры он преодолел, не глядя себе под ноги, но зато не спуская глаз с Маши. И это очень не понравилось Алексею. Но девушке, видимо, тоже не пришлось по вкусу столь пристальное внимание. Она зябко передернула плечами и, когда Кретов поравнялся с ней, смерила его отнюдь не теплым взглядом.

Но Михаила, похоже, это совсем не смутило. Не поздоровавшись, он насмешливо произнес:

— Кажется, я здесь кому-то помешал?

Маша надела очки, которые до этого висели на цепочке у нее на груди, окинула Михаила строгим взглядом и подчеркнуто вежливо произнесла:

— Конечно же, вы нам помешали! Не поздоровались, не представились и достаточно бесцеремонно вторглись в разговор.

Михаил явно опешил и даже бросил взгляд в сторону Владимира Константиновича, слишком быстрый, чтобы учитель понял, что у него попросили помощи, но Алексей по глазам уловил это мгновенное замешательство и откровенно обрадовался: получил купчик отлуп по полной программе.

Наверняка никто не смел говорить с Михаилом подобным тоном, вернее, выговаривать за столь мелкие, на его взгляд, проступки.

Но Михаил мгновенно оценил ситуацию и переменил тон:

— Простите за ради Христа, — он склонил голову в поклоне, — некому было Мишку Кретова отесать и на путь истинный наставить! Светским хитростям не обучен, ножками шаркать не умею. Так что принимайте какой есть! — Он прижал ладонь к груди. — Давайте, знакомиться, Мария Викторовна! — Он хитро блеснул глазами и расплылся в улыбке. — Я ведь пока с горки бежал, все про вас у дядюшки разузнал. Даже то, что вы древностями интересуетесь, — он кивнул на туес, который продолжал держать под мышкой. — Хотите, подарю?

— Что вы, не надо, — произнесла Маша и покраснела. — Я от незнакомых людей подарки не принимаю.

— А что ж нам мешает познакомиться ближе? — улыбнулся Михаил, и Алексей, несмотря на оставшуюся в душе неприязнь к купцу, должен был признать, что тот дьявольски хорош собой. Ни единой черточкой не напоминал он ни братца своего старшего Никодима, ни свою лупоглазую племянницу. От отца достались ему черные как смоль волосы, густые и волнистые, да крепкие скулы и подбородок. А от матери наверняка нос классической формы, с небольшой горбинкой, и глаза — большие, серые, отливающие в некоторые моменты почти небесной голубизной и потому особенно яркие на почти дочерна загоревшем лице.

Михаил подошел к ним вплотную и протянул руку Алексею.

— Здравствуйте, Илья Николаевич! Как ваши успехи по прижатию Тригера к ногтю?

Алексей с недоумением посмотрел на него:

— С какой стати я должен его прижимать? Он вполне удовлетворительно справляется с делами на заводе.

— Что ж тогда денег у меня просит на жалованье рабочим, если с делами справляется? — поинтересовался Михаил. — У меня на приисках подобных казусов не наблюдается.

— И вы отказали ему?

— И как только вы догадались? — весьма учтиво справился Михаил. — У меня ответ один: если не распорядился вовремя, не подсуетился, чтобы товар продать, пусть теперь выкручивается как может! На то он и управляющий, чтобы управлять заводом достойным образом.

— Но он весьма достойно управляет заводом. — Алексей почувствовал несомненную обиду за Тригера. — Производство отлажено, домны не простаивают, руду и уголь подвозят без перебоев…

— Произвести можно что угодно и сколько угодно, — произнес Михаил сухо и перевел взгляд на Машу, да так и не отвел его, хотя продолжал спорить с Алексеем. — Главное — товар сбыть! Товар продал, получил деньги, часть на жалованье пустил, другую — на станки и оборудование, а остальное — хозяину, чтоб у того на сердце повеселело.

А пока изделия на складе, будь они хоть трижды золотые, никакой радости от этого не наблюдается.

— Но… — попытался возразить ему Алексей.

Но Михаил, по-прежнему не спуская взгляда с Маши, обнял его свободной рукой за плечи и неожиданно дружелюбно предложил:

— Давай оставим эти разговоры на потом. Что, у нас более приятных тем для беседы не найдется?

Сзади подошел Владимир Константинович.

— Извини, Миша, но мы спешим. Нам еще до Тесинска добираться.

— Какой еще Тесинск? — повернулся к нему Михаил. — Куда это вы на ночь глядя поедете? Оставайтесь у меня на даче. Тут по берегу пройти не дальше сотни шагов.

Вон за той скалой, — кивнул он в сторону заросшего кустарником утеса, — она и расположена. В доме два десятка комнат, выбирайте, кому что приглянется. Из обслуги, правда, только сторож да повар. Я на этот раз сюда один приехал, даже без Федьки. Вчера ногу, шельма, подвернул, так что оставил его пока в городе. — Он наклонился и опустил туес к Машиным ногам. — Мария Викторовна, голубушка, будьте милостивы! Говорят, вы большой знаток по этим безделушкам. Помогите разобраться, что к чему в этом хламе!

Маша смерила его негодующим взглядом.

— Как вы смеете называть это хламом? Вы за бесценок скупаете древние вещи, даже не понимая их истинной ценности. Я не удивлюсь, что и хранятся они у вас в безобразнейшем состоянии. — И добавила уже тише:

— Если вообще хранятся…

— Ну насчет этого будьте спокойны! — усмехнулся Михаил. — Денег я на ветер не бросаю и счет им знаю. Возможно, я не настолько, как вы, Мария Викторовна, разбираюсь в древностях, но, будьте уверены, все, что мной приобретается, хранится надлежащим образом.

— Прекрасно, если так! — Маша протянула ему руку. — Прощайте, господин Кретов! Желаю вам успехов в приобретении и хранении ваших сокровищ! Одно только мне не понятно: что для вас собирательство древностей? Дань моде или желание прибрать к рукам все, что плохо лежит?

Михаил побагровел, но, против обыкновения, ответил достаточно мягко:

— К вашему сведению, Мария Викторовна, к моде я отношусь довольно прохладно и поступаю всегда так, как сердце подсказывает. — Он с вызовом посмотрел ей в глаза и вдруг лихо подкрутил густой черный ус и рассмеялся, явив свету полоску ослепительно белых зубов: