Корт XXIII - Леонид Иванович Моргун

главный кибернетик Чон Легуан. — Я несколько не понял сути ваших возражений. Вы что же, ставите под сомнение аналитические способности Системы-1?

— Вы правильно поняли.

— Но это же нонсенс! — развел руками кибернетик и беспомощно оглядел зал. — О чем он говорит, этот человек? Как может испортиться аналитическая машина? Электроны, что ли, скрипят? Или полупроводники заедают? — Эти слова, сказанные с видом полнейшего недоумения, вызвали в зале улыбки.

— Да поймите же вы, инспектор, — продолжал кибернетик, — такой крупный компьютер, как Система-1, не может просто так взять и испортиться. В ней может быть неисправной одна деталь, вторая. Но все остальные немедленно дадут об этом знать. Что же вы думаете, Система-1 спрятана где-то под землей, в пещере, в океане? Ничего подобного. Она — везде. Система-1 — это комплекс взаимосвязанных вычислительных машин, разбросанных по всей планете, снабженных миллиардами датчиков и информационных точек. При этом все машины независимы друг от друга. Вы можете уничтожить одну, две, десять таких машин, но Система-1 все равно будет работать, может быть, чуть медленнее, чем раньше, но абсолютно верно. И если один компьютер допустит ошибку, то остальные ее обязательно уловят, выдадут независимое суждение, и таким образом, истина восторжествует! Простая, строгая математическая истина!

— Ну хорошо, — устало сказал Гурилин. — Будем считать, что вы меня убедили. И что статистика, выдаваемая машиной, абсолютно верная. И что количество преступлений у нас стремительно катится к нулю. Сокращайте судейский аппарат, увольняйте судей, адвокатов, прокуроров, но Москву-то оставьте в покое! Вы слышите? Почему за ошибку в вычислениях мы должны расплачиваться ценой нашей истории?

В зале наступила тишина. И тогда инспектор как можно доступнее и подробнее изложил обстоятельства ошибки проектировщиков, которая грозила обернуться необратимыми последствиями. Однако с каждой минутой он видел, что теряет внимание своих слушателей, когда он закончил, в зале уже царил оживленный шумок.

— Я хочу призвать к порядку почтенных депутатов, — объявил председатель. — С немалым сожалением вынужден констатировать пренебрежение к своим депутатским обязанностям депутата Гурилина. Если бы он соизволил чуть чаще присутствовать на сессиях муниципалитета, которые, как известно, проходят круглосуточно…

— Простите, но большую часть суток я работаю, а оставшуюся — сплю, — резко бросил инспектор.

— …или хотя бы читал по утрам бюллетень сессии, который рассылается всем депутатам, — продолжал председатель, — он конечно бы знал, что, отозвавшись на мнение общественности, сессия приняла соответствующее постановление и обратилась в правительство с категорическим запросом, который будет рассмотрен всепланетным парламентом сразу же после каникул, то есть в начале июля нынешнего года.

— Боюсь, что к тому моменту будет уже поздно, — сказал инспектор. — Через двое суток стройка ворвется на территорию исторического центра и сметет его с лица земли. Неужели же и тогда все вы будете сидеть здесь так же спокойно и невозмутимо? И будете так же покорно спать и вытягивать руки, когда надо? И в вас не пробудится ни запоздалое раскаяние, ни муки совести, и вопль душевный не исторгнется из ваших глоток? Да люди ли вы после этого или бездушные роботы?..

— Прекратите! — возмутился председатель. — Никто не давал вам права оскорблять доверенных лиц планеты.

— А тем более роботов, — заметил кибернетик.

Сойдя со своего места, Гурилин подошел к нему и схватил за руку:

— Послушайте, Чон, я всегда вас уважал. Я знаю, вы обожаете киберов, но ведь не больше, чем людей?.. Заклинаю вас, остановите стройку, потушите плазменные горелки, выключите Систему!..

— Да понимаете ли вы, что говорите, безумный вы человек! — воскликнул Легуан. — Остановить стройку в настоящий момент возможно, только выключив энергопитание всей Системы-1. Вы понимаете, что это значит? На всей планете моментально остановятся все поезда, пароходы, автомашины, обрушатся вниз самолеты, взорвутся на старте ракеты! Это значит, что вмиг встанут все комбайны, элеваторы, все металлообрабатывающие комплексы, рыбные и планктонные базы, отключится электроэнергия, климатические, силовые и радиолокационные станции! Тайфуны, мрак, холод, голод, катастрофы и аварии обрушатся на планету. Это главная причина, по которой я не могу отключить Систему-1, как бы я ни уважал вас и вашу историю. Но есть и еще одна причина. Пока светит Солнце, пока дуют ветры, пока Луна вызывает приливы и отливы океанов, пока текут реки, вращающие турбины, короче, пока на десятки тысяч вычислительных машин, из которых состоит Система-1, подается электроэнергия, Система будет действовать. И неукоснительно выполнять поставленные перед ней задачи.

Медленно повернувшись, инспектор побрел к выходу, механически переставляя непослушные, будто ватные ноги.

— Ставится на голосование второе предложение докладчика, — возвестил председатель. — Передача судебного разбирательства в ведение Системы-1. Ваши предложения, контрпредложения?

— Временная передача, — воскликнул кто-то.

— В порядке эксперимента, — поддержал его другой.

— Сроком на неделю, — дополнил третий.

— Еще будут предложения? — призывал председатель. — Нет? Ставим вопрос на голосование, кто за-против-воздержался-единогласно!..

Выйдя в ангар, Гурилин без особого огорчения констатировал, что его турболет исчез вместе с содержимым. Домой пришлось добираться общественным транспортом.

Глава десятая

ОЧЕВИДЦЫ

Возвращаясь домой в кабине аэробуса, затем вагонами скоростных надземных экспрессов, сидя на лавочках движущихся с черепашьей скоростью эскалаторов, Андрон Гурилин впервые за долгие годы увидел город как бы изнутри, соприкоснулся с жизнью и бытом многомиллионного людского муравейника. До сегодняшнего дня непроницаемые стекла турболета, всевидящий экран персонального пульта ставили его над этой жизнью, порой в глубине души ему даже казалось, что, если бы не его недреманное око, мир охватила бы волна безумия и хаоса. Но сейчас, когда его функции были переданы автоматам, когда сами люди отреклись от человека как меры всех вещей, сотни и тысячи встреченных им сегодня людей стали ему намного ближе, чем ранее, когда он был лишь исполнительным и расторопным слугой при Системе-1.

Он про никся трепетом и жалостью к молодым, которые, отгородившись от всего мира газеткой, целовались на заднем сиденье вагона; он новыми глазами взглянул на вечернее скопище народа на улицах, на толпы людей, штурмующих вагоны. Кряхтя и весело переругиваясь, они втискивались, образуя единую, монолитно сплоченную армию, основной целью которой, казалось, было не допустить людей к выходу. И между двумя группами разыгрывались веселые побоища, в которых трещали одежды и градом сыпались пуговицы.

И на несколько минут каждый вновь становился самим собой — чиновником, студентом, просто обывателем, кто-то слушал радио, другой — «жучка», третий смотрел видеорекламу, четвертый — программу новостей в матовом проеме окна. Но спустя некоторое время все сходящие вновь соединялись в единый кулак, дабы проложить себе путь к выходу сквозь осадившие вагоны толпы.

И видел он буйную, ключом кипящую молодость и неприглядную и жалкую во все времена старость. Неожиданно открылось ему и новое административно-территориальное деление