Дозоры не работают вместе - Николай Желунов

– Зачем?

– Мне нужно задать ему один вопрос.

– Всего один?

– Да.

Кельт снял шляпу, положил ее на колено. У него оказалось довольно красивое, правильно очерченное лицо, густые темные волосы, переходящие на висках в бакенбарды, короткий прямой нос, блестящие черные глаза.

– Не знаю я никакого Тидрека, камрад, – сказал он устало, – и никогда не слыхал о таком.

Максим разлил по стаканам остатки коньяка:

– И ты ничем не поможешь мне… камрад?

– Ты ведь приехал из России, верно? – ответил Кельт вопросом на вопрос.

– Возможно.

– В любом случае ты должен что-то знать, раз уж ты с той стороны. Расскажи, что случилось в русской столице. Почему нам запретили пользоваться магией, черт побери? Мы здесь знаем только одно – была какая-то серьезная разборка с Темными. Информация доходит не сразу…

Баженов покачал головой:

– Это не простая разборка. Были похищены и убиты несколько Темных в Москве. Исчез глава Ночного Дозора – бесследно. Похитители до сих пор неизвестны, мы знаем только, что след ведет на Запад.

Кельт маленькими глотками пил коньяк. Лицо его блестело от пота.

– Будет новая большая война?

Максим пожал плечами.

– Знаешь, камрад Гюнтер или как тебя там, – Кельт тяжело вздохнул, – если Договор будет разорван, нам тут настанет быстрый капут. Мы здесь в явном меньшинстве. И если рванет – даже от Гамбурга до границы добежать не успеем.

– Поэтому Инквизиция и наложила запрет на любые магические действия на всем континенте, от Лиссабона до Камчатки. Карантин на целый месяц или больше – пока не решат, что ситуация успокоилась. Великая заморозка. Отпуск для всех нас.

– Ты думаешь, это разумно? Мы сейчас беззащитны перед Америкой, как младенцы перед вооруженным бандитом.

– Я ни в чем не уверен. Америка не имеет права вмешиваться в наши дела. Ситуация в России стала слишком взрывоопасной. В какой-то момент подозрение пало на Ночной Дозор, и Инквизиция поставила Светлому Совету ультиматум: или выдайте пленных, или все пройдут через принудительную исповедь с приостановкой всех проектов. Лишь в последний момент ценой невероятных усилий нам удалось обнаружить похищенных Темных (почти все они были мертвы) и остановить вступление приговора в силу. Тогда Темные, которые уже рассчитывали на серьезное изменение баланса сил в свою сторону, пришли в ярость и пытались атаковать штаб Ночного Дозора в Москве. После этого Инквизиция и пошла на заморозку. Понимаю, как это тяжело… но если подумать, месяц – не такой уж большой срок.

– Это настоящая пытка, камрад. Но почему не в России, а везде, по всему континенту?

– А ты не понимаешь, Кельт? Для сильного мага не проблема нанести удар и за тысячу километров от жертвы.

– Да, с этим не поспоришь.

– Такое уже бывало. В тринадцатом веке, когда был разгромлен орден тамплиеров. Сразу несколько государств оказались тогда на грани уничтожения. Лишь вмешательство Инквизиции и Великий Холод остановили катастрофу.

Коньяк закончился. Мужчины встали из-за стола.

– Тебе нужно бы поговорить со стариками, камрад Гюнтер. Но война разметала всех и – наоборот – принесла волну пришлых. Есть, впрочем, одна женщина. Она может знать твоего старого друга.

– Он мне не друг…

– Как знаешь. Поговори с ней, может быть, чего-то добьешься. Но я скажу тебе: если бы твой Тидрек был еще в Гамбурге, я бы знал о нем.

Максим только упрямо сжал губы.

– Знаешь, что я тебе скажу, камрад с той стороны, – понизив голос почти до шепота, проговорил Кельт, – поганая эта затея с Холодом. Без магии мы беззащитны даже перед людьми. Вот что самое скверное.

VIII

США, Нью-Йорк, штаб Дневного Дозора на Уолл-стрит,

2 октября 1962 года

Почти в то же самое время, когда Максим стряхивал «хвост» в Гамбурге, на другом краю света, в небоскребе из черного стекла и металла в деловом центре Америки, дежурный Дневного Дозора принял необычный сигнал. Поколебавшись минуту – стоит ли сообщать наверх? – он все же набрал прямой номер своего шефа:

– Добрый день, сэр, мистер Розенфельд. Говорит дежурный Дэниелс.

– Говори быстрей, я занят, – недовольно буркнули в трубке.

– Поступило сообщение от одного из наших агентов. Какой-то человек попытался сегодня утром проникнуть в закрытое хранилище Библиотеки Конгресса в Вашингтоне.

– Человек? Не Иной?

– Именно человек, сэр.

– Да и черт бы с ним, Дэниелс. Ты же понимаешь, человеку туда никогда не попасть. Он что, пытался найти вход в закрытый зал?

– О нет, сэр. Он прямо спросил у нашего библиотекаря Книгу Иерусалимских Пророков из особого хранилища. Библиотекарь, разумеется, сделал вид, что не понимает, о чем речь, и незнакомец предложил сам проводить его. Библиотекарь отказал, сославшись на правила.

– И это все?

– Полчаса назад этого типа видели в Музее Гуггенхайма. Осмелюсь напомнить… вы ведь знаете, сэр, что будет, если кто-то посторонний проникнет в его подвалы.

Некоторое время Дэниелс слушал сосредоточенное пыхтение на том конце провода.

– Вот что, сынок. Я хочу знать, кто этот парень и что ему понадобилось. Если он безобидный любитель древностей – установите за ним наблюдение. Если за этим стоят Светлые… или Советы – что одно и то же, – я решу, как действовать в таком случае.

– Будет исполнено, сэр.

Майк Розенфельд бросил трубку на рычаг и откинулся в кожаном кресле. Затем достал из коробки сигару, откусил кончик и закурил от кедровой щепки. Сигара напомнила ему о Кубе, и на душе заскребли кошки. Вот где бы сейчас наводить порядок – а вместо этого он занят черт знает чем. Розенфельд поднялся на ноги, нервно прошелся взад-вперед по кабинету – невысокий, кругленький, лысеющий, в твидовом костюме цвета еловой коры, с желтым галстуком-бабочкой на груди. За толстыми линзами очков – маленькие глазки, обложенные болезненной синевой. Майк с отвращением посмотрел на дубовый письменный стол, заваленный донесениями о поисках убийц Джо Стивенсона. «С каким бы удовольствием я бы поменял эту мороку на работу Дэниелса: догнать, проследить, схватить… Советы свили уютненькое гнездышко под самым нашим носом, на Кубе, а мы, словно дети, продолжаем верить в нерушимость Договора и ловим пешек вместо того, чтобы ударить всеми силами по королю».

Розенфельд заставил себя сесть в кресло и читать одно за другим донесения агентов. Все они были так же скучны, как и длинны. Джо Стивенсон, сильнейший вампир Западного полушария, тайный король чернокожей Америки и ближайший соратник шефа Дневного Дозора Мак-Артура, был убит в собственном доме вместе с женой и четырьмя детьми. Убит по старинке, серебряным кинжалом в сердце. Лицо Розенфельда болезненно исказилось при виде фотографий с места преступления, он поспешно спрятал их в конверт. Убийца не оставил ни следа… ни мотива…

Впрочем, разве кто-то от Лос-Анджелеса до Бостона сомневается в мотивах убийц сильного и опасного Темного мага?

– Сукины дети! Ну почему вы не оставили нам легального повода вышибить из вас дух!

Затрещал на столе телефон, и Майк, взметнув искры в пепельнице, затушил сигару.

– Мистер Розенфельд, – сказала секретарша, – вас спрашивает Патрик Дэниелс по внешней линии.

– Соедини, Сьюзан.

– Хеллоу? Мистер Розенфельд, – голос молодого агента дрожал от возбуждения.

– Я слушаю тебя, сынок.

– Мы взяли его, сэр. Того странного типа из библиотеки. Я уверен – это чертов коммунистический шпион, сэр!

Майк Розенфельд устало потер влажный висок. Только глупого молодого энтузиаста ему сегодня не хватало.

– Господи Иисусе, и что он натворил? Фотографировал мини-камерой официанток в столовой ЦРУ?

– Простите? О нет, сэр… Если позволите… Мы с Уокером стережем его в автомобиле внизу!

– Олл райт, ведите сюда вашего коммуниста.

Хуже все равно уже не будет, подумал Розенфельд. Пока Дэниелс поднимался к нему на сороковой этаж, он достал из ящика бутылку виски и сделал хороший глоток прямо из горлышка.

«Шпионом» оказался высокий изящный джентльмен лет пятидесяти пяти, с добрыми собачьими глазами, благородной сединой и бритыми коричневыми щеками. Он вошел в кабинет первым, слегка деревянной походкой, выдававшей состояние полутранса, в который его погрузил кто-то из Темных конвоиров. На пришельце были дорогой костюм-тройка цвета весеннего неба и шляпа с шелковой синей лентой. Войдя в дверь, джентльмен сразу направился к его хозяину, приветливо улыбаясь и протягивая руку.

– Рад встрече, как поживаете, сэр? – спросил он с невыносимым британским акцентом.

– Давно ли вы к нам из Лондона? – выдавил кривую улыбку Розенфельд.

– О, я прилетел сегодня ночью, еще не успел устроиться. Обожаю Нью-Йорк! – Англичанин втянул ноздрями пропитанный алкогольными парами воздух и улыбнулся еще шире, показывая, что он понимает и вполне одобряет то, чем Майк занимался в кабинете до его появления.