Вида своего защитник - Данияр Саматович Сугралинов

— Картер, — повторила она. — Прости меня, прости дуру. Вот у меня вечно так — постоянно хочу как лучше, а получается… ничего не получается. — Она тяжело вздохнула. — Я ведь как думала: верну часть долга Тукангу, он отстанет на время, и я смогу…

— Как и когда ты сюда попала? — перебил я, не желая слушать ее очередные отмазки.

— На Сидус? Около двух лет назад на краудфандинговом шаттле. — Она нервно рассмеялась. — Сбежала от кое-кого.

Я посмотрел на нее, она отмахнулась:

— Долгая и неинтересная история. Скажу лишь, что тот, кто меня ищет, — человек очень опасный и крайне влиятельный. Надеюсь, он меня не найдет. Как ты, видимо, уже догадался, я здесь не под своим именем.

— Судя по словам воина Ханга Ли, тебя зовут Лекса? Если он знает настоящую тебя, то рано или поздно и твой преследователь тебя найдет.

— Ханг не выдаст, а больше никто не знает, — покачала она головой. — К тому же Беверли — мое настоящее имя, просто второе, и оно нравится мне куда больше первого.

— Значит, по-настоящему тебя зовут Лекса Беверли Синклер?

— Да, если забыть о том, что Синклер — фамилия бывшего. — Она криво усмехнулась, протянула мне руку, и я пожал ее. — Приятно заново познакомиться, Картер.

— Ну, раз мы заново познакомились, буду звать тебя Лексой.

Я заглянул в ее глаза, и она покосилась на рехегуа. На мою попытку высвободить руку девушка сжала ее еще крепче, и я ощутил ее дрожь. А потом шестым чувством осознал, что она чувствует на самом деле. Она что-то знала, но не могла сказать при рехегуа Убаме. Знала или догадывалась — не так уж и важно, главное, она в это верила.

Лекса Беверли Синклер, которая ничего не боялась и готова была голыми руками разорвать брюхо любого космического монстра, испытывала настоящий животный страх.

И в этот момент меня осенило — а ведь я кое-чего не знаю. Не знаю того, что при определенном раскладе позволит лучше понимать ситуацию.

Рассчитывая на то, что рехегуа нас слушает, я обратился к Беверли.

— Скажи, Лекса, а вот если, к примеру, у человека есть десять монет, а он скоропостижно скончался где-то вне Сидуса, деньги так и сгинут вместе с ним? Или они числятся где-то на его счете вне интерфейса?

— Зависит от метода хранения. Большинство не заморачивается и довольствуется денежным балансом интерфейса. Но особо богатые и предусмотрительные пиноккио вносят деньги на хранение на специальные счета коммерческих банков Сидуса.

— А если деньги на балансе интерфейса?

— Если не сделать вытяжку, то так и сгинут.

— Вытяжку?

— Да, как-то так оно и называется. Извлечение, вытяжка, экстракция. На Сидусе даже есть такая профессия — коллекторы. Но народ называет их мусорщиками. Их никто не любит, потому что кому приятно сознавать, что после твоей смерти какой-то урод будет ковыряться своими грязными руками в твоем теле?

— Поправка, — влез в наш разговор рехегуа Убама. — Коллекторы практически не задействуют свои конечности, чтобы совершить вытяжку. Напомню хомо Беверли, что монеты Сидуса нематериальны, что это лишь автономные пакеты вычислительных мощностей.

— Монеты — да, — согласилась Беверли. — Но я никогда не поверю, что коллекторы ограничиваются только ими. Из первых рук знаю — хвастался один такой в баре, подвыпив, что использует специальные гаджеты для того, чтобы вытягивать из погибших не только деньги, но и модификации. Откуда, думаете, на аукционе все эти бывшие в употреблении моды? То, что не ушло на Базар или в периферийные колонии, сливается на Сидусе.

— Позиция по вопросу, — проскрипел Убама, все так же не оборачиваясь. — Коллекторство — важное и прибыльное ремесло. Утилизация вычислительных мощностей и модификаций позволяет беречь и экономить ресурсы Сидуса.

— А ты часом не коллектор? — будто бы между делом поинтересовался я у охотника.

— Разочарование: нет, — ответил Убама после небольшой заминки.

Заминку можно было списать на то, что все его внимание сосредоточено на лавировании между астероидами и обломками древних космических сооружений, но не в этом случае.

Переглянувшись с Беверли, я увидел в ее глазах, что и она поняла: в этой миссии беречь нас никто не будет, мы разменные пешки. А чертов охотник — наверняка коллектор. Мусорщик. Утилизатор.

Успокаивало одно: пока мы в шаттле, от охотника можно не ждать неприятностей. Так что нужно набраться сил.

— Спи, — сказал я Лексе и сам закрыл глаза. — Хорошо Убаме, он может легко обойтись без сна. А нам, примитивным организмам, крайне важно выспаться.

— Согласие с Картером: вам обоим лучше отдохнуть, — подал голос Убама.

— Как можно спать, когда… — возмущенно прошептала Лекса, но я перебил ее:

— Спи, женщина. — Проваливаясь в сон и зевая, пробормотал: — Девять часов до высадки, а мы вторые сутки на ногах. Спи…

Когда рехегуа Убама Овевева разбудил меня, прямо над нами нависала планета Агони, с клубящейся буро-зеленой атмосферой.

Вид на нее заслонили символы языка Предтеч:

Вида своего первый в критической опасности!

Немедленно покинь систему Агони…

Что-то врезалось в шаттл, взвыла аварийная сирена, обзорное стекло пошло трещинами, а секундой позже меня катапультировало в открытый космос.

Глава 7. Падение

Сама по себе активировалась живая броня, и это позволило пережить взрыв шаттла, который был таким мощным, что на месте рехегуа Убамы вспухло облако ошметков плоти, неорганических фрагментов и серебристой то ли крови, то ли смазки. Все это налипло на забрало шлема, заслонив обзор, и отсекло бешеный поток зрительной информации о происходящем вокруг.

Благодаря этому я на миг сосредоточился и дочитал предупреждение:

Немедленно покинь систему Агони!

Обнаружено гнездо внепространственных паразитов! Система заражена!

Анализ и расчет возможностей вида своего первого.

Вероятность выживания: 2,053 %… 1,993 %… 1,999 %…

И ни слова о том, кто на нас напал и что за опасность мне грозит. Или грозила, если речь об уничтоженном шаттле. Шансы выжить колебались в районе пары процентов.

Стерев часть крови рехегуа, я попытался разглядеть хоть что-нибудь, но тщетно. Я вращался со скоростью разогнавшегося волчка и был готов в любой момент исторгнуть содержимое желудка — к счастью, почти пустого, ведь в последний раз я ужинал в подвале Туканга почти сутки назад.

Мазнув взглядом по показателю «Щита Предтеч», я выдохнул — еще оставался запас прочности.

Прочность живой брони: 65,418 %.

Передо мной раз в секунду мельтешили россыпь звезд, белое солнце, крупный неспешный астероид, летящая параллельным курсом оторванная платформа, возможно, искусственного спутника Агони, сама красно-фиолетовая планета в разрывах буро-зеленых облаков, обломки нашего шаттла, удаляющаяся фигура Лексы,