Финансовое цунами - Уильям Энгдаль

Игнорируя уроки LTCM

Банковская система столкнулась с системным кризисом на фоне краха доверия между банками на международном межбанковском рынке, сердца глобальной банковской системы, которая торгует обеспеченными активами ценными бумагами. И сейчас этот кризис угрожает эффектом домино для банков сродни тому, как это было в Европе в 1931 году, когда французские банки по политическим причинам обрушили австрийский Creditanstalt. Новые Финансы Гринспена стоят в центре новой нестабильности. Пришла Эпоха Вихрей, пародируя название его лживо написанной автобиографии.

Мировая финансовая система столкнулась с угрозой системного кризиса уже в сентябре 1998 года, когда обрушился хеджевый фонд Long-Term Capital Management (LTCM) в Гринвиче, Коннектикут. Лишь чрезвычайное скоординированное вмешательство центрального банка, ведомое гринспеновской ФРС, предотвратило тогда глобальный крах.

Этот кризис LTCM содержал зародыш всего, что сегодня происходит плохого на многотриллионом рынке секьюритизации активов. Любопытно, что и Гринспен и другие ответственные лица систематически отказывались принимать эти уроки близко к сердцу.

Номинально стартовым выстрелом для разворачивания кризиса LTCM стало событие, не предсказанное в модели рисков хедж-фонда. Его инвестиционные стратегии были основаны на том, что по их мнению, существовал предсказуемый мягкой диапазон колебаний в иностранной валюте и ценных бумагах на основе данных, полученных из исторического опыта торговли. Когда Россия заявила девальвацию рубля и объявила дефолт по своим российским государственным облигациям, параметры риска в модели рисков LTCM буквально лопнули, а вместе с ними и сам LTCM. Дефолт по суверенному долгу не был "нормальным" событием.

В отличие от предположений о рисках в каждой модели рисков, используемых Уолл-Стрит, реальный мир оказался не только не нормален, но и весьма непредсказуем.

Чтобы покрыть свои потери, LTCM и его банки начали паническую распродажу всего, что можно продать, вызвав панические продажи других хеджевых фондов и банков, чтобы закрыть открытые позиции. В результате фондовый рынок США упал на 20%, европейские рынки упали на 35%. Инвесторы искали безопасности в облигациях Казначейства США, в результате чего процентные ставки рухнули более чем на один полный пункт. В итоге инвестиции с высокой долей займов (леверидж) LTCM начали рассыпаться. К концу августа 1998 года фонд потерял 50% стоимости своих капитальных вложений.

Летом 1997 года на фоне проводимых хеджевыми фондами атак на уязвимые валюты Таиланда, Индонезии, Малайзии и других азиатских стран с высокими темпами роста (экономических "тигров") премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад открыто призвал к расширению международного контроля над темными спекуляциями хеджевых фондов. Он назвал имя одного из крупнейших участников азиатских атак - «Квантум Фонд» Джорджа Сороса. Из-за давления со стороны Казначейства США через государственного секретаря Роберта Рубина, бывшего главы Goldman Sachs, а также со стороны ФРС Гринспена, никакого надзора над непрозрачными оффшорными хеджевыми фондами никогда не проводилось. Вместо этого им было позволено вырасти к 2007 году в фонды, обладающие активами на более чем 1,4 трлн долларов США.

Фатальные недостатки моделей рисков

Вопрос о кризисе LTCM, который потряс основы глобальной финансовой системы, - это вопрос о том, кто был в него вовлечен, и какие экономические предположения они использовали — те самые основополагающие допущения, которые использовались для создания смертельно дефектной модели секьюритизации активов.

В начале 1998 года LTCM имел капитал 4,8 млрд. долл. США, портфель на 200 млрд. долл. США, построенный из своих заемных средств или кредитных линий, взятых из всех основных американских и европейских банков, жадных до неисчислимых прибылей успешного фонда. LTCM держал деривативов на условную стоимость в 1250 миллиардов долларов. То есть один нерегулируемый офшорный хедж-фонд держал портфель опционов и других производных финансовых инструментов на сумму в один с четвертью триллиона долларов. Никто не мог раньше даже мечтать о таких масштабах. Мечта быстро превратилась в кошмар.

На жаргоне Уолл-Стрита LTCM был фондом с весьма высоким левериджем (соотношением заемных средств к собственным — прим.перев.), невероятно высоким. Одним из его инвесторов был итальянский центральный банк, столь впечатляющая была у фонда репутация. Среди крупных глобальных банков, которые вложили свои деньги в LTCM в надежде прикоснуться к успеху и огромным прибылям, были Bankers Trust, Barclays, Chase, Deutsche Bank, Union Bank of Switzerland, Salomon Smith Barney, JPMorgan, Goldman Sachs, Merrill Lynch, Crédit Suisse, First Boston, Morgan Stanley Dean Witter; Société Générale; Crédit Agricole; Paribas, Lehman Brothers. Это те самые банки, которые выйдут на сцену менее чем через десять лет спустя в самом центре кризиса секьюритизации в 2007 году.

Выступая для прессы тогда, секретарь Казначейства США Рубин заявил: "LTCM был единственным изолированным случаем, по которому было принято решение в Нью-Йоркском Федеральном Резервном Банке, что существуют возможные системные последствия его падения, и все, что они сделали, это организовали или объединили группу учреждений частного сектора, которые тогда сделали суждение о том, что в их собственных экономических интересах".

Источником трепетного отношения к LTCM была "команда мечты", которая им управляла. Исполнительным директором Фонда и его основателем был Джон Меривезер (John Meriwether), легендарный трейдер, который покинул "Саломон бразерз" после скандала из-за покупки облигаций Казначейства США. Что не повредило его репутации. На вопрос верит ли он в эффективные рынки, он когда-то скромно ответил: "Я делаю их эффективными". Среди основных акционеров фонда были два выдающихся эксперта в "науке" о рисках, Майрон Скоулз и Роберт Мертон (Myron Scholes и Robert Merton ). Скоулз и Мертон были удостоены Шведской Академией наук Нобелевской премии по экономике в 1997 году за свою работу по деривативам. LTCM также имел ослепительный набор финансовых профессоров, докторов математики и физики и других "разработчиков новых финансовых инструментов и операций", способных изобретать чрезвычайно сложные, смелые и прибыльные финансовые схемы.

Модель Блэка-Шоулза: фундаментальные недостатки и модели рисков