След огненной жизни - Любовь Воронкова

Может быть, так.

А может, и не так.

Вавилонские жрецы были недовольны Набонидом за то, что он, по их мнению, недостаточно почитал их бога Мардука, а значит, и их самих.

Богатые вавилонские купцы не могли долго терпеть осады, не могли согласиться с потерей торговых путей, занятых персами. Им нужны были эти пути для перевозки товаров по всей Азии, и только Персидская держава открывала им свободные дороги.

И вернее всего, что вот эти влиятельные люди, договорившись между собой, изменили своему царю и сами открыли персам вавилонские ворота.

И Кир без боя полновластным владыкой вошел в Вавилон.

Царь Набонид отсиживался в древнем городе Борсиппе, в храме, окруженном крепкими стенами. Однако это длилось недолго. Набонид понял, что дело его безнадежно, и сдался.

Он вышел навстречу Киру с опущенной головой. Какие муки готовит ему Кир? Какой смертью заставит умереть?

Но Кир не мучил и не убивал тех, кто сдается. Не убил он и Набонида.

— Уезжай в Карманию, — сказал Кир. — Возьми себе эту область и живи там. Но Вавилон покинь навсегда.

Набонид, не ожидавший такой милости, тотчас уехал в Карманию. Там он и жил до конца своей жизни.

Кир с детства был наслышан о богатствах Вавилона.

Своим войскам он еще заранее отдал строжайший приказ: не грабить, не убивать, не осквернять храмов. Кир был убежден, что ничем нельзя так скоро и так прочно завоевать доверие побежденных народов, как уважением их религий. И войска Кира знали, что ослушаться нельзя. За много лет, проведенных в походах и завоеваниях, они уже твердо усвоили эти необычные правила их необычного царя.

Кир, окруженный свитой, шел по красивым прямым улицам Вавилона. Все удивляло его. Двухэтажные и трехэтажные дома, теснившиеся по сторонам, — он еще никогда не видел таких домов; тяжелые медные ворота, пламенеющие под солнцем; ворота богини Иштар…

У этих ворот, куда привела его широкая, вымощенная плитами дорога процессий, Кир остановился. Нельзя было пройти мимо их величавой красоты. Ворота были двойные, внутренние в два раза больше наружных. Они светились глубокой глазурью, фантастические существа глядели с их стен на Кира — не то быки, не то носороги, и еще кто-то таинственный, соединивший в себе и орла, и змею, и скорпиона «Сирруш»…

Кир увидел, что Вавилон полон храмов. Он захотел узнать, сколько их. Жрецы Вавилона тотчас сообщили ему, что храмов великих богов у них пятьдесят три, да пятьдесят святилищ царя богов Мардука, да триста святилищ земных божеств, да шестьсот святилищ небесных божеств, да сто восемьдесят алтарей Нергал и Адада и двенадцать других алтарей…

«Сколько понадобилось труда, чтобы построить эти храмы! — думал Кир. — Сколько жрецов занято служением богам, а ведь всех их надо кормить. Им всем нужен не только хлеб, но и золото нужно. Но не тронем жрецов. Они сильны. Они сильнее царя. Пусть берегут свои храмы и приносят жертвы своим богам».

Перед храмом божественного владыки Вавилона, владыки богов Бел-Мардука, как называли его жрецы, Кир остановился в изумлении. Этот храм был огромен. Кир пожелал войти — жрецы угодливо открыли украшенные бронзовыми пластинками двери. Прохлада, тишина, дымка ладана…

Здесь, среди мраморных, с золотом и лазурным камнем стен, Кир увидел огромную, в шесть метров высотой, статую Бел-Мардука. Мардук сидел в длинном, осыпанном звездами одеянии. На голове его светилась золотая тиара. Отсвет покрытого чистым золотом потолка озарял Мардука, словно сияньем солнца. На шее блистало драгоценное ожерелье.

— Почему у владыки богов такие огромные уши? — удивился Кир.

— Жрецы говорят, — ответил переводчик, — что ведь не мозг, а уши являются вместилищем разума и духа!

Кир, не противореча, кивнул головой.

Вблизи храма Эсагила Кир увидел необыкновенно прекрасную башню — зиккурат. А так как вавилонский народ особенно чтил этот храм, Кир поставил здесь свою охрану.

Зиккурат в Эсагиле неожиданно напомнил ему далекие Экбатаны. Башня была почти так же раскрашена, как дворец Дейока: нижняя ступень — черная, выше — белая, дальше — фиолетовая. Потом — синяя, красная, серебряная. И самая верхняя — золотая. Значит, Дейок знал об этих вавилонских зиккуратах!

Кир любовался городом: Вавилон нравился ему. Нравились эти прямые улицы, крепкие высокие жилища горожан, площади с неожиданной зеленью финиковых рощ, золотящиеся гроздьями сладких плодов… Он любовался богатыми дворцами, которые построил Навуходоносор.

Нравилась Киру и одежда вавилонян — льняная туника, спускающаяся до ног, сверху другая туника, шерстяная. И белый плащ, непринужденно накинутый на плечи… Может быть, такая одежда подошла бы и персам?

Волосы у вавилонян длинные, на голове они носят повязку. Такие волосы будут мешать в походах. Но обычай носить перстень с печатью и палку, украшенную то искусно сделанным яблоком, то розой, то орлом, — это, пожалуй, красиво…

— Этот город будет моей столицей, — решил Кир. — Столицей всего моего царства!

И с этого дня он стал так писать свой титул:

«Я, Кир, царь народов, великий царь, могучий царь, царь Вавилона, царь четырех стран света».

Царство его теперь уже простиралось от Средней Азии до Средиземного моря.

МАНИФЕСТ КИРА

Кир не тронул города. Но он приказал немедленно разрушить внешние стены Вавилона. Еще могут быть смуты, и вавилоняне захотят освободиться и закрыть от персов все свои медные ворота. А тогда снова трудная осада, снова война…

Неприступные стены Вавилона рушились в ров. Страну Междуречья охватило смятение. Жители древнего города Ура, что стоял к югу от Вавилона, решили, что и для них все кончено — погибнет их город, их свобода… Ни укрепления, ни рвы, ни стены не защитили Вавилона, враг победил. Будет побежден и Ур. У победителей свои боги, — так разве они пощадят богов, стоящих в храмах Ура?

А это казалось самым страшным: погибнут боги — погибнет и Ур!

Но Кир никогда не испытывал вражды к людям другой веры. Он не разорил Ура, не тронул богов. Но, к изумлению жителей, восстановил их разоренное святилище Эннунмах. И даже отремонтировал лицевую стену храма Сина — бога Луны.

Иудеев, которых Навуходоносор когда-то увел в плен, Кир отпустил на родину и приказал вернуть им священные сосуды, которые отнял у них Навуходоносор. Пять тысяч четыреста драгоценных чаш собрали освобожденные из плена вавилонского иудеи и повезли в свою страну.

Кир приказал вернуть всем городам и землям их богов, которых в страхе увез Набонид и собрал у себя в Вавилоне. И народ принял свои святыни, благословляя имя персидского царя.

Бел-Мардук снова возвысился. Вавилонские жрецы не находили слов для восхваления Кира и для поношения своего незадачливого царя Набонида.

»…Слабый был поставлен властвовать над своей страной…

Он… отменил ежедневные жертвы… Почитание Мардука, царя богов… и постоянно делал то, что было ко злу для его града… его жителей довел до погибели, наложив на них тяжкое иго. Владыка богов разгневался грозно из-за стены их; он оставил их область; боги, жившие в них, оставили свои жилища из-за гнева за их перенесение в Вавилон…

Мардук, великий владыка, защитник людей своих, радостно воззрел на его (Кира) благословенные деяния и его праведное сердце и повелел ему шествовать к своему граду Вавилону… сопутствуя ему, как друг и товарищ. Его широко растянувшиеся войска, неисчислимые, подобно воде, реки, шли вооруженные с ним… Набонида, царя, не почитавшего его, Мардука, он предал в его (Кира) руки… «

Вот что писали о нем жрецы.

Кир слушал это с непроницаемым и торжественным лицом. В глубине глаз, под длинными ресницами таилась насмешка. Он был слишком умен, чтобы поддаваться лести.

Но в манифесте своем он выдержал тот же тон, те же высокопарные речи, те же титулы.

— «Я, Кир, царь мира, великий царь, могучий царь, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран, сын Камбиза, великого царя, царя города Аншана… «

«Если это и не совсем так, — добавлял про себя Кир, диктуя свой манифест, — нужно, чтобы они видели во мне потомка великих царей. Разве лестно покориться сыну перса Камбиза, который никогда не был царем? Пощадим их самолюбие, их тщеславие… «

И диктовал дальше:

— «…потомок Теиспа, великого царя, царя города Аншана, отрасль вечного царства, которого династия любезна Белу и Набу, которого владычество приятно их сердцу. Когда я мирно вошел в Вавилон и при ликованиях и веселии во дворце царей занял царское жилище, Мардук, великий владыка, склонил ко мне благородное сердце жителей Вавилона за то, что я ежедневно помышлял о его почитании… «

Кир повторил почти все, что сказали о его деяниях жрецы, принял все почести и титулы, которыми его награждали, восхвалил Мардука, как того хотели, не забыл и других богов.