Африканский рай - Феликс Родригес де ла Фуэнте

Несколько лет назад, когда возникла опасность истощения пастбищ, опустошаемых стадами масаев, администрация серьезно изучала вопрос, каким образом воспрепятствовать проникновению стад на территорию заповедников. «Если мы уйдем отсюда, — заявляли вожди масаев, — то придут другие племена, с отравленными стрелами, проволочными силками и капканами и станут уничтожать диких животных. А сейчас они не осмеливаются показаться в степи, потому что мы преследуем их. Вам придется иметь по смотрителю на каждое дикое животное заповедника, чтобы охранять его».

Гордые масаи были совершенно правы: некоторые племена охотников, например ндоробо, доставляют много хлопот охране заповедников. Эти племена ежегодно убивают сотни животных, даже таких ценных, как слоны и носороги. В Нгоронгоро, где живут масаи, браконьерства значительно меньше. Оно ограничивается теми случаями, когда масаи мстят хищникам за убитый ими скот или когда молодой воин убивает животное, чтобы доказать свою доблесть. Один юный масай, например, метким ударом копья прикончил самого грозного носорога, обитавшего в кратере.

Поскольку мы изучаем африканскую фауну, а из сказанного ясно, что масаи играют не последнюю роль в деле ее сохранения, мы посвятим один день нашего сафари поездке в поселок масаев в заповеднике Мара, чтобы получить возможно более полное представление об этом интересном народе.

Во время предыдущих путешествий в Кению и Танзанию я не раз был свидетелем необычного поведения масаев. Однажды мы все утро провели в затерянной деревушке заповедника Амбосели под палящими лучами солнца, среди туч мух, пыли и одуряющей вони, уговаривая жителей крааля показать нам танец, который мы хотели заснять на кинопленку. После изнурительной дискуссии о степени мастерства каждого участника танца мы распределили между исполнителями деньги и подарки. Уже были установлены камеры и оператор приготовился начать съемку, когда масаи затеяли новое длительное обсуждение, в результате которого вернули нам деньги и спокойно разошлись по хижинам.

В баре отеля «Нью Стэнли» в Найроби рассказывали, как один масай испугал экономных западногерманских туристов. Им сказали, что все расходы включены в стоимость поездки, оплаченной еще в Европе. Они разъезжали в комфортабельном микроавтобусе в сопровождении профессионального гида. Когда на шоссе показался первый масай, автомобиль остановился и дюжина фотоаппаратов «обстреляла» его со всех сторон. Африканец стоял, словно изваяние, опираясь с безразличным видом на длинное копье и как будто не замечая лихорадочно фотографировавших его людей. Когда съемки были закончены и аппараты спрятаны в футляры, масай взглянул наконец на туриста, ближе всего стоявшего к нему, и мрачно произнес:

— Федха.

— Он требует денег, — перевел гид. — Масаи считают, что тот, кто фотографирует, уносит с собой их изображения, а потому должен оставить что-либо взамен. От европейца они ждут только денег. Вы должны дать ему на чай.

В результате недолгого совещания туристы решили, что это вымогательство. Во Франкфурте им сказали, что все расходы заранее включены в смету. Не теряя времени, они уселись в автобус и потребовали, чтобы их везли дальше.

Как только шофер включил двигатель, воин метнул в машину свое тяжелое копье. Оружие пробило стекло в дверце автомобиля и пронзило шляпу одной из дам. Автобус сорвался с места, и объятые ужасом пассажиры спаслись таким образом от гнева экзотического объекта съемки.

В отеле «Нью Аруша» рыжий толстяк из Австралии, владелец огромных стад в танзанийской саванне, выпив предварительно несколько стаканчиков виски, рассказал об удивительном случае.

Один старый лев повадился убивать коров из стад австралийца, что, вообще говоря, не характерно для этого вида кошачьих. Желая положить конец разбою, колонист добился от администрации разрешения устроить облаву на льва. Наконец с бесконечной бумажной волокитой было покончено, и он собрался уже переходить к военным действиям, когда появился вождь масаев из соседней деревни в сопровождении сына, крепкого пятнадцатилетнего подростка, и изъявил желание принять участие в охоте: симба убивал также и их скот, а значит, они должны отомстить за оскорбление.

Все уселись в вездеход и направились к зарослям кустарника, где обычно устраивал себе логово похититель коров. Сделав несколько кругов, они обнаружили льва, очевидно переваривавшего последнюю телку. Чтобы не подвергать себя опасности, поскольку это не была спортивная вылазка и австралиец к тому же не принадлежал к страстным поклонникам охоты, он остановил автомобиль в пятидесяти метрах от крупного косматого зверя. Высунувшись через люк в крыше автомобиля и тщательно прицелившись, он спустил курок. Лев подскочил и, волоча заднюю ногу, бросился в заросли низкорослых акаций. Австралиец отставил ружье, чтобы подвести машину к противоположному краю зарослей. В это время мальчик-масай выскочил через заднюю дверь и с одним копьем ринулся в кусты — вслед за львом. Завязалась отчаянная борьба: человек и зверь, сцепившись в тесном объятии, то появлялись на мгновение, то вновь исчезали в кустах. Австралиец боялся стрелять, чтобы не попасть в мальчика. Он и вождь бросились в заросли, но когда добрались до места схватки, она уже закончилась. Обнаженный юный масай, весь в крови, поедал сердце льва. Он вскрыл мечом его грудь после того, как несколько раз пронзил животное длинным копьем.

Опьяненный гордостью отец поставил ногу на голову льва и заявил колонисту, что, раз зверя убил сын, трофей принадлежит ему. Австралиец и не думал возражать. Они подняли мальчика, положили в машину и доставили в больницу, где у молодого охотника обнаружили много переломов и глубокие раны на груди. Несмотря на это, у масаев в этот день был праздник. Юный воин доказал свою доблесть и мог со всеми почестями быть принят в равноправные члены племени.

Кто же эти «дикари», в атомный век идущие на льва с холодным оружием, чтобы доказать свое мужество?

В эпоху колонизации Африки европейцы называли дикарями все племена и народы, с которыми им приходилось сталкиваться на Черном континенте. Так римляне именовали варварами всех, кто не имел счастья принадлежать к их могущественному народу. Однако так называемые дикари унаследовали культуру, уходящую корнями в глубокую древность и процветающую в их среде по сей день. Точно так же, как бушмены и пигмеи до сих пор сохраняют искусство, мораль, философию и обычаи эпохи палеолита, масаи остаются верны культуре пастухов времен неолита, тогда как мы считаемся представителями бурного века технической цивилизации. Разница культур сказывается прежде всего в бытовом комфорте, в распределении земных благ, в продолжительности жизни человека. Но я совершенно уверен, что все это никоим образом не влияет на счастье, свободу и развитие личности индивидуума.