Всадники - Жозеф Кессель

С такой же нежностью и гордостью смотрел он на спящего Уроза. Он не задумывался над тем, любит ли он его, как не спрашивал он себя и о том, любит ли он Джехола, когда почищенный скребницей, накормленный и напоенный им жеребец засыпает на свежей, приготовленной им подстилке. И вот сейчас, покачивая головой и улыбаясь всем своим почти безусым широким лицом, в узких глазах которого светились преданность и радость доброго веселого парня, Мокки думал о том, что доставил бы Уроза в родные степи Меймене целым и невредимым, даже если бы ему пришлось нести его до дома на руках.

Жара постепенно спадала, небо слегка потускнело. В листве дерева, под которым спал Уроз, послышались первые, пока еще совсем негромкие голоса невидимых птиц, возвещавшие приближение вечера.

А Уроз все спал. Разбудил его шум, когда в чайхану ввалилась большая группа вышедших из автомобиля людей. Они приехали с севера в старой, буквально держащейся на честном слове машине и стали заказывать одновременно кто черного чаю, кто зеленого голосами, осипшими от дорожной пыли и гуляющих по горным перевалам Гиндукуша ледяных ветров.

Не открывая глаз, Уроз потянулся, пошевелил сначала руками, потом здоровой ногой. Осторожно попробовал, как двигается другая нога. Острая боль тут же дала о себе знать. Но это уже была привычная, послушная ему боль, как бы ставшая частью его самого. Уроз с облегчением вздохнул. Он чувствовал себя хорошо. Усталость прошла. Преследовавшие его страхи и чувство стыда тоже исчезли.

В листве над его головой все громче, все слаженнее звучал хор пернатых, аккомпанировавший мыслям Уроза, который пришел к выводу, что в конечном счете его падение было случайностью, досадной случайностью. Конечно, из-за нее ему не удалось выиграть Королевский бузкаши. Но теперь ведь такие игры будут проводиться каждый год. Главное – поскорее добраться до родных мест и выздороветь. А там видно будет… Он остается все тем же Урозом, и к тому же теперь ему принадлежит Джехол.

Тут он открыл, наконец, глаза и встретился взглядом с саисом, сидевшим на корточках напротив. Он произнес умиротворенно:

– Я хорошо поспал, Мокки.

– Клянусь Пророком, ты прав, – воскликнул саис. – А сейчас ты получишь самый черный, самый горячий и самый сладкий чай, какой только бывает, чтобы взбодрить кровь человека! Бегу, бегу за ним.

Уроз взглянул на гигантские горные вершины и на небо над ними. По мере того как солнце садилось, все принимало свой изначальный цвет, все оживало. Небосклон словно вибрировал всеми оттенками голубизны, а на склонах гор появлялись там и сям алые краски, предвестники пурпурных сумерек.

Но Урозу, привыкшему к бескрайними равнинам, не нравились эти каменные стены вокруг. Они приближали горизонт, зажимали его в скалистые тиски. Опустив взгляд, он вернулся в свой привычный мир. Чайхана в степи, чайхана в горной долине, чайхана на головокружительном перевале, обдаваемом ледяным дыханием вершин и ущелий, и даже чайхана в безводной и безжизненной пустыне – это всегда все равно чайхана, всегда один и тот же приют для путника. Та же негромкая песня великана-самовара из красной меди, тот же запах бараньего жира, тот же аромат душистого чая, те же крики слугам-мальчишкам. Здесь Уроз чувствовал себя, как дома.

Да и путники, сидевшие тут и там по-турецки, были ему не совсем чужими. Купцы из Кандагара, ездившие закупать кожи каракуля и мерлушки в Мазари-Шариф и ковры в Меймене, – он часто встречал точно таких же в этих двух провинциях на базарах, на террасах постоялых дворов и узнавал их по особой свойственной им манере завязывать чалму и по длинным бородам, обильно сдобренным хной.

Саис вернулся с подносом, уставленным чайниками и чашками, и присел напротив Уроза.

– Джехол устал еще больше, чем ты. Спит до сих пор.

– Ему надо как следует отдохнуть. Мы двинемся дальше только завтра, – сказал Уроз.

Он посмотрел на усталые глаза Мокки, покрасневшие от пыли, солнца и бессонной ночи, на дырявый, состоящий практически из одних лохмотьев чапан, до смешного короткий на его длинном теле, и подумал: «Мне давно уже надо было купить ему другой».

Уроз при этой мысли не задавался вопросом, любит ли он Мокки, но на этот раз его улыбка не походила на волчий оскал.

Чай они пили, шумно втягивая его в себя вместе с воздухом, поскольку он был очень горячий. К тому же так он казался им более вкусным. Наслаждались чаепитием они молча. Тем временем птичий гомон в ветвях ивы становился все громче. Тень от дерева добралась уже до плеч Мокки. А косые лучи солнца, проникавшие под навес, придавали яркости и красномедному цвету самоваров и красочной посуде, и ярким рисункам на побеленном фасаде дома.

Кандагарские купцы закончили трапезу и расплатились. Хозяин чайханы вышел проводить их. Это был очень подвижный седобородый старичок, походивший из-за своего вытянутого профиля, седоватых волос и живого выражения глаз на серую мышь. Он сказал:

– Дорога дальше хорошая и надежная, и вы скоро будете в Кабуле. Жалко все-таки, что вы опоздали на один день. Вчера в это же время там состоялся Королевский бузкаши.

Услышав эти слова, Мокки вздрогнул и открыл рот. Резким жестом Уроз заставил его молчать и не шевелиться. Потом провел рукой себе по лбу. Возможно ли? Вчера! Только вчера!

Хозяин чайханы продолжал со вздохом и явным сожалением в голосе:

– Люди-то в Кабуле, небось, только об этом и говорят. Вот будет интересно послушать!

Старейший из купцов, судя по длине и обильной окраске бороды, ниспадавшей на богатые одеяния, возразил так, будто его уязвили в самом его достоинстве:

– Будь спокоен, меня они не удивят. Бедняги! До вчерашнего дня ждать своего первого бузкаши. В то время как я… Такого, как видел я, они никогда не увидят!

– Расскажи, о почтеннейший, расскажи и нам! – стал упрашивать хозяин чайханы.

И, не дожидаясь ответа, повернулся к террасе с криком:

– Бача! Эй, бача! А ну, неси сюда поживее мои подушки, мой чай, мои печенья, мое варенье.

Толстый купец медленно погладил свою огненную бороду, словно колеблясь, но ноги его уже начали медленно складываться, готовые вот-вот превратиться в сиденье. Спутники его последовали его примеру.

Нет, не успеть им к назначенному часу в Кабул. Такое здесь дело! Время проходит… А хороший рассказ остается.

Все необходимое – чашки, чайники, угощения и сладости – были тут же принесены, расставлены и разложены перед всеми. Оба бачи не меньше хозяина хотели услышать рассказ. Обслужив, они тоже уселись по-турецки в круг любопытных.

А между тем кандагарский купец не спешил. Спешить не полагалось по этикету, да и надо было разогреть любопытство. Он с наслаждением попил чаю с медовым печеньем, отведал варенья на бараньем жире и поблагодарил хозяина. Выдержал паузу. Затем обеими руками провел по своей огненной бороде. Все приготовились слушать.

– Много-много лет тому назад, – сказал он, – отправился я раз верхом, как все в ту пору, в поездку по северным провинциям. Хотелось купить самые лучшие шкурки каракуля. Это оказалось делом нетрудным. В Меймене они все отличные. Моим партнером был Осман-бай, богатейший и честнейший во всей округе человек.

Прислонившийся к дереву Уроз и Мокки, сидящий на собственных пятках, обменялись долгим взглядом. Осман-бай! Услышать его имя так далеко от дома!

Купец продолжал:

– Так вот, в ту пору Осман-бай женил своего младшего, своего любимого сына. Люди добрые! Что это был за праздник! (Тут рассказчик вознес глаза к небу, а борода его колыхнулась, словно язык пламени на ветру.) Что за свадьба! Она продолжалась семь дней и семь ночей. К Осман-баю в гости съехались губернаторы и генералы из трех провинций. И вожди племен – тоже. Некоторые приехали даже из Ирана.

А на седьмой день праздника им показали бузкаши.

Финиш, или Круг справедливости, как они испокон веков его там называют, – вы-то об этом услышали только вчера – этот самый Круг справедливости находился напротив того места, где сидел Осман-бай и его самые именитые гости. У ног его были свалены шелковые чапаны, драгоценные ковры, инкрустированные серебром ружья. А чуть в стороне чабаны сторожили каракулевых овец и породистых верблюдов, украшенных помпонами и перьями. И все это – чапаны, ковры, оружие, скот – все предназначалось победителю игр и наездникам, которые проведут самые блестящие атаки и покажут самые интересные приемы.

– Возможно ли такое? Раздавать столько богатств? – воскликнул хозяин чайханы.

В ответ купец только возвел к небу свои огромные карие глаза, обведенные краской. Ну что можно сказать по поводу такого невероятного невежества?