Генеральная зачистка - Александр Тамоников

– Крым, это «Орион». Гараж для вас отменяется. Им займутся другие.

– Принял!

Тимохин повернулся к снайперу группы Шматко:

– Денис, посмотри гараж и все постройки в усадьбе.

– Есть, командир!

– Так, внимание…

Договорить Александр не успел – в доме хлестнули два пистолетных выстрела.

– Не понял!.. – Тимохин тут же вызвал Крымова: – Что за выстрелы, Крым?

– Не знаю! Пока доклада от Самойлова из дома не поступало. Но охрану его подгруппа нейтрализовала. Я уже докладывал об этом.

– Похоже, у нас начинаются проблемы… Всем в дом! Работать по плану.

Спецназ рванулся в дом. На ходу Александр достал радиостанцию и вызвал Соловьева:

– Первый, это «Орион»!

– Первый на связи.

– Что у тебя за выстрелы?

– Только что хотел вызвать тебя. У нас в гостиной оказался агрессивный клиент. Он и открыл по нам огонь из пистолета.

– Задел кого-нибудь?

– Нет. Прошу разрешения на ликвидацию стрелка.

– Погоди пока. Я вхожу в дом.

Подгруппа Тимохина, а также майор Шепель и капитан Ким одновременно подошли к зданию.

…Телохранитель Строгина, бывший капитан МВД, племянник бывшего генерала, в этот вечер решил напиться. Вообще-то Гурин пил крайне редко, но сегодня был особый случай. Сегодня гражданская жена дядюшки и по совместительству любовница Гурина дала отставку тридцатилетнему капитану. И произошло это неожиданно, а главное, обидно. После обеда, как всегда зайдя в спальню Строгина, где большую часть времени, находясь в усадьбе, проводила эта молодая хищница-авантюристка, Гурин предложил провести завтрашнюю ночь вместе, так как дядюшка собирался на встречу со своими тайными покровителями, на которые он не брал даже племянника-телохранителя, только своего помощника Жукова. Телохранитель генерала даже и подумать не мог, что Виктория откажет ему. Но Лавадская неожиданно отказала. Более того, она заявила, что больше не желает иметь ничего общего с Гуриным и просит его забыть о том, что уже было.

Гурин был поражен. Пытался узнать, что произошло с любовницей, но Виктория даже не стала с ним разговаривать. Потребовала, чтобы он оставил ее в покое, иначе она расскажет дядюшке о сексуальных домогательствах племянника. Пришлось Гурину уйти. Непонимание происходящего не давало ему покоя. Хорошо, что дядя с помощником не доставали. Гурин днем гулял по лесу, ломая голову над тем, что могло стать причиной краха его отношений с Викторией. И он узнал причину. Как у всякого начальника, у него в охране были свои люди, свои стукачи. Один из них, самый осведомленный, Сергей Кротов, разъяснил ситуацию. Подошел к Гурину, когда тот в задумчивости стоял на южном причале пруда, и спросил:

– О чем задумался, начальник?

– Это ты, Кротов? Уйди, не до тебя.

– А может, наоборот, именно я тебе сейчас и нужен? Вижу, поведение дядиной шлюшки вывело тебя из равновесия…

Гурин резко обернулся к подчиненному стукачу:

– Что тебе известно?

– Всё, начальник. И о твоих кувырканиях с женой дяди, нашим шефом, и о том, что сегодня эта сука Лавадская кинула тебя. И даже еще больше – почему она это сделала и что планирует в ближайшем будущем.

– Говори, Кротов, не тяни!

– А все, начальник, просто. Лавадская спала не только с генералом и с тобой.

– С кем еще?

– Со своим водилой Крюковым. Более того, меж ними завязалась любовь. Да, да, капитан, самая настоящая!

– Я пристрелю этого Крюкова! – вскричал разъяренный Гурин.

– Ничего ты не сделаешь, Юрий Владимирович. Если, конечно, не хочешь спалиться перед дядей… А генерал Строгин предательства не прощает. Даже племяннику и своей бабе не простит. Вот он может пристрелить. Но сразу всех, кто за его спиной вешал ему рога, – и Викторию, и тебя, и Крюкова. Очень даже легко, и ты это знаешь лучше меня.

– И что? Оставить все, как есть? Я тоже не привык, чтобы меня кидала какая-то сука. Да еще с водилой… тварь!

– Успокойся, начальник! Оставь все, как есть. А бабу ты можешь себе любую взять, из тех, что обитают в коттеджном поселке. Там есть такие красотки, куда до них Лавадской… Конфетки-девочки. Забери оттуда шлюху покрасивей и помоложе Виктории. Этим ты ее так взбесишь, что и куда только любовь к Крюкову денется… О генерале я и не говорю. Для бабы, начальник, нет ничего хуже, когда ее меняют на другую, более молодую. Но ладно, дело в принципе твое. Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал. А я пошел, мне в ночь на смену заступать…

Вот так Гурин узнал причину странного поведения бывшей уже любовницы. И теперь пытался успокоить себя. Ведь, действительно, он мог забрать из коттеджей любую женщину – хоть бы и малолетку – и спокойно, не скрываясь, развлекаться с ней. Но на душе было хреново. И вечером, после того как все обыватели дома разошлись по комнатам, он открыл бар в столовой, перенес бутылки с виски, коньяком, водкой, тарелки с фруктами в гостиную и в полночь начал пить. Один, положив перед собой пистолет. Зачем Гурин положил на столик оружие? На этот вопрос он вряд ли и сам ответил бы. Возможно, оружие придавало ему уверенности. Но уж стреляться он не намеревался точно. Так и пил до утра, мелкими дозами.

К пяти часам его потянуло ко сну. Он поднялся с кресла, задел тарелку с виноградом, та упала и разбилась, ягоды рассыпались по дорогому ковру. Гурин упал обратно в кресло, прикурил сигарету. Так и курил, отгоняя сон, покуда не услышал в комнате охраны звон разбитого стекла и не увидел облако дыма. Несмотря на затуманенность головы, понял, что это означает: кто-то выстрелил в комнату охраны зарядом усыпляющего действия. Стрелять могли только от контрольно-пропускного пункта. И те, кто решил захватить усадьбу. А кто мог пытаться захватить усадьбу самого Строгина? Только спецназ федеральной службы, подчиненной либо президенту, либо главе правительства. Значит, «крыша» дядюшки рухнула. А это – каюк всем!

Трезвым Гурин сдался бы – зачем усугублять свое и так незавидное положение? Но алкоголь сделал свое дело. Бывший капитан воспринял реальность неадекватно. Он схватил пистолет, передернул затворную раму и, укрывшись за креслом, приготовился открыть огонь по любому, кто войдет в гостиную. И как только Соловьев и Березин оказались в зоне поражения, телохранитель хозяина особняка открыл огонь. Он выстрелил дважды, но рука дрогнула, и пули, ударившись о мрамор пола, с визгом ушли в потолок, круша лепнину. Офицеры тут же рухнули на пол, откатившись друг от друга.

Вскоре к ним подполз прапорщик Санеев:

– Что тут у вас?

– У нас штатная ситуация, а вот ты чего бросил свой объект?

– Бассейн «чист», в санузле никого нет. Проверил.

– Интересно, когда успел?

– Когда вы пыль с пола пузом вытирали.

От лестничного пролета вне досягаемости Гурина вышел Тимохин:

– Кто стрелял?

– Черт его знает, командир, – ответил Соловьев.

– Черт его знает?! – раздался рев телохранителя. – Стреляет капитан полиции Гурин! Кем бы вы ни были, я не выпущу вас из дома.

– Да он пьяный, – воскликнул Березин.

Гурин услышал голос майора:

– Пьяный? А ты проверь, козел! Поднимись, и узнаешь, пьян я или нет…

– Пьяный! – кивнул Тимохин. – Валите этого сопляка, я наверх.

– Понял!

Тимохин бросился на второй этаж. Самойлов взглянул на Санеева. Тот кивнул – понял, что надо отвлечь стрелка.

Прапорщик подполз к колонне и встал в полный рост, показав офицерам, что готов. Березин поднял автомат.

– Пошел! – крикнул Соловьев.

Санеев метнулся от колонны к колонне. Гурин машинально среагировал на движение и выпустил еще две пули. Но попасть из «пээма» по быстродвижущейся цели в короткий промежуток времени можно было лишь случайно. Везение оказалось не на стороне бывшего капитана. Он промахнулся, открыв себя. В пролет выкатился Березин и одной короткой очередью срезал неудавшегося стрелка. Пули автомата майора попали в голову Гурину, не оставляя ему шансов выжить. Соловьев и Березин поднялись, прошли в гостиную и глянули на бьющееся в судорогах тело бывшего капитана.

– Готов, – сказал Соловьев.

– Точно. А ведь мог жить…

– Мог, если бы не выжрал столько пойла. Ты только посмотри…

На столике стояли две пустые и одна ополовиненная бутылки из-под коньяка да переполненная окурками пепельница.

– И хрен с ним. Одной тварью меньше.

Слова Соловьева прервала автоматная очередь, разорвавшая наступившую было тишину на втором этаже.

– Похоже, и ребята Тимохина попали под кого-то из свиты Строгина, – воскликнул Березин.

– Если это не сам бывший генерал стрелял… Поможем нашим?

– Нет! – запретил Соловьев. – Работаем здесь. Возникнет необходимость, Саныч сам вызовет нас.

– А что делать-то будем? На этаже никого.

– Все осмотреть, – приказал Соловьев, – и быть в готовности к подъему на второй этаж.

А на втором этаже события развивались следующим образом. Подгруппа Тимохина, выйдя на этаж, дождалась своего командира. Александр, объяснив, что произошло внизу, сказал: