Анархизм и другие препятствия для анархии - Боб Блэк

В сентябре 1984-го Корнфорд и Маннинг пришли на собрание теоретически «анархистского» Коллектива сплетенных книг и стали требовать, чтобы в антиавторитарной тусовке меня объявили вне закона — всего за несколько недель до того, как Карлссон и Маннинг пригрозили СаллиФрай донести на нее в полицию. Ошарашенные и ни к чему не способные паралитики позволили парочке излить гнев, но, как обычно, не приняли решения ни за, ни против — позиция («лежа»), которую они занимают и по сей день.

Ворд-процессор «ПМ» испустил «Публичное предупреждение по поводу Боба Блэка» — для того, чтобы изгнать меня со страниц «SFARBull» и отлучить от анархистской тусовки, которую «ПМ» публично и приватно многие годы поливал грязью. Должен сказать, что к тому времени я сам разделял их презрение. Маннинг утверждала, что я по телефону грозил «ПМ» смертью, если они не перестанут звать меня стукачом и досаждать моим знакомым. Поскольку «ПМ» сам выступил в роли «стукача» и сообщил об этом звонке в полицию, я по юридическим причинам ничего не могу сказать — кроме того, что в худшем случае «ПМ» вполне заслужил это своими угрозами и звонками. На самом деле все самые ужасные вещи, в которых меня обвинял «ПМ», они неизменно делали сами, первыми, и обычно в куда более неприятной форме. Я бы никогда не стал использовать друзей и родственников людей из «ПМ» как заложников — так, как они использовали моих. Я бы никогда не сделал того, что «ПМ» совершили в ноябре, в день неудачного покушения возле моего дома: какая-то женщина (Маннинг?) позвонила моим престарелым родителям в Мичиган и лживо сообщила им, что я якобы попал в больницу, — после чего они, пытаясь найти меня, в отчаянии обзвонили все больницы вокруг Сан-Франциско. Моему отцу тогда было 70, в сердце у него вживлен электронный водитель ритма. Они его едва не убили.

Когда в октябре 1984-го я с опозданием узнал, что люди из «ПМ» пытались спровоцировать мой арест, я решил дать им возможность, раз они так любят закон и порядок, померяться силой со своими друзьями в государственных учреждениях. По отношению к государству я придерживаюсь политики «не применять первым»; но государство — это уродливый факт действительности, и я не намерен ограничивать себя, не применяя его против тех, кто применяет его против меня. Отбрасывая весь анархо-пуризм, любая другая политика — всего лишь открытое приглашение государственникам прийти, сделать все возможные гадости и остаться безнаказанными. Я сам, мои друзья и мои проекты мне дороже любой идеологии — в том числе такой неэффективной, как анархизм.

Без сомнения, абсолютно любое обращение к государству делает его сильнее. Это аргумент весомый, но не окончательный — но той простой причине, что государство не исчерпывает собой все множество правил, ролей, институций и властных структур, служащих принуждению. Я не замечал, что анархист, у которого горит дом, звонил бы пожарным позже, чем любой другой на его месте, — при всем том сожалении, которое у всех нас вызывает тот факт, что добровольные пожарные бригады вытеснены полувоенными профессиональными государственными образованиями людей в форме. Я очень редко употребляю пищу, которую агробизнес не произвел как товар ради собственной выгоды, — но я не собираюсь держать смертельную голодовку, чтобы выразить протест против такого печального положения дел.

Если бы местные «анархисты» (буде таковые найдутся) и анти-авторитаристы из Сан-Франциско решительно выступили, чтобы разоблачить машину «ПМ» и вернуть ее «в рамки», все было бы совсем иначе. Но одни технологически были на крючке у «ПМ», владельца средств производства, а другие не хотели попасть в число преследуемых. Многие только что присоединились к движению, ничего не знали ни об истории «ПМ», ни о его целях, да и знать не хотели; тусовка функционирует как своего рода машина по выработке цинизма, с одного конца засасывает панков-за-мир и прочих идеалистов, с другого конца через несколько месяцев выблевывает большую их часть в окончательно стухшем виде.

К сожалению, обычная реакция тех, на кого нападает «ПМ», — тихо отойти от дел во избежание надругательств (надежда, которая оправдывается не всегда), пока друзья-попутчики по возможности незаметно выбираются из ситуаций, созданных «ПМ», пытаясь не попасть в списки предателей. Они не ищут других таких же, чтобы вместе вычленить общую основу в пережитом и совместно сделать из нее практические выводы. Вот единственная причина, по которой их истерический стахановский активизм — не борьба с Системой, которой они якобы противостоят, но попытка от нее спрятаться. Некоторые виды оппозиционной деятельности требуют куда большей смелости, чем церемониальное попадание под стилизованный арест. Нужны знания, инициатива и честность — качества, почти неизвестные в чересчур стильном городе, где значок с буквой А в кружке — это не более чем необходимое условие для того, чтобы трахаться с кем-нибудь, мало-мальски держащим марку.

Я не идеал, я тоже делаю ошибки, но отошедшие от дел граждане, которые пытаются уравнять меня с «ПМ», игнорируют (как им отлично известно) несколько обстоятельств. Во-первых (и если это до сих пор не очевидно, то продолжать дальше просто бессмысленно), фундаментальная основа проекта «ПМ» — масштабное вранье в сталинском духе: о его руководителях, о его целях, о совершаемых действиях. Даже по их собственным документам «ПМ» можно уличить во лжи ошеломляющего масштаба. Никто никогда не докажет, что я солгал (сознательно сказал неправду) хотя бы один раз, — в то время как «ПМ» нагло громоздит вранье на вранье, другими словами, как я писал в эссе 1983 года, «строит лабиринты уверток». Мы говорим о десятках, сотнях уверток — не о случайных ошибках или оскорблениях, допущенных в пылу спора.

Во-вторых, «ПМ» хочет иметь и отчасти уже имеет какую-то политическую власть, в то время как мое поведение за все семь лет жизни в Сан-Франциско прямо противоречило тому, чтобы я (или кто бы то ни было) имел власть. «ПМ» проникает в политические и коммерческие учреждения буквально справа и слева. Их влияние на медиа проявилось в организованном ими в 1984 году шоу «Ярмарка конца света» — со спонсорами в лице «It'saboutTimes», газеты на деньги квакеров из Союза Абалон, которой они управляют (посредством Корнфорда, Марси Дамовски и Стива Сталлоне из «ПМ»), а также CISPES, Ливерморской группы действия и других леваков. Кроме того, они пользуются эксклюзивным правом редактировать все, к ним относящееся, в стильно-либеральных «Медиа/Файл» и «Ист-бэй экспресс». С другой же стороны, посторонние издания, посягающие на левацко-«антиавторитарную» территорию «ПМ», должны подчиниться или подохнуть. «Без компромиссов» попал под контроль «ПМ» после того, как напечатал статью КэйтлинМаннинг с одобрением сандинистской диктатуры. Когда в нем в конце концов поместили довольно вялую отповедь Салли Фрай (экс-«ПМ»), в самом «ПМ» не только перестали упоминать «Без компромиссов», но и отозвали оттуда своих агентов (Тома Ветцеля, Чаза Буфе, КрисаВинкса), чем реально и задушили журнал.

В-третьих, «ПМ» впервые применил тактические приемы штурмовиков, до того местной тусовке неведомые. На самом деле, угрозы насилием в первый раз прозвучали четыре года назад, когда Брайан Кейн, в конце в целом хвалебного письма в «ПМ», позволил себе покритиковать открыто высказанное Атанасиу одобрение фабричной системы и высоких технологий, напечатанное в первом номере журнала и продолжающееся до сих пор. К большому удивлению Кейна — которым он, к сожалению, не поделился с публикой еще тогда, когда бесчинство можно было бы придавить в зародыше, — Карлссон и Маннинг, используя технику доброго и злого следователя, сказали Кейну, что никак не могут напечатать письмо ради его же собственной безопасности.

Последовали нововведения в виде телефонного хулиганства, приставаний на улице, насылания федеральных агентов с заведомо ложной информацией и преследования в качестве наказания не имеющих никакого отношения к делу третьих лиц (друзей, любимых, родителей), связанных с обвиненными в чем-то работниками «ПМ». До «ПМ» никто не выносил сор за пределы условно-радикального гетто и не пытался очернить врагов — в основном меня — обзывая их, как «ПМ», «местным сумасшедшим» («PCMagazine»), «социопатом» («Медиа/Файл») и источником «злонамеренной» критики («Ист-бэй экспресс»). Источник последнего обвинения — мой ответ на которое не напечатали — это рецензия члена «ПМ» МарсиДарновски на журнал «ПМ», в котором она работала (о чем даже не сочла нужным упомянуть). Дарновски, бывшая любовница Атанасиу, последовала по стопам Маннинг и уехала в Никарагуа делиться своими компьютерными познаниями с никарагуанским правительством.

В-четвертых, как отмечалось, «ПМ» сделал частью своего арсенала обращение к государству и его правоохранительным органам. Поскольку у «ПМ» есть деньги, чтобы платить дорогим адвокатам, и репутация настоящего коммерческого предприятия, позволяющая требовать защиты от полиции, издание в силах заставить ментов и адвокатов работать на себя. На самом-то деле у «ПМ» в Полицейском управлении Сан-Франциско есть по крайней мере один союзник — детектив Джейсон Вечтер, мой старый враг. Этот опер раскопал меня очерняющую грязь — письмо помершего полицейского Гэри Варна — и отдал «ПМ», который теперь ее распространяет. Сила с ними, и они с Силой.