Еще один шанс - Ерофей Трофимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для Мишки переводить местную измерительную систему в привычную метрическую было сущим мучением. Так что, не мудрствуя лукаво, он закупил пару прутов свинца, порох двух видов, при этом пытаясь вспомнить, когда в его мире бездымный порох был вообще изобретен, и по сотне капсюлей двух видов. Накрутить патронов к нарезному стволу теперь было просто необходимо. Те полторы сотни, доставшиеся ему от инженера, для промысловика – чистые слезы. На пару раз в тайгу сходить.
Уложив все купленное в полученную в булочной сумку, он не спеша отправился обратно к телеге. Программа максимум была выполнена, и теперь ему предстояло как-то модернизировать сам процесс сборки патронов. Припомнив, что почувствовал, когда разобрал ради интереса один патрон, Мишка невольно скривился.
Вместо ровной округлой дроби там было нечто неровно нарубленное и кое-как откатанное, судя по всему, на деревяшке. Как подобный боеприпас сказывается на меткости и кучности, он даже задумываться не хотел. Про пыжи и говорить не приходилось. Хорошо, хоть не тряпочкой горловину заткнул. Значит, нужно сделать пробойник подходящего диаметра и найти несколько старых валенок. Благо свечи в доме были.
Вспомнив про свечи, Мишка свернул в попавшуюся по пути лавку и, прикупив два десятка осветительных приборов, снова вышел на улицу. Денег после всех покупок у него осталось шестнадцать копеек. Остальные деньги он успел отдать тетке, перед тем как отправиться в оружейку. Зная себя, рисковать всей имевшейся наличностью парень не стал. Подойдя к телеге, Мишка улыбнулся внимательно наблюдавшей за ним тетке и, выпрямляясь, сообщил:
– Все, мама Глаша. Что мне надо было, купил. Теперь домой. Дел еще много. А времени как всегда, мало.
– И правда, пора, Мишенька, – улыбнулась в ответ Глафира. – Ты, небось, голодный у меня.
– Ну, до дому доживу, – рассмеялся Мишка, делая шаг в сторону и замечая, как женщина округляет глаза и начинает открывать рот.
В спину дохнуло холодом и ненавистью. Подсознательно уловив, что там возникла какая-то опасность, Мишка дернулся еще дальше и, в следующую секунду левый бок обожгло болью. В нос шибануло ядреным перегаром, и Мишка, чуть довернув корпус, не глядя ударил левым локтем назад. Резко, со всей дури, как когда-то учили. За спиной тихо всхлипнули и что-то, точнее, кто-то, с плеском упал в лужу у коновязи. Чувствуя, как по боку течет что-то почему-то холодное, Мишка развернулся и, увидев Трифона, зарычал:
– Удавлю, мр-разь.
– Ой! Мишенька! Убили-и! – раздался вопль с телеги и только тут Мишка понял, что ему что-то сбоку мешает.
Опустив голову, он осторожно подтянул полу брезентового дождевика и с недоумением увидел рукоять ножа. Дядька пытался всадить его в спину, под ребра, но промахнулся, и лезвие вошло в бок, пропоров кожу и слегка зацепив мышцы. Накатила тупая ноющая боль. Сообразив, что все не так плохо, Мишка оглянулся на тетку, жестко приказав:
– Не голоси, мама Глаша. Жив я. А вот этого упыря сейчас точно не станет, – закончил он, всем телом разворачиваясь к луже.
Удар парня оказался сильнее, чем можно было подумать. Судя по приоткрытому рту и расфокусированному взгляду Трифона, Мишка сломал ему челюсть. Плюнув на свидетелей и обещания, данные тетке, парень уже собрался доделать начатое, когда на вопль Глафиры подскочил городовой и, увидев торчащий из Мишкиного бока нож, растерянно замер.
– В этой луже и утоплю, паскуда, – пообещал Мишка, не обращая на него внимания.
– Это он тебя так? – быстро спросил городовой, кивая на Трифона.
– Он это, он, господин полицейский, – вдруг заголосила какая-то баба, крутившаяся рядом с их телегой. – Вот вам крест. Сама видела, вот этими глазами.
Городовой принялся аккуратно отодвигать Мишку обратно к телеге, негромко приговаривая:
– Уймись, парень. Уймись. Мы с ним сами разберемся.
– Что тут происходит? – раздался знакомый бас, и урядник, раздвигая толпу словно ледокол весенний лед, подошел к телеге.
– Осмелюсь доложить, господин урядник. Этот вот варнак парня ножом ткнул. Извольте сами глянуть, – закончил городовой свой доклад, тыча пальцем то в Трифона, ворочавшегося в луже как свинья, то в нож.
– Сзади бил, – резюмировал урядник, едва глянув на оружие. – Ну, Трифон, молись. Доигрался ты, – загремел он, тяжело разворачиваясь к виновнику. – Выньте эту свинью и в холодную. Завтра же рапорт мировому судье подам. Благо, свидетелей хватает, – приказал он подскочившим подчиненным. – Ну, ты как, Мишка? – повернулся он к парню. – До доктора потерпишь?
– Да тут и без доктора обойтись можно, – проворчал Мишка, остывая и через горловину рубахи заглядывая себе за пазуху. – Нож, считай, под кожей прошел. Пронесло. Крови только много. Всю одежку испоганил. Да что ж мне так не везет-то?! – в сердцах сплюнул парень. – То взрыв, то каторжники, теперь еще этот…
– Ну, раз выжил, значит, теперь долго жить будешь, – усмехнулся урядник, расправляя усы. – Сам знаешь, бог троицу любит.
– Вашими бы устами, – буркнул в ответ Мишка, поворачиваясь к нему спиной. – Придержите рукоять, Николай Аристархович. Сам его выну, а то двигаться мешает.
– Ну, давай, – хмыкнул урядник, крепко обхватывая рукоять.
– Ох, мать твою, небо в алмазах, звезды в хрусталях… – выругался про себя Мишка, делая широкий шаг вперед.
Нож остался в руке урядника. Отерев его пучком соломы, тот поднес оружие к лицу и, внимательно осмотрев, уверенно заявил:
– Каторжная работа. Точеный, а не кованый.
– Дозвольте глянуть, Николай Аристархович, – попросил Мишка, прижимая к боку поданную теткой чистую тряпицу.
– Забирай. Твой трофей, – усмехнулся урядник, отдавая ему нож. – Думаю, ты ему более подходящее дело найдешь.
– Благодарствую, – кивнул Мишка и, отвязав лошадь, осторожно уселся на передок. – Поедем мы. Теперь еще и это лечить придется.
– Бог в помощь, – кивнул урядник. – Я к вечеру загляну, допрос с тебя сниму. Чтоб все честь по чести было. Сажать будем голубчика. Доигрался, упырь сушеный.
– Милости просим, Николай Аристархович. Заодно и чаю попьем, – усмехнулся Мишка, и тряхнул поводьями.
Дома, кое-как разгрузив телегу и вернув экипаж хозяину, он вернулся в избу и, убедившись, что тетка уже успела вскипятить воды, осторожно стянул рубаху. Рана была не опасной, но крепко кровила. Между тем Глафира заварила травяной взвар и, окунув в него тряпицу, принялась смывать с кожи запекшуюся кровь. Убедившись, что рана поверхностная, она накрыла ее тряпицей со взваром и, обвязав живот парня куском полотна, устало присела на лавку.
– Не печалься, мама Глаша. Он свою судьбу сам выбрал, – вздохнул Мишка, заметив ее влажно заблестевшие глаза. – А мы с тобой все перебедуем. Как там на кольце у царя Соломона было написано? Все проходит, и это пройдет.
* * *Утро принесло новые задачи, которые предстояло решить. Порывшись в оружейном сундуке, Мишка мрачно оглядел весь свой боезапас и понял, что вопрос перезарядки
