Мир глазами кота Боба. Новые приключения человека и его рыжего друга - Джеймс Боуэн

К несчастью, вскоре к ним подошел сотрудник магазина постарше.

– Если он что-нибудь сломает, боюсь, вам придется за это заплатить, – вежливо предупредил он. Учитывая цены на здешние товары, я счел за лучшее не мешкать: сгреб Боба в охапку и направился к выходу.

Для Боба Лондон – неиссякаемый источник возможностей попасть в беду. Возьмем, к примеру, метро. Когда мы впервые вместе спустились в подземку, кот не отходил от меня ни на шаг. Он боялся эскалаторов и лифтов, страдал от духоты и обилия людей вокруг. Но со временем Боб победил свои страхи. Теперь у него был собственный проездной на метро – подарок сотрудников станции «Энджел», – и под землей он ведет себя так, как типичный лондонец, спешащий по своим делам: бежит по переходам, стараясь держаться поближе к стене, не заходит за желтую линию на платформе и не пугается, когда поезд с грохотом вылетает из туннеля. Он спокойно ждет, когда состав остановится, заходит внутрь и прыгает на свободное сиденье.

Жители Лондона редко обращают внимание на тех, кто едет рядом, но даже самые черствые оказываются не в силах устоять перед обаянием рыжего кота. Они начинают улыбаться, достают мобильные телефоны и снимают его на камеру. Жизнь в большом городе обезличивает и лишает человека души. И я каждый раз улыбаюсь при мысли о том, что Боб дарит людям радость, просто усевшись на соседнее место.

Но под землей кота подстерегают свои опасности.

Как-то вечером мы возвращались к себе и решили доехать на метро до станции «Севен-Систерс» – ближайшей к нашему дому. В это время подземку вовсю ремонтировали, и мы с Бобом с любопытством разглядывали тяжелое оборудование и разложенные повсюду инструменты.

Когда мы поднимались на эскалаторе, я заметил, что хвост у Боба испачкан в чем-то липком и черном, вроде смолы. При ближайшем рассмотрении оказалось, что пострадал не только хвост: черные пятна обнаружились по бокам и на груди. Очевидно, кот потерся о какой-нибудь механизм уже здесь, в метро, – до того как мы сюда вошли, он был чистым. Вещество напоминало машинное масло или мазут. Я точно знал, что оно может быть опасно для Боба. Он, видимо, тоже это понял, поскольку, лизнув себя пару раз, фыркнул и оставил попытки отмыться.

Денег на телефоне было в обрез, но их хватило на звонок Розмари, ветеринару, которая уже помогла нам один раз, когда Боб заболел. Ей нравился мой кот, и она всегда приходила ему на выручку. Я рассказал Розмари, что случилось, и она настойчиво порекомендовала первым делом отмыть Боба.

– Машинное масло очень ядовито для кошек, особенно если каким-то образом попадает внутрь. Оно вызывает ожог органов, и чаще всего страдают легкие. Кошки начинают страдать от удушья, и порой все заканчивается мучительной смертью. Джеймс, это очень опасно, – напугала меня она. – Помой Боба как можно скорее. Как он относится к купанию? Если не справишься своими силами, утром отнеси его в ветеринарную клинику, там помогут, – успела сказать Розмари, прежде чем нас разъединили.

Когда речь заходит о купании, кошки делятся на две категории: те, кто бежит от ванной куда подальше, и те, кто запрыгивает в нее еще до того, как хозяин успевает включить воду. Боб являлся преданным союзником второго лагеря. Даже не так: он был помешан на купании. Для него нет большей радости, чем запрыгнуть в воду, пока я набираю ванну. Он знает, что я не люблю мыться в кипятке и предпочитаю комфортную температуру, поэтому успевает наплаваться вволю, пока я не приду и не попрошу уступить место.

После этого довольный кот уходит сушиться, потрясая лапами и орошая брызгами окружающее пространство. Затычку для ванной он считает своей собственностью; Боб регулярно крадет ее и куда-нибудь прячет. Я несколько раз затыкал ванную носком только для того, чтобы потом обнаружить нормальную затычку посреди комнаты, где кот с ней играл. В конце концов я не выдержал и приковал затычку к сливу специальной цепочкой. Боб очень огорчился.

Но в общем и в целом с купанием у нас проблем не было. Мне даже не нужно было держать кота во время водных процедур. Я взял кошачий шампунь и принялся старательно оттирать его хвост и бока. Потом окатил Боба из душа. На морде рыжего в этот момент появилось выражение крайнего довольства. Вытащив кота из ванной, я насухо вытер его полотенцем. И снова Боб не сопротивлялся. Напротив, он громко замурчал в процессе!

К счастью, мне почти удалось отмыть то, в чем он испачкался. Правда, кое-где на шерсти оставались бледные пятна, но и они пропали после нескольких дней тщательного вылизывания. Через неделю я на всякий случай отнес его в ветеринарный фургон на Айлингтон-Грин, где врачи заверили меня, что беспокоиться не о чем.

– Я бы так не сказал, – усмехнулся я, почесывая Боба за ухом. – С этим проказником повод для беспокойства всегда найдется.

Медсестра улыбнулась, я понял, что начинаю говорить, как отец.

Происшествие в метро напомнило мне о том, о чем я, впрочем, никогда не забывал. За годы жизни со мной Боб, конечно, одомашнился, но в глубине души он остался бродячим котом. Я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что большую часть жизни он провел на улице, но интуиция подсказывает, что так оно и есть. Боб – урожденный лондонец, и больше всего на свете он любит исследовать свой город. Я часто улыбаюсь про себя и повторяю: «Можно забрать кота с улицы, но нельзя забрать улицу из кота».

Есть у Боба любимые места. К примеру, он обожает маленький парк Айлингтон-Мемориал-Грин, где я спускаю его с поводка. Боб бегает по кустам и вынюхивает добычу, хотя предполагается, что он должен сходить в туалет. В парке есть несколько заросших уголков, где кот может скрыться от посторонних глаз. Не то чтобы ему это было нужно, но все-таки…

Еще Боб очень любит кладбище Сент-Жиль у церкви Филдс-Черч рядом с Тоттенхэм-Курт-роуд. Довольно часто он дает мне понять, что хочет сходить туда, когда мы идем от автобусной остановки до Нил-стрит. Кладбище Сент-Жиль – настоящий оазис тишины в одном из самых оживленных районов города, с чудесными скамейками, на которых так замечательно сидеть и наблюдать за проносящейся мимо жизнью. Любимое место Боба – у ограды, фактически, у всех на виду; его ничуть не волнуют проходящие мимо люди, он спокойно устраивается там и делает то, зачем пришел.

То же самое было, когда мы работали на Нил-стрит; Боб использовал в качестве туалета определенное место рядом с офисным зданием на Энделл-стрит. Над ним возвышалось несколько этажей кабинетов и конференц-залов, то есть ни о какой приватности и речи не было. Но разве рыжего это когда-нибудь беспокоило? Преисполненный чувства собственного достоинства, он устраивался за чахлым кустиком, делал свои дела, заметал следы преступления и уходил.

Должен отметить, что, когда речь заходит о туалете, Боб, как и все кошки, проявляет повышенную аккуратность. Сначала он выкапывает ямку подходящего размера, потом старательно засыпает ее землей. Рыжий следит за тем, чтобы со стороны ничего не было видно. Эта характерная особенность кошек меня всегда поражала. Я читал где-то, что все дело в защите своей территории.

Когда мы работали в Сохо, Боб облюбовал местный парк, один из самых красивых в центре Лондона. Впрочем, его привлекало не только это. Гораздо важнее было то, что туда не пускали собак. Значит, я мог спустить Боба с поводка и расслабиться. Рыжему очень нравилось гулять в этом парке, особенно летом. Он всегда любил птиц, которых там было бесчисленное множество. Широко распахнув глаза, он наблюдал за пернатыми и издавал странный звук, что-то вроде «раа… раа… раа». Это звучало мило, хотя, признаюсь, и довольно кровожадно. Ученые считают, что кошки, завидев потенциальную жертву, заранее изображают процесс поглощения пищи. Иными словами, тренируются жевать то, что еще не попало им в зубы.

В общем-то, в этом был смысл. Боб обожал охотиться на мышей, крыс и других мелких животных. Во время прогулки он не упускал возможности удовлетворить свои хищнические инстинкты и несколько раз гордо приносил мне добычу.

Однажды мы, обрадовавшись хорошей погоде, отправились в парк Сохо; я сидел на траве с комиксами, Боб слонялся поблизости. Внезапно он возник прямо передо мной. Из пасти его свешивалась крысиная голова.

– Фу, Боб, это отвратительно! – скривился я. – Тебе же плохо станет!

Кот не обратил внимания на мои слова. Будто он сам не знает, что делать со своей добычей! Устроившись с крысиной головой неподалеку от дорожки, он начал играть с ней, как играл дома со своей плюшевой мышкой. Обычно прохожие смотрят на Боба с восторгом и умилением. Но сегодня я замечал на их лицах в основном ужас и отвращение.

Я никогда не был одним из тех котовладельцев, кто считает своих питомцев безобидными мурлыкающими ангелами. Я прекрасно знаю, что, будучи представителем своего вида, Боб является ловким и опасным хищником. И если бы мы жили не в Англии, это бы меня серьезно беспокоило. В некоторых штатах США, в Австралии и Новой Зеландии хозяевам кошек пытались на законодательном уровне запретить выпускать питомцев на улицу после наступления темноты. Утверждалось, что эти животные наносят большой ущерб местной популяции пернатых. В Лондоне такой проблемы не было, поэтому Боб мог делать то, что ему вздумается. Если, конечно, не подвергал себя опасности.