Моя пушистая проблема (СИ) - Вельская Мария "Шеллар Аэлрэ"

— Что с твоей меткой, колючая конфетка? — в голосе оборотня слышались странные урчащие нотки, его ноздри подрагивали. — Я не активировал её и не собирался. Что касается снятия — я жду специалиста. Как только он приедет — все будет сделано. К сожалению, он задерживается и тебе придется потерпеть. Но не думай, Майари, что я это делаю специально. Рабство я презираю, — промелькнуло что-то грозовое в чужих глазах, что заставило судорожно сглотнуть.

— М-метка горела. Жгла. Разбудила меня. И дискомфорт усиливался, пока я не оказалась рядом с вами, — облизнула губы.

Приди в себя, дура! Оборотни славятся своим искусством соблазнять. И плевать, что этот запах мне так приятен, плевать, что тело рядом с этим мужчиной плавится от желания, плевать, что мне продолжает казаться — я что-то упускаю. Это не имеет значения. Я помню, каким может быть лорд Эренрайте. И знаю, что он никогда не посмотрит на меня, как на равную.

— Демон, я совсем забыл об этом!

Мужчина скрипнул зубами и рывком поднялся с меня, снова демонстрируя свое нечеловечески соблазнительное тело.

— О чем именно? — уточнила вкрадчиво, тоже осторожно поднимаясь.

— О том, чтоб раб не может быть вдалеке от господина. Нам придется видеться каждый день хотя бы пару часов, иначе тебе опять станет плохо, — мужчина нахмурился, отходя к встроенному шкафу и накидывая на тело шелковый халат.

— Прекрасно, — я честно старалась скрыть сарказм, но мне это не удалось, — то есть у метки могут быть ещё последствия, о которых мы не знаем? Например, я однажды начну делать то, что желал создатель этой метки, а? О таком варианте вы не подумали?

— Не разговаривай со мной подобным тоном, конфетка. Поверь, я стараюсь быть сдержанным, но тебе не стоит забывать о субординации.

Мужчина неожиданно оказался снова совсем близко. Мы находились в проходной комнате, я знала, что спальня, библиотека и гостиная дальше. Но тут слишком много лишних стен, к которым можно прижать несчастную жертву волчьего произвола!

Горячие руки обхватили мое лицо. Пылающие серебром глаза оказались совсем близко. Напротив меня. Они манила, затягивали, сводили с ума. Чужое тело вжалось в мое, позволяя ощутить… все впечатляющие выпуклости, все скрытое напряжение. Большой палец ласково погладил кожу на моей щеке, обвел контур приоткрытых губ, погладил скулы.

— Красивая. Сладкая. Желанная.

— Ничего не…

— Строптивая самочка, которая забыла обо всем… — снова это странное скрытое сожаление. О чем я забыла? Что происходит?

… и волчьего взаимопонимания.

Эренрайте Вайре

Она была так близко. Сладко пахнущая, желающая его. Испуганная, но не старающаяся храбриться. Дерзкая, острая на язычок. Человечка? А человечка ли?

Близость её туманила рассудок, манила, заставляла делать ошибки, как сопливому юнцу.

Он отогнал от себя видение Майари в одном фартуке, склоняющуюся над плитой. Напряжение в паху стало невыносимым. Как он бы подошел к ней, раздвигая эти длинные, сильные ножки, как сладко было бы брать её вот так, сзади. Раскрасневшуюся от страсти, изнывающую, кричащую его имя.

Оба зверя едва не сходили с ума от близости этой странной женщины, но он слишком привык держать все под контролем. Белый Жнец. Жрец. Один из ближайших соратников Альфы Альф. Верховного Правителя.

Он всегда был один. С тех пор как Госпожа отобрала его, у него не было никого близкого рядом. Он отвечал за всех, но никому и в голову не могло прийти, что слабости есть и у него.

Один раз он отпустил себя. Один раз он оказался счастлив. И теперь не знает, что с этим делать.

Он прижал девчонку к себе, снова вдыхая манящий медово-песчаный запах, идущий от ее кожи.

— Прекратите немедленно меня лапать и объяснитесь! — ставит ему условия. Глупая. Слишком безрассудная и привыкшая к независимости.

— Хочешь объяснений, Майари? Ты должна вспомнить сама. Вспомнить то, что забыла или старалась себя убедить в этом. Я слышал твою пламенную речь в защиту моего сына.

Действительно, слышал. И теперь ярость и досада не отпускали. Как он мог просмотреть это? Миррим всегда был тихим ребенком, вроде бы не изъявлял желания часто общаться с отцом. У Эрена просто не было лишнего времени. Надина была волчицей уважаемого рода, талантливой, успешной, внимательной. Если бы не взгляды её отца, возможно, он бы даже рассмотрел её на роль своей спутницы. Вот только болезненная ненависть старого аро Карна к людям была широко известна.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

А теперь выясняется, что она недоглядела за Миром. Случайность? Раньше бы он так и подумал. Женщина неспособна причинить вред ребенку. Но Жнец жил слишком давно и слишком многое видел, чтобы лгать самому себе.

Его ребенка хотели убить. И его спасла конфетка, сейчас возмущенно сопящая в его руках. Сладкая, манящая, недоступная человечка. Не в его правилах брать женщин силой. Сама же она, похоже, слишком горда, чтобы стать лишь любовницей. Да и имеет ли он право ломать чужую жизнь? Учитывая, что ей и так косвенно досталось из-за него.

— Как я могу вспомнить, не зная чего? Вы могли хотя бы намекнуть…

— Конфетка, ты меня очень огорчаешь, — из горла вырывается рычание. Злость — вот, что он чувствует при мысли, что это златоглазую девчонку обнимал после него кто-то другой. Что этот мерзавец влез в её жизнь и постель — а потом продал.

Он ещё дешево отделался. Пока. Но, когда уже будет не нужен в качестве свидетеля…

— Мне не нравится ваше молчание. Отпустите меня, пожалуйста, милорд, — блеснула зло глазами.

Нет, девочка. Не теперь. Он отпустил — но только для того, чтобы устроиться с ней в гостиной, прижимая теплое тело к себе, поудобнее устраивая его на коленях.

— Так лучше? — уточнил невозмутимо.

Сладкая нахальная пытка.

— Нет! Но вас ведь это не волнует, — прозвучало горько.

— Я не сделаю тебе ничего дурного. Не трону, пока не пожелаешь сама. Просто… посиди со мной рядом. Мне так спокойнее, — неожиданное признание далось легко.

Положить голову конфетке на плечо было тоже правильным решением. Злость ушла, в голове прояснилось, звери успокоились.

— Не думала, что похожу на таблетку, — фыркнула, но скорее от растерянности.

Замерла, а потом, машинально, начала перебирать его волосы.

Очень хотелось заурчать, расслабиться, довериться. Но он не доверял никому. Даже этой нежной девчонке с колючим характером. Или особенно ей?

Он дождался, пока она расслабится, и только потом задал свой вопрос:

— Скажи мне, что произошло в комнате моего сына? Как тебе удалось выломать дверь и убить тварь? Охрана нашла тело внизу. На нем следы когтей… когтей оборотня.

Его сердце забилось быстро-быстро, вызывая и ярость от затянувшегося молчания, и жгучее желание, и интерес. Так-так. Что-то все-таки прошло мимо него и его информаторов. Вот только каков масштаб катастрофы?

Майари Вольфрам

Наглый оборотень. Интересно, это у них врожденное или благоприобретенное?

Смотрит остро, внимательно, но не зло. Под этим взглядом хочется рассказать все, излить душу, зная, что тебя поймут, не отпустят просто так, обиженную и уставшую, не заставят бежать на высоких каблуках за своим спутником, кляня неудобную юбку, не…

— Я вскрыла дверь. Сама. Всплеск адреналина, такое бывает. Испугалась за мальчика. Он плакал, ему было плохо и страшно. Эта стерва морит его голодом и унижает, заставляя считать себя пустым местом. Это мерзко! И эту тварь я ткнула когтями. Они выросли на кончиках пальцев, — потрясла руками перед чужим носом, — представляете? Прямо на кончиках. Как у вас. Может, и правда в моей родне где-то оборотни погуляли. Но никаких изменений больше я в себе не чувствую.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я говорила ровно и безмятежно, внутренне холодея с каждым произнесенным словом. Как он это сделал? Как?!

Это какая-то сила. Сила этого опасного оборотня с серебряными глазами, которая заставляла говорить и говорить, не останавливаясь. Сила, которой на самом деле боялись его соратники и противники.