Теща Дракулы - Анастасия Монастырская

-- Индийская змея, -- бесстрастно сообщила черная женщина, и Рацван вновь затрепетал, услышав смутно знакомый голос. -- Мы называем ее великим нагом. Укус смертелен. Солнце не успеет зайти, как женщина умрет.

-- А-а! Что это? -- другой гость в панике тер глаза.

-- Эту тоже из Индии привезли. Плюется, если яд попадет в ранку на лице или в глаза, человека не спасти.

-- Зачем они здесь? -- Аргента без страха, но с брезгливостью смотрела, как по ковру ползет крупная змея. Кончик ее ребристого хвоста мелко подрагивал и трещал. Иванна прижалась к отцу и закрыла от ужаса глаза. -- Вряд ли гости порадуются, если во время праздничного пира по ним будут ползать эти твари.

-- Так захотел Дракула. Его желание -- наш закон.

-- Виорика до смерти боится змей, -- заметил Рацван. -- Неужели она согласилась, чтобы в замке были змеи?

Аргента бросила мимолетный взгляд на незнакомку:

-- Думаю, ее никто не спрашивал. Мы можем увидеть княгиню?

Изящная рука в черной перчатке обвела зал:

-- Вам везде... Ищите, где хотите...

***

-- Все готово, твое величество. Тебя ждут.

-- Мои родственники?

-- Обеспокоены. Три часа бегали по замку и пытались найти княгиню.

-- Не нашли?

Морана пытливо взглянула на князя: шутит или всерьез говорит?

-- Не нашли, твое величество. Разве можно найти то, чего нет?

-- Находят же люди истину. Чем Виорика хуже?

-- Твое величество... Аргента... она слишком умна и может все испортить. Позволь, и я ее убью?

-- ЕЕ. НЕ. ТРОГАТЬ. НИКОМУ. ИНАЧЕ -- АД.

Морана быстро опустила голову, чтобы князь не увидел промелькнувшей ненависти в глазах. В ненависти кипела и ревность, обжигая дух и плоть. Своими бы руками всадила нож баронессе, распоров надвое.

-- Не старайся, Морана, все равно знаю, о чем ты думаешь, -- обманчиво мягко сказал Дракула. Новые кожаные перчатки лопнули на пальцах, и в дырах показались острые когти. -- Еще раз повторяю для всех: если чей-то кинжал, даже случайно, окажется в теле моей несравненной тещи, хозяину или хозяйке данного оружия не поздоровится.

-- Твое величество, дозволь слово молвить!

-- Молви, коль не разучился. Гавкать ты мастак, посмотрим, как говорить можешь.

-- Хочу младшую себе забрать, -- Ебата дрожал от нетерпения. -- Все равно девчонке пропадать, а так хоть позабавится перед смертью.

-- Лучше умереть, чем с тобой лечь, -- фыркнула Морана.

-- Молчи, ведьма! -- ощерился Ебата. -- Ты ее отца выпросила, не побрезговала, а мне что -- никакой радости? Так как, твое величество, позволяешь с тобой через сестру породниться?

Дракула кивнул: судьба Иванны, как, впрочем, и судьба барона Стратулы его мало интересовала. Другое дело -- Аргента. Эту женщину никому не отдаст. Еще не видел, но чует -- здесь она. Зла, порывиста, горда. Грудь часто вздымается под платьем. Сердце стучит колокольным набатом. Глаза сверкают. А губы пылают. Вот сейчас облизнула -- в зале жарко. Выпила воды. Поставила бокал на стол и тут же тонкую руку кожаным браслетом обвила змея.

Дракула напрягся. Как поведет себя? Закрыв глаза, он видел все, что происходило в зале.

Гул затих.

Все смотрели на баронессу Стратула.

Она, не шевелясь, смотрела на змею. На голове у твари был рисунок -- черная извилистая линия. Словно кто-то пером провел по чешуе. Зрачки змеи напоминали зрачки Мораны -- такие же холодные и оценивающие.

-- Не надо, -- едва слышно сказала Аргента, когда Рацван потянулся к ножнам.

Права, убить тварь можно лишь, если отсечешь вместе с ней руку.

Аргента улыбнулась, змея растерялась. Секунды удивления хватило для того, чтобы женщина другой рукой схватила змею за основанье шеи. Сильные твердые пальцы спокойно и неторопливо сжимали, ломая хрящи и мускулы. Змея поняла свою ошибку и попыталась вырваться. Не тут-то было. Пальцы сжимали все сильнее и сильнее. Наконец песчаное тело обмякло, глаза подернулись пленкой. Аргента равнодушно протянула мертвую гадину слуге и подняла свой бокал:

-- За князя и княгиню!

Появился Дракула.

***

Сколько себя помнил, Дракула всегда был равнодушен к еде. Удовольствие от жизни он предпочитал брать если не сражениями, то прекрасными женщинами: одна женщина -- одно удовольствие, но зато какое. Зачем набивать брюхо пищей, а потом мучиться от колик в животе, князь совершенно не понимал. Но в своем роду он, скоре, был исключением из правил: и дед, и отец, и брат знали толк в хороших винах и блюдах, и чуть ли не каждый день устраивали роскошные застолья. Раду Красивый так полюбил турецкий рахат-лукум, что вскоре растерял внешнюю привлекательность. Превратившись в толстого борова с маленькими глазками, заплывшими жиром. Изо рта у него шел дурной запах, даже розовая вода не помогала: всего лишь за пару лет у Раду сгнили почти все зубы.

Не умел князь и веселится, подобно черни. Только единожды позволил себе расслабиться, но все у него выходило коряво и глупо. Даже кролика сумел вытащить только на третий раз, правда, никто этого не заметил. О пушистом звереныше Влад до сих пор вспоминал со сладким чувством стыда: увидев белоснежное чудо, малышка Виорика захлопала в ладоши от восторга. Словно королева, приняла из княжеских рук дорогой подарок, а потом не выдержала: по-детски прижалась, коснувшись сердца бугорками маленьких, еще не проснувшихся грудей.

Чуть позже он жадно целовал ее в укромном уголке замка. Она широко и требовательно раскрывала рот, словно голодный галчонок, соскучившийся по свежему червячку. Она так его рассмешила, что Дракула едва ли не задрал девчонке юбки, но вовремя опомнился. А ну как родителям пожалуется? Реакция барона Стратулы Дракуле была совершенно безразлична: те, кто в Валахии осмеливался ругать владыку, жил на удивление мало, а конец такого человека был просто ужасен. Но вот Аргента... Даже когда она просто смотрела на него, мысли Дракулы путались и терялись. Иногда он спрашивал себя разве можно ТАК любить женщину?! Но более всего Влада пугало другое: разве можно и главное -- правильно ли ­-- ТАК доверять женщине? Сосуду греха? Дьяволице в человеческом обличье?!

Зацелованная до крови Виорика еще слабо сопротивлялась, когда он сам понес ее к родительской карете. Передавая, случайно коснулся руки Аргенты, и словно молния ударила. Тогда или, может, чуть раньше (теперь уже и неважно) он понял, что больше всего на свете хочет именно эту женщину -- мать его будущей жены. И в душе давно поселилась хандра, которая день за днем разъедала душу.

В этот раз все заботы взяла на себя Морана. Именно ее воспаленному и больному уму принадлежала идея со змеями, под ее руководством перепуганные слуги украшали замок, пахнувший мертвечиной. Сегодня флер смерти особенно раздражал Дракулу: от жажды, которую не мог утолить которую уже ночь, у него болела голова. Слезились глаза. Потрескались губы. На коже появились синюшные пятна.

Гости почтительно склонились, сделав вид, что не заметили, как плохо выглядит князь.

Пир начался.

Столы ломились от яств. В качестве первого подали Чорба де бурба -- суп из куриных потрошков, квашеной капусты, кореньев и лука. Затем наступила очередь голубцов из капустных и виноградных листьев "сармале", которые повар готовил три дня и три ночи, чтобы добиться тонкого, пикантного вкуса. Внесли на огромных блюдах помидоры, фаршированные мясом, сыром и рисом, фаршированные грибы и лук, домашнюю лапшу с острым соусом, рагу из зеленого лука, фасоль с копченым салом, пюре из фасоли и много свежей зелени, которую гости отправляли в рот пучками. И мясо, мясо, мясо... Шпигованная чесноком баранина, тушеная слоями капуста с мясом, шашлык из печени "фригэруй", рагу из телятины "чулама", блюдо из потрохов ягненка "дроб", говядина с красным перцем и мучными клецками "паприкаш де винтел", холодец из птицы и свинины, жареная и маринованая рыба с овощами в жирной подливке, рыбный "гювеч". Особенно повару удался мич: сочные кусочки баранины, говядины, телятины и свинины были попеременно нанизаны на можжевеловые ветки и зажарены прямо на углях. К мичу прилагалась острая домашняя горчица и хмельное пиво.

Отец Мититей, не растерявший благодушия и приятной пухлости, отдавал должное мититеям -- мясным биточкам с перцем и чесноком, жаренных на рашпере. К ним подали острую закуску из перца и томатов, приготовленных с душистыми кореньями и восточными специями. Стуфат -- жаркое из мяса с зеленым луком и чесноком, и чулама -- мясо, овощи и грибы в мучном соусе также пришлись по вкусу гостям. Еду клали на большие куски хлеба и потом отламывали куски от хлебных мисок. С подбородков стекал маслянистый сок и капал на грудь и колени. Вытирали лица рукавами, дорогие салфетки так и остались лежать нетронутыми на столах. Дракула же едва притронулся к жареному мясу: с некоторых пор он не выносил запаха горелой плоти. От чеснока и пряностей мутило.