«Если», 2011 № 09 - Журнал «Если»

— Спасибо, Тимофей, — сказал Дед. — Это было неожиданно.

— Да ладно, — ответил Тимофей. — У нас есть вопросы. Вопросы были предсказуемые. Дед наплел Тимофею про гипнотизершу. Боромир и Гольд поверили, Швед смотрел на нас с подозрением.

— Надо с ней встретиться. Это очень важно, — сказал Тимофей.

— Для кого важно?

— Для всех.

— Все — это кто?

— Латтонцы. И русские.

— Первые, значит, латтонцы…

— Для них важнее. Потому что… — Тимофей задумался. — Потому что у них — беда. Горе.

— У русских тут, значит, ни беды, ни горя?

— Не заводись, Дед, — попросил я. — Всем плохо из-за этой исторической справедливости, черти б ее побрали.

— Не я ее восстанавливал, — буркнул Дед.

— И не я, — сказал Тимофей. — У меня отец наладчиком оборудования на «Электроне» работал, брат матери был слесарем шестого разряда, сестра матери — сборщицей пятого разряда. Где теперь «Электрон»? Там в цехах этот… бардак!

Цеха лучшего местного завода, отремонтировав, отдали торговому центру. Там и мой батя работал. Теперь батя — в строительной бригаде, в Голландии. Но если так — может, наши отцы вообще в одном цеху трудились? Может, и руки друг другу пожимали, жестко, по-мужски? Надо же, какой сюрприз…

— Эта дама нам нужна. А вдруг поможет. Дайте ее координаты, пожалуйста, — попросил Швед.

— Загипнотизировать русских политиков, чтобы заговорили по-латтонски? — предположил Муха. — Так наши уже чешут по-латтонски не хуже ваших. И врут примерно так же!

— Это и плохо, что не хуже… — Тимофей вздохнул. — Ребята, сейчас по-латгонски говорить нельзя. Не советую.

— Я перевожу с латтонского. Что, уже и не переводить? — удивился Муха.

Тимофей и Боромир переглянулись.

— Ты ничего такого не замечал? С тобой все о-кей? — спросил Боромир.

— Все вроде.

— Нам нужен сильный гипнотизер. Обычного пробовали. Фуфло, — сказал Тимофей. — Для дураков. Как раз такой, который заставляет менять язык… лингвистический гипнотизер, вот какой. Может, он поймет…

— Да, — добавил Швед. — Нам нужно кое-что понять.

Мы еще немного потолковали, но ничего нового друг другу не сказали.

— Не хотите помочь, — подвел итог Тимофей. — Ладно.

— Объясните, в чем дело! — потребовал Дед. — Говорите загадками, а желаете, чтобы вам помогали!

— Не можем, — Тимофей встал. — Ну, хорошо. Мы уходим. Добрый совет на прощание — не говорите по-латтонски.

И они действительно ушли — к нашему великому изумлению, без мордобоя.

— Временно прекращаем наши диверсии, — сказал Дед. — Нигде не светимся. Питаемся пиццей с доставкой на дом.

— Дед, мы как-то плохо с ними поговорили… — Муха вздохнул. — У меня такое ощущение, будто они попали в большую беду.

— Плохо, — согласился Дед. — Нужно было еще спросить у них, какого черта они околачивались на всех этих национальных тусовках! И еще: не они ли нас сдали!

— Дед, у тебя логика глючит. Они же нас спасли от безопасности, — напомнил я.

— А если это спектакль? Театр? Чтобы без мыла к нам в задницу влезть? Орлы, они же латтонцы! Они могут вести себя, как ангелы, а потом вспомнить, что они — латтонцы! Что, разве этого не было? Как за свободу и независимость на баррикадах сидеть — так мы им лучшие друзья! Кончились баррикады, началась независимость — пошли вы на фиг, русские иваны.

Возражать мы не стали — так оно все и было.

Но ощущение беды не только Муху беспокоило. Я видел, что с Тимофеем и его ребятами неладно. Они что-то знали — ну, вроде как знает человек, что его близкие больны какой-то стыдной болезнью, о которой говорить просто невозможно, а лечить все-таки надо.

Но Деда не переубедишь. И в чем-то он был прав: латтонцы — люди уживчивые, но камень за пазухой носить любят.

На всякий случай мы спросили у симбионта, не замечал ли он каких-либо странностей в латтонском языке.

— Нет, — ответил наш черный столбик. — Живет и развивается соответственно законам. Количество заимствований в пределах нормы.

А потом Муха узнал, что собираются сносить один дом на окраине. У него бульдозерист знакомый, снабжает такой инфой. Я съездил, посмотрел. Вернулся с докладом: если эту халупу не снести, она сама кому-нибудь на голову рухнет. Судя по тому, что домишко стоял на краю здоровенного сада, участок купил богатый дядька и решил там взгромоздить очередной особняк с подземной сауной.

— Может ли там быть что-то ценное? — спросил Дед.

— Дом, по-моему, построен в тридцатые годы. Там еще штуки четыре разных сараев. Они кажутся более перспективными.

— А забор?

— Есть забор. Но я обошел по периметру — там можно организовать дырку.

Мы старались не появляться в людных местах, но окраина — место безлюдное. Опять же мы собрались туда вечером. Теоретически нас никто не должен был засечь. Мы все рассчитали: приезжаем последним автобусом, уезжаем первой электричкой. Или, если вдруг найдем какие-то увесистые сокровища, звоним Сашке Кожемякину, он как раз до работы успеет заехать за нами на машине. Оделись мы тоже подходяще — в стиле «капуста». Если от работы разогреемся, будем скидывать одежки послойно. Все наше оборудование Дед так доработал, что оно влезало в большую спортивную сумку.

— Хорошее место, орлы, — сказал Дед, когда мы приехали. — Я тут поблизости пару лет прожил. Там, за садом, должен быть пустырь, то есть вытоптанная опушка, и наверняка есть тропа к озеру. Настоящая дача. Летом никакого взморья не нужно. Загорать можно в саду, купаться — в озере.

— Если его вконец не загадили, — испортил весь дифирамб Муха. — А загадят однозначно.

Мы подошли по совершенно пустой и темной улочке, освещенной всего одним фонарем, к нужному месту в заборе.

— Гении мыслят одинаково, — с этим афоризмом Муха показал на дыру в проволочном заборе и следы на снегу, ведущие от дыры к ближайшему сараю. Хозяева так не ходят…

Тимофей со своими тоже собирал инфу о всяких развалинах. Может, один и тот же бульдозерист снабжал нас адресами.

— Влипли, — сказал я. — Ничего не поделаешь, он — первый.

— А это что еще такое? — с беспокойством спросил Дед. — Вон, вон, в окне…

Домишко, предназначенный под снос, еще совсем недавно признаков жизни не подавал. А сейчас два окна светились, но как? Зеленоватым светом, какого ни одна лампа не дает.

— Блин, — ответил Муха. — Кто-то туда залез. Но это не хозяева…

— Откуда ты знаешь?

— Мне так кажется… Вот интересно, эти следы свежие?

Вопрос был обращен почему-то ко мне.