Пробирная палата - К. Паркер

Геннадий пожал плечами:

– Да как-то незаметно. Началось с обычной лихорадки, а уж потом пошло дальше. – Он помолчал. – Я умираю? Действительно умираю?

Алексий задумчиво посмотрел на него:

– Ну, я не доктор, но…

– Я умираю.

– Да.

– Ох. – Геннадий попытался расслабиться. – А откуда ты знаешь, что я?..

– Ну… просто поверь мне.

Геннадий постарался снова закрыть глаза, но ничего не изменилось. Он подождал. Все оставалось по-прежнему.

– Итак, что дальше? Хоть намекни.

– Не обижайся, но я ничего не знаю. Может быть, тебя утешит, если я скажу, что все это абсолютно естественно.

Алексий поскреб затылок, как бы подыскивая убедительную, но не слишком пугающую аналогию.

– Это… как рождение ребенка.

– Не очень-то оригинально.

– Неужели? А по-моему, есть по крайней мере одно большое отличие.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Это больно?

– Да, — сказал Алексий. – Чертовски больно. Но не очень. Практически совсем не больно.

Геннадий вздохнул:

– Что теперь? В чем тут смысл? Я должен что-то делать или просто лежать и ждать?

– Сам скажи.

– Да, я скажу, а ты записывай. Пригодится в следующий раз, извини, – добавил он, – это недостойно.

– Понимаю. На твоем месте…

– Не думаю, что все будет вот так, Алексий, – оборвал его Геннадий. – Мне это не нравится. Вообще, если тебе все равно, то я повторю попытку как-нибудь в другой раз. Почему-то кажется, что в это раз я все испорчу. В конце концов, такое бывает лишь раз в жизни…

– Но нам-то откуда знать?

Геннадий нахмурился:

– Перестань, сейчас не время обсуждать то, чего нет.

– Извини. Я лишь старался подыграть.

– Не помогло. Алексий, ты можешь сделать кое-что?

– Я… Что ты задумал?

– Не знаю, – бросил Геннадий. – Ты же, черт возьми, маг, вот и придумай что-нибудь.

– Так ничего не получится. Ты это знаешь не хуже меня.

– Да, но… – У него почему-то не было сил злиться; впрочем, их не хватало даже для того, чтобы бояться. Не иметь сил бояться – это пугало. – Я хотел сказать, что ты же Патриарх Перимадеи, должно быть что-то такое, что ты знаешь, а все остальные не знают, какой-то секрет, в который посвящают только патриархов. Но это неправда, да?

– Боюсь, что нет.

– Я так и знал. Просто дело в том, что когда попадаешь в такое положение, как я сейчас, то полагаешься не на логику, а на надежду. Так, на всякий случай. Только не обижайся, старина.

– Спасибо. Как ты себя чувствуешь?

– Как-то странно, – признался Геннадий. – Все совсем иначе, чем я предполагал.

– О, а как?

Г еннадий задумался.

– Не знаю, – сказал он после паузы. – Я ожидал… хм, театра, наверное, мелодрамы. Чего-нибудь мистического: яркие огни, клубящийся туман, призрачные фигуры в белых облачениях. Ну, или страха и боли. Но все совсем по-другому и…

У Геннадия вдруг открылись глаза. На этот раз по-настоящему.

– Все в порядке. – Над ним стояла какая-то женщина. – Все в порядке.

Геннадий попытался повернуть голову, чтобы оглядеться, но не смог. Он не знал, плохо это или хорошо. Раньше он мог двигаться гораздо свободнее.

– Приходит в себя, – сказала женщина, обращаясь к кому-то другому. – Не знаю, что это было, но ему стало легче.

– Тогда все действительно в порядке, – произнес мужской голос из-за плеча женщины. – Обычно такая доза убивает. Рад, что на этот раз сработало.

У женщины был какой-то несчастный вид.

– Хочешь сказать, что раньше ничего подобного не пробовал?

– Я же сказал, что обычно это смертельная доза, – ответил невидимый мужчина. – Ждал несколько лет возможности испытать ее, но сегодня впервые обстоятельства сложились так, что проба уже не имела особого значения. Я хочу сказать, что он ведь уже был мертв, не так ли?

Геннадий понял, что странного было в женщине. Точнее, не странного, а неожиданного. Женщина была жительницей равнин – глаза, цвет кожи, костная структура. В нем поднялась инстинктивная волна паники – помогите, я в руках врага! Женщина увидела, как Геннадий вздрогнул, попытался пошевелиться, и улыбнулась.

– Все в порядке, – сказала она. – Все будет в порядке.

– Это вы так говорите, – сказал он и вдруг понял, что позабыл остальное.

Она была круглолицая, коренастая, лет сорока—пятидесяти, с короткими седыми волосами, яркими черными глазами и выдающимся вперед двойным подбородком.

– Вы были очень больны, но наш лекарь дал вам кое-что, что поможет вам поправиться. Вот подождите и увидите.

Геннадий ощутил раздражение: чертов лекарь испытал на мне какое-то свое смертоносное снадобье. Опасный клоун, его и подпускать-то к больному нельзя.

– Спасибо, – прохрипел он. – Где?..

Женщина улыбнулась:

– Это Бланчарбер. Слышали о таком?

Геннадий задумался:

– Нет.

– М-м. Ну, это небольшая деревушка в полудне пути от Ап-Амоди. – Она произнесла название как одно слово, а не два. – Примерно на одинаковом расстоянии от Ап-Амоди и старого Города.

– Где?..

– Перимадея. Вы в стране Темрая. И вы в безопасности.

Исъют Месатгес своей сестре по коммерции Эйтли Зевкис, привет.

Ужасное место, и люди ужасные. С другой стороны, перьев у них действительно много.

Вот тут-то ты и нужна. У меня есть возможность поставить 67 стандартных бочек отличного гусиного пера, рассортированного на 35 бочек пера правого крыла и 32 бочки пера левого крыла, пригодного для использования в военных целях и по смехотворно низкой цене 12 четвертей за бочку. Есть лишь одно мелкое обстоятельство, стоящее между мной и этой фантастической сделкой. Я пуста, как разбитый горшок.

Ситуацию может спасти твой аккредитив на ничтожную сумму 268 четвертей. Тогда я заполучу свои перья, ты свою обычную треть прибыли, люди получат стимул к дальнейшему ведению дел, и все будут довольны.

Кроме, конечно, гусей, но не думаю, что у них были какие-то иные планы.

Далее. Если «Белка» придет по расписанию, то ты прочтешь, что именно 6-го – вполне достаточно времени, чтобы начертать магические слова и переслать письмо хозяину «Вождя зверей», который, насколько знаю, ожидается здесь 17-го (так что он вряд ли оставит остров до 8-го как самое раннее). При условии, что ты проявишь должное прилежание, я завершу сделку до 20-го и буду дома, с перьями, к празднику Поминовения. Все просто.

Все действительно просто, но на этом месте первоклассной бумаги осталось много свободного места, так что я, наверное, постараюсь заполнить его чем-то.