Ярость дьявола - Вали Али

– Я пообещала ей, что это теперь навсегда, и я сдержу свое обещание. А те ублюдки, которые стреляли в наших детей, заслуживают того, что Кейн им приготовила. И я надеюсь, она перебьет их всех до единого.

– Уверена, она не разочарует тебя. Или нас, если уж на то пошло. Ты знаешь, как я отношусь к Ханне, и знаешь, как у меня кровь кипела, когда ты рассказала мне о случившемся. Тот, кто осмелился наставить на нее ствол, заслуживает всего, что только припасено у дьявола в аду.

– Аминь, сестрица, – сказала Эмма, наконец, позволяя себе улыбку.

Провинциальную тишину взорвала какофония хлопающих дверей машин. Началась суета. Человек двадцать мордоворотов устанавливали в доме охранную систему, которую должны были запустить не позднее сумерек.

– Мэдди, как приятно снова видеть тебя, – Кейн протянула руку. Эмма тем временем вынимала из машины спящую дочку.

Мэдди подняла взгляд. Ясно-голубые глаза Кейн светились озорным огнем. Мэдди рассмеялась. Она любила Джерри всем сердцем, но когда Эмма много лет назад показала ей фотографию Кейн, Мэдди поняла, что именно подруга находила в этой женщине: на то сочетание, которое давали сногсшибательная внешность и невероятное обаяние, впору было вешать табличку с надписью «огнеопасно». Да, Кейн ей сразу понравилась. Мэдди попыталась одной рукой пригладить волосы, которые растрепал ветер.

– У тебя красивые волосы.

– О… спасибо, – покраснела Мэдди и подняла уже обе руки, пытаясь спасти прическу.

– Милая, хватит смущать мою подругу, пойдем в дом. Еще не хватало, чтобы ты в такую погоду простыла.

– Есть, мамочка, – Кейн подмигнула Мэдди и последовала за Эммой.

А Мэдди, опустив голову, прошептала себе под нос:

– Господи боже, монахиня в аду не сможет ответить «нет» этой женщине.

И, когда дело касалось Кейн, «нет» было последним, что пришло бы в голову Эмме.

Глава 17

– Ма-а-а-ам, – протянула Ханна сквозь сон.

– Спи, малышка, все хорошо, – Эмма села рядом с дочерью, поглаживая ее великолепные черные локоны.

Ханна открыла и снова сомкнула свою маленькую ладошку, подзывая Кейн, когда та показалась в дверях. Женщина села на кровать, и Ханна положила голову ей на колени. Эмма оставила их наедине, давая Кейн и дочке время побыть вдвоем. Она очень хотела, чтобы между ними царила полная гармония.

Не задумываясь о том, что будет со швами, которые наложили ей хирурги, Кейн взяла дочку на руки и принялась ходить по комнате, укачивая малышку, пока та не уснула. Но прежде, чем дочь закрыла глазки, усталая и счастливая, Кейн шепнула ей:

– Я люблю тебя, лапочка.

Впервые Кейн подумала о том, что после смерти обязательно должна быть жизнь. Ведь тогда все близкие люди, покинувшие ее, смогли бы видеть, оттуда, с небес, то, как счастлива она со своей семьей. Кейн прижала ладонь к ране, когда нагнулась поцеловать спящую Ханну. И направилась к двери. Эмма стояла, прислонившись к косяку. Она наблюдала эту трогательную сцену.

Едва они закрыли дверь в комнату, где спала дочь, Кейн притянула любимую к себе. И Эмма почувствовала, что земля уходит из-под ног: еще никогда в жизни она не ощущала в свой адрес столько тепла, обожания и… желания.

– Ну, милая, пойдем, уложим и тебя спать. Ты выглядишь усталой, – и Эмма потянула Кейн за руку, уводя в соседнюю комнату.

– Миссис Кэйси решила уединиться со мной?

Эмма многозначительно усмехнулась, подтверждая сказанное:

– Я просто забочусь о том, чтобы тебе было хорошо, любовь моя, вот и все.

– Черт, а я, кажется, размечталась.

Эмма завела ее в комнату и, встав в самом центре спальни, оглядела Кейн:

– Поверь, горячая штучка, ты ни в чем не уступаешь себе-тогдашней.

Выглянув в окно, они увидели, что их люди все еще работали над установкой системы защиты. Эмма с удивлением отметила, что и Хэйден там, он ходил с какими-то приборами в руках.

– Что он делает?

– Учится всему с самого начала, как и все Кэйси до него. Сама по себе Фамилия еще не дает право на лидерство. И Хэйден это прекрасно знает.

Эмма прижалась к Кейн и обняла ее за талию:

– А прежде, чем это случится, ты его всему научишь, правда?

– Я знаю, что ты не согласишься, ведь это твой сын, но…

Эмма приложила палец к губам Кейн:

– Это и твой сын, и ты научишь его всему, что знаешь сама. Пообещай мне.

– И кое-чему еще, любовь моя.

– Тогда пусть он занимается, чем положено. А тебе нужно лечь в кровать и отдохнуть.

Эмма помогла Кейн разуться и снять толстый свитер. Обе они забрались под теплое одеяло. И Эмма поймала себя на мысли, что ей непривычно лежать на краю кровати: раньше она всегда спала у стены, но теперь из-за ранения Кейн им пришлось поменяться местами. Но, стоило Эмме повернуться и крепко прижаться к любимой, как все стало так же чудесно, как в лучших воспоминаниях.

– Расскажи мне о Рафах, – попросила Кейн и положила ладонь Эмме на бедро.

– Что тебя интересует?

– А все, что угодно. Мне просто любопытно, – Кейн провела рукой по изгибу тонкой талии Эммы и остановила руку возле ее груди. – По телефону их голоса звучали очень мило.

Эмме казалось, что из-под ладони Кейн струился напалм. Дышать стало труднее.

– Мы с Мэдди учились вместе. Совсем немного. Я только поступила, а она уже заканчивала. Но с самого начала мы понравились друг другу. И, хотя Мэдди не особенно горела желанием учиться дальше, именно она вдохновила меня идти в Тулен, – Эмма подвинулась немного, и теперь почти лежала на Кейн. – Когда я вернулась сюда одна, беременная Ханной, от полного отчаяния меня спасала именно она. Отец очень любит меня, но он ума приложить не мог, что со мной делать, и только советовал взять себя в руки и ехать к тебе. А от мамы не было никакой поддержки, одни упреки.

– Это были темные времена, любовь моя.

Эмма глубоко вздохнула. Кейн перебирала светлые пряди волос, успокаивая любимую ласковыми прикосновениями.

– Я до сих пор не могу понять, милая, как я могла тогда оставить двух самых дорогих мне людей, – Эмма с трудом сдерживала слезы. – Было невыносимо одиноко. Мне до боли тебя не хватало. Ханна чудом выжила. Никогда в жизни я не была так несчастна.

– Мэдди ведь заботилась о тебе, когда родилась Ханна? – спросила Кейн, чтобы поддержать разговор в том же направлении. Дать Эмме облечь свою боль в слова помогло бы избежать массы проблем в будущем.

– Она, Джерри и папа поехали со мной в больницу. Но, как только им сказали, что Ханна родилась, и с нами все в порядке, я велела им ехать домой. Помню, я сидела с ней на руках и смотрела на нее, еще одну Кэйси. Я плакала – одновременно от счастья и от тоски. Я тебе говорила, что пронесла с собой в палату виски?