Сутра о мудрости и глупости (Дзанлундо) - Сиддхартха Гаутама

В то время Победоносный, находясь в Раджагрихе, пребывал в роще Венувана, где обитают птички календаки. Один столетний домохозяин по имени Пэльке, услыхав, сколь неисчислимы достоинства вступления в монашество, подумал, почему бы и ему не вступить в монашество Учения Будды, и сказал своей жене, своим детям и слугам:

– Я вступлю в монашество.

Поскольку тот человек был очень стар и лишь докучал всем домочадцам, которые считали его совершенно бесполезным, то последние, услышав, что он выразил желание вступить в монашество, очень обрадовались и сказали:

– Вступай скорее, наступило как раз подходящее время.

Тогда домохозяин покинул дом и пошел в рощу Венувана просить Победоносного принять его в монашество. Придя в рощу Венувана, он спросил у монахов:

– Где пребывает великомилосердный Будда Победоносный, широко творящий полезные дела для богов и людей?

Монахи ответили на это:

– Будда Победоносный ушел в другое место, чтобы творить пользу для многочисленных живых существ.

Тогда домохозяин спросил монахов: – Кто из великих учителей, окружающих Будду, самый знающий и самый мудрый?

– Достопочтенный Шарипутра, – ответили ему монахи.

И домохозяин пришел к достопочтенному Шарипутре и, отбросив посох, поприветствовал его, сказав:

– О достопочтенный, прими меня в монашество.

Достопочтенный Шарипутра окинул взглядом домохозяина и подумал: «Поскольку этот домохозяин очень стар, то он не сможет ни Учение постигать, ни практиковать транс, ни выполнять обязанности члена монашеской общины». И, подумав так, Шарипутра сказал:

– Иди-ка ты отсюда. Ты слишком стар, время твое прошло, и ты уже не годишься для монашества.

Пошел тогда домохозяин к архатам Махакашьяпе{122}, Упали{123}, Анирудхе{124} и другим и просил их принять его в монашество. Но те вопрошали:

– Обращался ли ты раньше к кому-нибудь с просьбой принять тебя в монашество?

– Я просил достопочтенного Шарипутру, – отвечал им домохозяин.

– И что же он ответил?

– Он сказал, что я слишком стар, время мое прошло, поэтому я не гожусь для монашества.

Тогда монахи сказали:

– Поскольку самый знающий и самый мудрый, Шарипутра, не принял тебя в монашество, то и мы не можем принять. Так, если искусный врач, сведущий в способах лечения, осмотрев больного, не берется его лечить, то заурядные врачи и подавно лечить не станут, так как больной, несомненно, отмечен знаком смерти. Коли уж мудрый Шарипутра отказал тебе в монашестве, то и другие монахи не дадут дозволения.

Тот домохозяин, не получив разрешения монахов на вступление в монашество, покинул рощу Венувана, сел на пороге и громким голосом начал горестно вопиять:

– С самого рождения я не совершил ни одного большого греха, почему же мне не дозволяют вступить в монашество? Такой, как Упали, происходящий из брадобреев, подметальщик и уборщик нечистот, такой, как Атапа[47], убивший пропасть людей, такой, как Асека, дикарь и свирепый человек, – все они обрели монашество! Какой же грех совершил я, что меня в монашество не принимают?

Тогда подошел к нему Победоносный и явил воочию тело свое, блистающее яркими лучами и украшенное символами божественной красоты, словно штандарт владыки богов Инд- ры, сотворенный из семи драгоценностей.

– Почему ты так горестно вопиешь? – спросил Победоносный у домохозяина.

Услышав голос Победоносного, который был подобен сладкозвучному голосу Брахмы, домохозяин несказанно обрадовался, как радуется сын, увидав мать. Он пал на землю, поприветствовал Будду и сказал:

– Если такие подонки из живых существ, которые людей убивали, над людьми насмехались, лгали и клеветали, монашество обрели, то какой же грех совершил я, что мне не разрешают вступить в монашество Учения Будды? Мои домочадцы говорят, что я стал к старости докучлив и не нужен. Если меня в монашество Учения Будды не примут и я вернусь домой, то меня не пустят в мой собственный дом. Поэтому не будет у меня места, где голову преклонить, и я здесь же немедля расстанусь с жизнью.

Тогда Победоносный спросил домохозяина Пэльке:

– Кто решился, подняв руку к небесам, определенно сказать: этот может вступить в монашество, а этот не может вступить в монашество?

Домохозяин ответил на это:

– Наимудрейший из окружения Победоносного – вселенского владыки, вращающего колесо Учения, – следующий по величию после Победоносного, направитель мира Шарипутра не принял меня в монашество Учения Будды.

Тогда Победоносный в великом милосердии своем утешил домохозяина ласковыми словами, какими утешают родители своего горячо любимого сына, и сказал ему:

– Не печалься, я приму тебя в монашество. Шарипутра – это не тот, кто на протяжении трех неизмеримых калп с усердием занимался аскезой и за сто калп обрел благую заслугу. Шарипутра и не тот, кто во всех рождениях совершал труднейшие деяния, позволяя главу себе отсечь, вырвать глаза, кости и костный мозг вынуть, срезать мясо тела, кровь свою выпить, кожу содрать, ноги, руки, уши и нос отсечь и все это в дар преподнести[48]. Шарипутра и не тот, кто отдал свое тело тигрице, в огненную яму прыгнул, в тело воткнул тысячу гвоздей, вставил тысячу светильников. И не тот Шарипутра, кто совершал даяния страной, городами, женами, сыновьями, рабами, рабынями, слонами, лошадьми, семью драгоценностями. Не тот также Шарипутра, кто в начальной неизмеримой кал- пе восемьдесят тысяч будд чтил, в срединной неизмеримой калпе девяносто девять тысяч будд чтил, в конечной неизмеримой калпе сто тысяч будд чтил, а, в монашество вступив, практиковал шилапарамиту{125} и достиг буддства. Шарипутpa не тот, кто всемогущество в Учении обрел: Так почему же он заявляет: «Этот не гож для монашества»? Только я являюсь властелином Учения, поднятым шестью парамитами, облаченным в броню терпения, восседающим на алмазном троне под деревом бодхи, покорившим злых мар и ставшим воистину Буддой. И нет, таким образом, равных мне в просветленности. Поэтому следуй за мной и ты вступишь в монашество.

Так Победоносный всячески ободрял домохозяина, и скорбь его утихла, и он, очень довольный, последовал за Буддой в храм. Там Победоносный сказал великому Маудгальяяне{126}:

– Прими этого домохозяина в монашество.

Почему все так случилось? Дело в том, что живое существо может посвятить в монашество только тот, кто имеет с ним причинно-следственную связь. Имеющий причинно-следственную (кармическую) связь с Буддой не может быть посвящен в монашество другим. Имеющий же причинно-следственную связь с другим, Буддой не может быть посвящен в монашество. Имеющий причинно-следственую связь с Шарипутрой не может быть посвящен в монашество Маудгальяяной, Кашьяпой, Анирудхой, Монкой или другими учениками [Будды].

Таким образом, никем, кроме того, с кем имеешь причин- но-следственную связь, не можешь быть посвящен в монашество.

Маудгальяяна тоже подумал: «Этот домохозяин стар, и он не может ни священные тексты наизусть заучивать, ни практиковать дхьяну, ни выполнять обязанности члена монашеской общины. Однако царь Дхармы – Победоносный повелел мне посвятить его в монашество. Поэтому в силу устава нельзя отослать домохозяина обратно». Подумав так, Маудгальяяна посвятил старца в монашество и принял от него обеты.

Человек этот в предыдущих рождениях уже породил основу для своего духовного освобождения. И то, что его зацепил железный крючок Учения, было так же неизбежно, как быть на крючке рыбе. Поскольку этот человек и основу для своего духовного освобождения породил, и массу благих заслуг накопил, то, днем и ночью усердно прилежая, он научился читать и произносить наизусть слова священных книг воспринял и постиг Сутра-питаку{127}, Виная-питаку{128} и Абидхарма-питаку{129}. Однако по дряхлости своей он не мог ни совершать предписанные обряды, ни оказывать должное почтение вышестоящим членам монашеской общины, ни соответствующим образом встречать и провожать их, ни соблюдать чин в разговоре со своим наставником, ни кланяться ему, как положено. Поэтому молодые монахи, раньше его вступившие в монашество и сидевшие выше его, считали, что старый монах кичится своими успехами в чтении, заучивании и постижении священных текстов и поэтому не оказывает им почтения, и они постоянно придирались к нему.

Тогда старый монах подумал так: «Когда я пребывал в семье, жена и дети не давали мне житья. Вступив в монашество, думал от этого избавиться. Но за какие грехи в прошлом я сейчас от молодых монахов такие муки терплю? Лучше уж мне умереть».

С этими мыслями пришел старец на берег большой реки, протекающей около рощи Венувана, снял монашеское одеяние, повесил его на ветки дерева, стал на колени и, обливаясь слезами, произнес про себя такое моление: «Я ни в коей мере не отказываюсь от Будды, Учения и монашеской общины. Я лишь оставляю тело мое. И в силу благих заслуг, порожденных моими деяниями, соблюдением правил моральной дисциплины, прилежанием, чтением сутр, да смогу возродиться я, расставшись с этим телом, могущественным, богатым и в достойном роду! Да не будет мне препятствий для вступления в святое Учение! Да буду я постоянно встречаться с тремя драгоценностями! Да буду я прилежать в монашестве и Учении! Да встречусь я с мудрым наставником, указаниями которого сподоблюсь перейти в нирвану!» И с этим он приготовился смело прыгнуть в реку в том месте, где течение было сильное, глубина большая и кружили водовороты.