Энеида - Вергилий

Вещая жрица меж тем все противится натиску Феба, Точно вакханка, она по пещере мечется, будто Бога может изгнать из сердца. Он же сильнее 80 Ей терзает уста, укрощает мятежную душу. Вот уже сами собой отворились святилища входы, В сто отверстий летят прорицанья девы на волю: "Ты, кто избавлен теперь от опасностей грозных на море! Больше опасностей ждет тебя на суше. Дарданцы 85 В край Лавинийский придут (об этом ты не тревожься) Но пожалеют о том, что пришли. Лишь битвы я вижу, Грозные битвы и Тибр, что от пролитой пенится крови. Ждут тебя Симоент, и Ксанф, и лагерь дорийский, Ждет и новый Ахилл в краю Латинском, и также 90 Враг твой богиней рожден. И Юнона тевкров, как прежде, Гнать не устанет, и ты, удрученный нуждою проситель, Сколько ты обойдешь городов и племен италийских! Вновь с иноземкою брак и жена, приютившая тевкров, Будут причиной войны. 95 Ты же, беде вопреки, не сдавайся и шествуй смелее, Шествуй, доколе тебе позволит Фортуна. Начнется Там к спасению путь, где не ждешь ты,- в городе греков". Так из пещеры гостям возвещала Кумекая жрица Грозные тайны судьбы - и священные вторили своды 100 Истины темным словам. Аполлон, сотрясая поводья, Деву безумную гнал и вонзал ей под сердце стрекало.

Пыл безумный угас, и уста исступленные смолкли; Молвит на это герой: "Я не вижу нежданных и новых Бед и трудов впереди: их лицо привычно мне, дева! 105 Знал и прежде о них, и в душе их все одолел я. Лишь об одном я прошу: если вход к царю преисподней Здесь, где водой Ахеронт питает мрачные топи, Дай туда мне сойти и лицо родителя видеть, Путь укажи, отвори предо мной заповедные двери. 110 Я на этих плечах его из пламени вынес, Спас от вражеских толп, что за нами с копьями гнались, Спутником был он моим в морских скитаньях, со мною Все сносил наравне, чем грозили нам небо и волны, Больше в нем, немощном, сил, чем отпущено старости, было. 115 Он и в приют твой войти, и к тебе обратиться смиренно Мне с мольбой наказал. Над отцом и сыном, о дева, Сжалься, благая, молю! Ты можешь все, и недаром Тривия власти твоей поручила Авернские рощи. Некогда маны жены повел Орфей за собою, 120 Сильный фракийской своей кифарой и струн благозвучьем; Поллукс, избавив ценой половины бессмертья от смерти Брата, вперед и назад проходит этой дорогой; Шел здесь Тесей и Алкид. Но и я громовержца потомок!" Так он Сивиллу молил, к алтарю прикасаясь рукою. 125 Молвила жрица в ответ: "О, рожденный от крови всевышних, Сын Анхиза, поверь: в Аверн спуститься нетрудно, День и ночь распахнута дверь в обиталище Дита. Вспять шаги обратить и к небесному свету пробиться Вот что труднее всего! Лишь немногим, кого справедливый 130 Царь богов возлюбил, вознесенным доблестью к звездам Детям богов удалось возвратиться оттуда, где темный Вьется Коцит, ленивой струёй леса обегая. Но если жаждет душа и стремится сердце так сильно Дважды проплыть по стигийским волнам и дважды увидеть 135 Тартар, если тебе отраден подвиг безумный, Слушай, что сделать тебе придется. В чаще таится Ветвь, из золота вся, и листы на ней золотые. Скрыт златокудрый побег, посвященный дольней Юноне, В сумраке рощи густой, в тени лощины глубокой. 140 Но не проникнет никто в потаенные недра земные, Прежде чем с дерева он не сорвет заветную ветку. Всем велит приносить Прозерпина прекрасная этот Дар для нее. Вместо сорванной вмиг вырастает другая, Золотом тем же на ней горят звенящие листья. 145 Взглядом кроны дерев обыщи и ветвь золотую Рви безоружной рукой: без усилья стебель поддастся, Если судьба призывает тебя; если ж нет - никакою Силой ее не возьмешь, не отрубишь и твердым железом. Знай и о том, что пока ты у нашего медлишь порога, 150 Просишь ответа у нас,- твой друг лежит бездыханный, Тело его погребения ждет, корабли оскверняя. Прежде приют ему дай в глубокой гробнице, а после Черных овец заколи искупительной жертвою первой, Или же ты не узришь для живых недоступное царство 155 Сень стигийских лесов". И уста сомкнула Сивилла.

Грустный потупивши взор и нахмурив чело, из пещеры Вышел родитель Эней. Неизвестностью душу томила Мысль о грядущем ему. За героем медленным шагом Брел неразлучный Ахат, тревогой той же томимый. 160 Часто друг друга они вопрошали: кто из троянцев Умер, кого хоронить им придется, по слову Сивиллы? Так они подошли к побережью сухому - и видят: Спутник их верный Мизен унесен недостойною смертью, Сын Эола Мизен, что не знал себе равных в искусстве 165 Медью мужей созывать, зажигать их Марсовым пылом. Некогда Гектору был он соратником, с Гектором рядом В грозные битвы ходил с копьем и витою трубою; После ж того как Ахилл похитил жизнь у героя, Спутником стал отважный Мизен дарданца Энея, 170 Следуя в битвах теперь за вождем, не менее славным. Ныне он звонко трубил в одну из раковин полых И, оглашая простор, вызывал богов состязаться; Тут соперник Тритон,- если верить можно преданью, В пенные волны меж скал безумца надменного сбросил. 175 С воплем друзья окружили его. Всех больше горюет Благочестивый Эней. Повеленья Сивиллы исполнить Все со слезами спешат и воздвигнуть алтарь погребальный, Чтобы - из целых стволов возведен - до небес он поднялся. Тевкры торопятся в лес, приют зверей стародавний: 180 Падают сосны, шумит топором подрубленный падуб, Клинья вонзаются в ствол, и клен и ясень расколот, Буки огромные вниз по горным катятся склонам. В новом труде никому не уступит Эней: за секиру Сам берется герой и примером друзей ободряет; 185 В сердце печальном меж тем он такую думает думу, Лес бесконечный кругом озирая с мольбою безмолвной: "Если бы в дебрях таких на дереве вдруг мне сверкнула Ветвь золотая в глаза! Ведь, на горе, слишком правдиво Вещая жрица нам все о тебе, Мизен, предсказала". 190 Только подумал он так - и сейчас же пара голубок С неба слетела, мелькнув перед самым лицом у героя, И на зеленой траве уселась. Немедля пернатых Матери спутниц узнал и взмолился он, радости полон: "Если дорога здесь есть,- провожатыми будьте моими, 195 В рощу направьте полет, где на тучную почву бросает Тень драгоценный побег. И ты, бессмертная, сына В трудный час не оставь". И, промолвив, за птицами следом Он поспешил и глядел, куда упорхнут они дальше, Знак подавая ему,- а они отлетали за кормом, 200 Но лишь настолько, чтоб он ни на миг не терял их из виду. Так очутились они возле смрадных устий Аверна. Птицы взмыли стремглав, рассекая воздух летучий, И на раздвоенный ствол желанного дерева сели; Золота отсвет сверкал меж ветвей его темно-зеленых,205 Так средь зимы, в холода, порой на дереве голом Зеленью чуждой листвы и яркостью ягод шафранных Блещет омелы побег, округлый ствол обвивая. Так же блистали листы золотые на падубе темном, Так же дрожали они, дуновеньем колеблемы легким. 210 Тотчас упрямую ветвь схватил Эней в нетерпенье И, отломивши ее, унес в обитель Сивиллы.

Тевкры у моря меж тем по Мизене все так же рыдали, Правя последний обряд над бесчувственным прахом героя. Сложен высокий костер из дубовых стволов и смолистых 215 Веток; со всех сторон оплетен он зеленью темной. Ставят дарданцы пред ним печальный ряд кипарисов, Сверху кладут на костер блестящие мужа доспехи, После снимают с огня котлы с бурлящей водою, Чтобы омыть и потом умастить охладелое тело. 220 Вновь поднимается стон. Возлагают героя на ложе, Алый набросив покров - одежду, знакомую тевкрам. Грустный долг исполняют друзья: поднимают носилки, В сторону глядя, несут к костру опрокинутый факел, Отчий обычай блюдя. И сгорают в пламени жарком 225 Ладан, яства, елей, из сосудов пролившийся емких. После того как огонь прогорел и угли угасли, Жаждущий пепел вином, омывая останки, залили; Кости собрал Кориней и сокрыл их в бронзовой урне, Он же, с чистой водой обошедши спутников трижды, 230 Всех окропил, увлажнив плодоносной ветку оливы; Этим очистив мужей, произнес он прощальное слово. Благочестивый Эней, курган высокий насыпав, Сам возложил на него трубу, весло и доспехи, Возле подножья горы, что доныне имя Мизена 235 Носит и впредь сохранит его на долгие годы.

Все совершив, он спешит наставленья Сивиллы исполнить. Вход в пещеру меж скал зиял глубоким провалом, Озеро путь преграждало к нему и темная роща. Птица над ним ни одна не могла пролететь безопасно, 240 Мчась на проворных крылах,- ибо черной бездны дыханье, 241 Все отравляя вокруг, поднималось до сводов небесных. 243 Жрица сюда привела четырех тельцов черноспинных, После, над их головой сотворив вином возлиянье, 245 Вырвала между рогов у них волоски и первины Эти сожгла на священном огне, призывая Гекату, Мощную между богов, и в Эребе и в небе владыку. Спутники, снизу ножи вонзив им в горло, собрали В чаши теплую кровь. Овцу чернорунную в жертву 250 Матери дев Эвменид и сестре ее величавой Сам Эней заклал и телицу - Дита супруге. Стикса владыке затем алтари воздвиг он ночные, Целые туши быков на огонь возложил и обильно Жирным елеем полил горевшие в пламени жертвы. 255 Вдруг, едва небосвод озарился лучами восхода, Вздрогнув, на склонах лес! закачались, земля загудела, Псов завыванье из тьмы донеслось, приближенье богини Им возвещая. И тут воскликнула жрица: "Ступайте, Чуждые таинствам, прочь! Немедля рощу покиньте! 260 В путь отправляйся, Эней, и выхвати меч свой из ножен: Вот теперь-то нужна и отвага, и твердое сердце!" Вымолвив, тотчас она устремилась бурно в пещеру, Следом - бесстрашный Эней, ни на шаг не отстав от вожатой.