Белая Роза. Игра теней - Глен Кук

— Довольно грубо.

— Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной ногой. Здесь. Червь? Тут — человек поверх контура зверя. Тут — человек с молнией. Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.

— Может быть. А может быть, ты торопишься с выводами.

— Пускай, — Шаблон продолжал рисовать. — Вот так они расположены на камне. Четверо, кого я назвал. В том же порядке, что у тебя на карте. Смотри сюда. На твоих пустых местах. Это могут быть те Взятые, чьи могилы мы еще не определили. — Он указал на пустой кружок, человечка со склоненной набок головой, голову зверя с кругом во рту.

— Позиции сходятся, — признал Боманц.

— И?

— Что «и»?

— Папа, ты прикидываешься идиотом. Круг — это может быть ноль. А может быть знак прозывавшегося Безликим или Безымянным. Этот — Повешенный. А тут — Луногрыз, или Лунный Пес?

— Вижу, Шаб. Но я не уверен, что хочу видеть. — Он рассказал Шаблону свой сон — огромная волчья пасть, заглатывающая луну.

— Вот видишь! — сказал Шаблон. — Тебе собственное сознание подсказывает. Проверь свидетельства. И посмотри, все ли сходится.

— Не стоит.

— Почему?

— А я их наизусть помню. Сходится.

— Так в чем дело?

— Я уже не уверен, что хочу это сделать.

— Папа… Папа, если не ты, то я это сделаю. Я не позволю тебе выбросить зря тридцать семь лет. Что изменилось? Ты отдал почти все, чтобы попасть сюда. Неужели ты можешь все это просто списать?

— Я привык к такой жизни. Меня она не тяготит.

— Папа… Я ведь встречался с твоими знакомыми по прежней жизни. Все они говорят, что ты мог бы стать великим волшебником. Они изумлялись, что с тобой произошло. Они знают, что у тебя был какой-то тайный великий план и ты отправился исполнять его. Они думают, что ты мертв, потому что иначе о человеке твоих способностей было бы известно. И теперь я начинаю подумывать, что они правы.

Боманц вздохнул. Шаблон никогда не поймет его. Пока не постареет в тени виселицы.

— Я серьезно, пап. Я сделаю это.

— Нет, не сделаешь. Тебе не хватит ни знаний, ни мастерства. Я сделаю это сам. Так, наверное, предрешено.

— Пошли!

— Не торопись ты так. Не на посиделки собираешься. Это опасно. Мне нужен отдых и время, чтобы прийти в соответствующее состояние. Собрать оборудование, приготовить сцену.

— Пап!

— Шаблон, кто тут специалист? Кто этим займется — ты или я?

— Ты, наверное.

— Тогда заткнись. И держи рот на замке. Самое раннее — завтра ночью. Если твое расположение прозваний меня удовлетворит.

Шаблон глянул на него обиженно и нетерпеливо.

— В чем дело? Что у тебя за спешка?

— Я просто… Я думаю, что вместе с Токаром приедет Слава. Я хотел, чтобы она приехала уже к завершению.

Боманц в отчаянии заломил брови.

— Пошли домой. Я с ног валюсь. — Он обернулся. Бесанд, напрягшись от ярости, глядел в сторону Курганья. — И держи его от меня подальше.

— Пару дней ему будет просто не встать.

Чуть позже Боманц пробормотал:

— Что это все может значить? Неужели и вправду воскресители?

— Воскресители — это миф, на котором наживается Бесандова банда, — ответил Шаблон.

Боманц вспомнил некоторых своих университетских знакомых.

— Не будь так в этом уверен.

Дома Шаблон сразу пошел на чердак — изучать карту. Боманц перекусил и, прежде чем лечь, сказал Жасмин:

— Приглядывай за Шабом. Что-то он странно себя ведет.

— Странно? Это как?

— Не знаю. Просто странно. Слишком его Курганье интересует. Не давай ему отыскать мои вещи. Он может попытаться сам открыть путь.

— Он не станет.

— Я уж надеюсь… но все же приглядывай за ним.

Глава 15

Курганье

Услыхав, что Грай вернулся, Кожух немедля побежал к старику домой. Грай обнял его.

— Как поживаешь, парень?

— Мы уж думали, что ты сгинул. — Грая не было дома восемь месяцев.

— Пытался вернуться, но тут у вас дорог совсем не осталось.

— Знаю. Полковник попросил Взятых сбрасывать припасы с ковра-самолета.

— Слыхал. Военный губернатор в Весле на дыбы встал, как это услышал. Целый полк отправил на строительство новой дороги. Уже на треть сделана. Я по ней сюда и шел.

Кожух посерьезнел.

— Это действительно была твоя дочь?

— Нет, — ответил Грай.

Уходя, он заявил, что хочет встретиться с женщиной, назвавшейся его дочерью. Он заявил, что отдаст все свои сбережения человеку, который найдет его детей и приведет в Весло.

— Ты, кажется, разочарован.

Так оно и есть. Исследования не дали почти ничего. Слишком многих летописей не хватает.

— Как перезимовали, Кожух?

— Плохо.

— Там, внизу, тоже было не лучше. Я за вас беспокоился.

— У нас с племенами были неприятности, Самое худшее из всего. Знаешь, всегда можно сидеть в доме, приперев дверь бревном. Но когда воры забрались в твой погреб, есть уже нечего.

— Я так и думал, что до этого дойдет.

— Мы присматривали за твоим домом. Лесовики разграбили пару пустующих.

— Спасибо. — Глаза Грая сузились. Чужие в его доме? Насколько внимательно они смотрели? Если хорошо поискать, можно найти достаточно, чтобы повесить его.

Грай выглянул из окна:

— Кажется, дождь идет.

— Да тут всегда дождь идет, кроме тех дней, когда идет снег. Зимой на двенадцать футов насыпало. Люди волнуются. Что с погодой случилось?

— Старики рассказывают, что после Великой Кометы всегда так — пара очень суровых зим. В Весле таких холодов не было, но снегопадов — изрядно.

— Сильных морозов и у нас не бывало. Только снегу так навалило, что из дому не выйти. Я чуть с ума не сошел. Курганье — ровно озеро замерзшее. Даже Великого кургана не видать.

— Да? Ну мне еще мешок разобрать надо. Так что давай-ка расскажи всем, что я вернулся. Все деньги порастратил. И работа мне нужна срочно.

— Ладно, Грай.

Грай смотрел из окна, как Кожух бредет к казармам стражников по настилу, положенному уже после отъезда Грая. Понятно, почему положенному, — под настилом хлюпала грязь. Кроме того, полковник Сироп не позволял своим людям бездельничать. Когда Кожух исчез из виду, Грай поднялся на второй этаж.

Ничего не тронуто. Отлично. Он глянул в окошко на Курганье.

Как оно изменилось за какую-то пару лет. Еще немного, и его вовсе будет не разглядеть.

Грай фыркнул, пригляделся внимательнее. Потом вытащил из тайника шелковую карту, посмотрел на нее, потом снова на Курганье. Затем выудил из-за пазухи намокшие от пота бумаги, те, что таскал с собой с того момента, как украл их из университета в Весле, разложил их поверх карты.