Топ и Гарри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

— Мой белый брат может говорить.

— Я тут заключил договор с двумя вождями дакота на землю, которую уже обрабатываю. Мы с ними во всем сошлись. Эти двое здесь. Они там, на берегу озера. Я должен получить тотем или как там это у вас называют. Хорошо, если бы ты взглянул на договор о продаже и купле. Ты же письмо индейцев лучше разберешь, чем я.

— Я посмотрю тотем. Как зовут людей, с которыми мой белый брат здесь встречается? К какому костру советов дакота они принадлежат?

— Тетон-дакота. А вот имя… имя… я позабыл. И я обещал им, что выступлю против всякого, кто вторгнется на их землю. Я иду к ним. Пойдем со мной?

— Я останусь у коней. Ты принеси тотем, чтобы я мог его посмотреть.

— Жди. Я скоро вернусь.

Адамсон вышел через ворота и направился по берегу озера к южной его оконечности, туда, где из него вытекал ручей. Матотаупа следил за ним, пока он не скрылся среди зелени. Уже через несколько минут Адамсон снова появился и поспешил назад к блокгаузу. Он подошел к Матотаупе, держа в руках свернутую в трубку кожу, которую передал ему. Матотаупа стал рассматривать картинное письмо. На лбу индейца залегли глубокие складки. Наконец он вернул договор.

— Хорошо.

— Итак, ты думаешь, что с этим я могу начинать?

— Хау. В глазах всех дакота это будет охранять тебя, твою жену, детей, землю, на которой ты живешь, и твой скот. Ты будешь стоять на стороне дакота, они будут стоять на твоей стороне.

— Верно. Те двое сказали, что договор утвердил их очень большой вождь. Имя его я не помню, но, кажется, Та… Ту… Ты… Не можешь сказать его мне по тотемному знаку?

— Хау. Тачунка Витко?

— Да, да. Так его и называли. Тачунка Витко, Тачунка Витко. А он пользуется влиянием?

— Хау.

— Ну, значит, все в порядке. На слово индейцев можно положиться, как и на мое слово. — Адамсон совершенно успокоился. — Наконец-то под ногами земля. Моя земля! Но ее нужно не раз и не два вспахать. У меня есть сын. Он года на два моложе твоего Гарри, но уже помощник. Его зовут Адамс, Адамсон, как и моего отца, и отца моего отца, и его деда. Наверное, нас так зовут с тех пор, как библейского Адама изгнали из рая и он стал обрабатывать землю. Теперь можно сына с бабушкой взять сюда. Работа нелегка, но Адамсоны всегда были трудолюбивы. У меня хорошая жена, работает, как мужчина. — Адамсон легко вздохнул. — Да, снова собственная земля.

— Ты потерял свою землю?

— Из-за ростовщиков, которые отняли ее у меня на родине. Но тут совсем другая земля, первозданная земля! Здесь выгодно. работать. И мы снова добьемся успеха. Что ты думаешь о Томасе и Тэо?

— Хорошие парни.

— Да, это верно. Только Томас много болтает. От этого ему надо отучиться. Вечером за кружкой пива и мне по душе веселое слово, но на работе мужчине не следует зря разевать рот.

В блокгаузе все еще продолжалась словесная перепалка.

— Пошли, — сказал Адамсон Матотаупе. — Пойдем к нашим коням и позавтракаем. Мне придется подождать, пока завершится эта сделка с мехами. А там снимемся и поедем. Торговля — это потеря времени и обман. Не для земледельца.

Индеец присел вместе с Адамсоном в палисаде у коней. Фермер достал шпик и отрезал большой кусок. Индеец не стал есть свинину и, поблагодарив, достал свои запасы.

— Томас говорил, что ты поедешь с нами на ферму. Так ведь? — спросил Адамсон, проглатывая последний кусок.

— Нет, я не поеду с вами.

— Нет? Я думал, что ты тоже едешь через Миссури.

— Хау. Но я еду один.

— Как хочешь. Одному в глуши худо. Поехал бы с нами, я был бы рад тебе.

— Я не хочу оскорбить своего белого брата, но ехать с вами на ферму не могу. Тачунка Витко взял тебя под защиту, Адам, Адамсон. Тебя, твою жену и детей, твою землю. Тебе же будет нехорошо, если ты, приняв тотем Тачунки Витко, пригласишь к себе его смертельного врага.

— Эх, черт возьми, щекотливый вопрос! Это что ж, вражда действительно так сильна?

— Хау.

— Очень жаль. Но ты прав. Благодарю тебя за заботу обо мне.

Адамсон кончил завтракать, и как раз в это время из лавки вышли Томас и Тэо. У них были довольные лица, а сзади показался старый Абрахам.

— Непутевые олухи, — кричал он. — Притащили мне капканы! Да еще груду дрянных шкурок, а я теперь сиди в дураках. Больше никаких с вами дел! Никогда! Прощайте!

— До свидания, старикан!

Оба подошли к Адамсону и Матотаупе.

— Что скажете? Не прошло и пяти минут, а дело сделано. А меха, что мы принесли, все же первоклассные.

— Ну, теперь-то мы можем ехать? — проворчал Адамсон.

— Как угодно. Но Топ еще не одет.

— Он не едет с нами.

— Почему?

Матотаупа ответил сам.

— Наши пути расходятся, но мы остаемся друзьями, — сказал он так решительно, что у Томаса застрял в горле следующий вопрос. — Прощайте.

Адамсон и близнецы сели на коней, а Томас все покачивал головой. Фермер еще раз кивнул индейцу.

Матотаупа смотрел на отъезжающих через открытые ворота; они поехали берегом озера и скоро растворились в утренней дымке прерий. Он остался совсем один.

Пока Матотаупа решил ничего не предпринимать. Он шагом направился к холму, на котором ночевал вместе с Харкой и Мудрым Змеем. Там он стреножил Пегого и лег на вершине в траву. Отсюда было хорошо видно факторию и индейцев, расположившихся на берегу озера. Он решил дожидаться отъезда дакота, с которыми вел переговоры Адамс.

Пока он лежал на холме, его мысли текли, как поток, по которому ветер гнал против течения волны. Он хотел бы не сомневаться в своем решении, но события последнего времени и то, что он слышал вокруг, заставили его задуматься. Ведь он собрался взять Харку в дорогу отмщения Тачунке Витко. Ему казалось естественным, что Харка поедет с ним, Харка, который делил с отцом все превратности жизни в изгнании. Но когда Горящая Вода бросил на Матотаупу удивленный взгляд, отец впервые засомневался, имеет ли он право согласиться с желанием сына участвовать в этом опасном предприятии. Ведь Тачунка Витко уже однажды похитил мальчика и намерен был воспитать его у верховных вождей и великих жрецов дакота… А попав на земли дакота, Матотаупа мог в любой момент расстаться с жизнью. Горящая Вода был прав. Задуманное Матотаупой предприятие совсем не подходило для мальчика. В палатках сиксиков мальчик будет в безопасности, и, даже если Матотаупу убьют, он и без отца вырастет, станет великим воином и вождем.

Эта уверенность успокоила Матотаупу. Из видений, проносящихся перед ним, исчезла картина расставания, такая тяжелая для отца и сына. Матотаупа уже думал о предстоящей осени, о встрече с Харкой, о дне, когда он принесет в палатки сиксиков скальп Тачунки Витко, двустволку, приведет свою дочь Уинону. Матотаупа подумал о том, с какой радостью встретит его сын — Харка — Твердый Как Камень.