История дзэн-буддизма - Генрих Дюмулен

Затем он провел несколько лет в монастыре Сюэ-фэна (822–908) и стал его наследником. Заплатив за просветление высокую цену, он не щадил и своих учеников. Он раздавал им удары своим посохом и пугал неожиданным выкриком: «Куан!» Обладая твердым и решительным характером, он сплотил вокруг себя многих учеников, которых наставлял в монастыре под названием Юнь-мэнь.

Одной из примечательных особенностей Юнь-мэня было давать односложные и даже однобуквенные ответы на вопросы, касающиеся просветления. В истории дзэн это «средство» получило известность под названием «односложных ответов». В дзэнской литературе приводится множество подобных примеров. Приведем лишь некоторые из них:

«Какова природа ока Дхармы? – Всеобъемлющая.

Тот, кто убивает своих родителей, исповедуется в этом Будде. Но перед кем должен покаяться тот, кто убивает Будду и патриархов? – Очевидно!

В чем смысл прихода патриарха с запада? – Наставник!» (Здесь под патриархом подразумевается пришедший из Индии Бодхидхарма, и вопрос о смысле его прихода тождествен вопросу о сущности Высшей Реальности.)

Сборник высказываний Юнь-мэня содержит два аналогичных ответа на вопрос относительно сущности дзэн. В первом случае наставник ограничивается репликой: «Так-то вот», а во втором: «Слово неизреченное». На вопрос монаха о том, «что есть Будда?» – наставник отвечает: «Скребок с засохшей на нем грязью». Будда – это все, и вопрос лишь в том, чтобы верно увидеть его природу.

Юнь-мэнь нашел ставшее классическим выражение для вечного: Сейчас во вневременном просветлении. В шестом коане из сборника «Би-янь-лу» записано: «Юнь-мэнь сказал: «Я не спрашиваю вас о пятнадцати прошедших днях, но что вы сможете рассказать о грядущих пятнадцати днях?» На этот вопрос он ответил сам: «Всякий день – это хороший день».

«Хороший день» для просветления здесь и сейчас – вот основная идея, которой придерживался Юнь-мэнь. Согласно одному комментатору пятнадцать прошедших дней обозначают период между первым порывом к поиску истины и временем окончательного ее постижения посредством личного опыта. Пробуждение «Сейчас» совершенно, как полная луна в середине своего цикла. Подобно тому как она «стареет» и превращается в месяц, так и ощущение пробуждения в течение пятнадцати дней постепенно угасает, чтобы окончательно исчезнуть из сознания. Теперь просветление отождествляется с «каждым днем», а «каждый день» – с просветлением. Различие между «до» и «после» исчезает, и реальность воспринимается как единое «Сейчас», которое становится каждым днем: «Каждый день – это хороший день».

Юнь-мэнь воздерживался от умозрительных спекуляций, но, придерживаясь традиции великих наставников эпохи Тан, преуспел в искусстве оригинальных, парадоксальных и резких ответов. При желании в так называемых «Трех высказываниях Юнь-мэня» можно усмотреть диалектическое начало.

Преемником Юнь-мэня стал его самый способный ученик, Дэ-шань. Состояние просветления стало интерпретироваться как свобода от любых привязанностей к феноменальным проявлениям и приверженность единому Абсолюту.

Взаимопроникновение свойств бытия (школа Фа-янь)

Третьей, наименее значимой по сравнению с двумя предыдущими, школой стала секта, основанная Фа-янем (885–958). Опытный наставник, хорошо разбиравшийся как в китайской, так и в буддийской литературе, он сплотил вокруг себя многих учеников. В определенном смысле его ученость мешала практиковать истинный дзэнский метод. Наставляя учеников, он не применял ни палки, ни окриков, но достигал желаемого результата своими меткими и парадоксальными ответами. Дзэнский дух находил выражение в многочисленных повторах одной фразы или слова.

Фа-янь глубоко изучил «Аватамсака-сутры» (кит. — «Хуаянь»), особенно доктрину о взаимопроникновении шести основных признаков бытия, к которым относятся всеобщность и разделенность, одинаковость и разнородность, становление и исчезновение. Эти характеристики свойственны кругу, в котором представленные аспекты реальности не являются ни одинаковыми, ни различными. Фа-янь поясняет:

«Смысл шести признаков «Хуаянь» состоит в том, что в одинаковости присутствует разнородность. Несмотря на то что разнородность следует отличать от одинаковости, проведение этого различия нельзя считать целью всех будд. Целью всех будд является всеобщность и разделенность в равной мере. Но как могут одновременно существовать одинаковость и разнородность? Когда тела мужчины и женщины вступают в самадхи, между ними не остается различий и их безотносительность устраняет необходимость в словах. Когда десять тысяч воплощений освещены единым светом, нет ни реальности, ни ее проявлений».

Основное содержание доктрины махаянского монизма постигается в процессе созерцания круговой фигуры, которая содержит шесть указанных признаков, то есть практики медитации, едва отличимой от хинаянских методик. Фа-янь увековечил традицию дзэн танского периода, включая доктрину внезапного просветления, но при этом в его учении отчетливо ощущается возврат к былым буддийским ценностям. А то, что его учение подчеркивало значимость изучения махаянских сутр, создало предпосылки для дальнейшего развития других форм буддизма, в той или иной мере связанных с дзэн.

«Пять Рангов» (школа Цаодун)

Школа Цаодун (яп. — Сото) получила свое название по двум первым иероглифам в именах ее основателей – Дун-шаня (807–869) и Цао-шаня (840–901), чьи имена, в свою очередь, являются названиями гор, на которых находились их монастыри. Мы не располагаем точными сведениями о том, когда этот «Дом» дзэн впервые получил свое название, хотя есть основания считать, что это случилось сразу же после кончины Цао-шаня, то есть в X веке. Дун-шаню не было еще и десяти лет, когда он покинул отчий кров и стал вести бесприютный монашеский образ жизни. Первые наставления в дзэн он получил от Ма-цзу и позднее, когда в возрасте двадцати лет принял монашеский постриг. Затем какое-то время его наставниками были Нань-цюянь и Гуй-шань, и, наконец, он стал учеником Юнь-яня (772–841), стиль которого унаследовал. Последний научил его внимать «наставлениям неодушевленных предметов». В данном случае имеются в виду не чудесные способности буддийских святых, которые, согласно традиции, можно слышать глазами и видеть ушами, но знание неразделимого единства одушевленных и неодушевленных существ, воплощенного в природе Будды. В дзэнской литературе приводятся многочисленные беседы между наставником и его учеником.

По окончании ученичества Дун-шань посещает китайские храмы и знакомится с лучшими наставниками дзэн того времени. В результате этих встреч он узнал о многообразии дзэнской традиции и методах, применяемых в разных школах. После долгих лет скитаний, в возрасте пятидесяти двух лет, он поселился в монастыре на горе Дун, где посвятил краткий остаток своей жизни наставничеству. Его наиболее выдающимися учениками были Цао-шань и Юн-цзюй (умер в 902 году).

Эти ученики также отличались характерами, как и упомянутые ранее последователи пятого патриарха Хунжэня, Хуай-нэн и Шэнь-сю. Цао-шань, который с юных лет был знаком с учением Конфуция, обладал явным академическим уклоном и продолжил свои научные изыскания даже после того, как с согласия родителей с восемнадцати лет стал жить в буддийском монастыре. В течение тридцати пяти лет он занимался медитацией в монастырях Цаошань и Хэюйшань, где сосредоточил усилия своего проницательного ума на постижении смысла «Пяти Рангов». В хрониках упоминаются девятнадцать его учеников. Однако уже через четыре поколения это направление прекратило свое существование.

Другой выдающийся ученик Дун-шаня, Юн-цзюй, мало интересовался диалектическим учением о «Пяти Рангах». Он направил свои усилия на опыт внезапного просветления, который воплотил в нравственно безупречной жизни. Перед тем как стать приверженцем дзэн, изучал монастырский уклад школы Винайя. К Дун-шаню он пришел двумя годами раньше Цао-шаня, но оставался в его учениках дольше последнего и, как свидетельствуют приведенные в хрониках беседы, многое почерпнул от своего учителя. Среди остальных учеников он пользовался непререкаемым авторитетом. Многие влиятельные люди, которые позднее стали его учениками, свидетельствовали о том, что он был одним из самых блестящих людей своего времени. Благодаря многим ученикам и духовным наследникам его школа долго процветала в Китае, а затем была перенесена в Японию.

Доктрина о «Пяти Рангах» является вершиной диалектики дзэн. В противоположность иным пятеричным формулам буддийской философии, в основе которых лежит онтологическо-психологический анализ (см., например, доктрины «Абхидхармакоши» и «Виджняптиматры»), все «Пять Рангов» Цаодуна выражают одно и то же, а именно основополагающую тождественность Абсолюта относительному, которую можно рассматривать на разных этапах развития. Учение о рангах является производным от доктрины «Праджняпарамиты», но облечено в китайские формы в соответствии с «И-цзин» («Книгой перемен»). В определенном смысле его можно рассматривать как выражение китайской философской мысли. Основы этого учения заложил Дун-шань, который, в свою очередь, исходил из предпосылок, заявленных Ши-тоу и другими дзэнскими наставниками эпохи Тан. Однако лишь Цао-шань сумел проникнуть в суть учения, которому придал известную в наши дни окончательную форму. Последующее толкование доктрины основано на его комментариях.