Стихи и песни - Владимир Высоцкий

«Запомню, оставлю в душе этот вечер…»

Запомню, оставлю в душе этот вечер —Не встречу с друзьями, не праздничный стол:Сегодня я сам — самый главный диспетчер,И стрелки сегодня я сам перевел.

И пусть отправляю составы в пустыни,Где только барханы в горячих лучах, —Мои поезда не вернутся пустыми,Пока мой оазис еще не зачах.

Свое я отъездил, и даже сверх нормы, —Стою, вспоминаю, сжимая флажок,Как мимо меня проносились платформыИ реки — с мостами, которые сжег.

Теперь отправляю составы в пустыни,Где только барханы в горячих лучах, —Мои поезда не вернутся пустыми,Пока мой оазис еще не зачах.

Они без меня понесутся по миру —Я рук не ломаю, навзрыд не кричу, —А то мне навяжут еще пассажиров —Которых я вовсе сажать не хочу.

Итак, я отправил составы в пустыни,Где только барханы в горячих лучах, —Мои поезда не вернутся пустыми,Пока мой оазис еще не зачах.

Растаяли льды, километры и годы —Мой первый состав возвратился назад, —Он мне не привез драгоценной породы,Но он — возвратился, и рельсы гудят.

Давай постоим и немного остынем:Ты весь раскален — ты не встретил реки.Я сам не поехал с тобой по пустыням —И вот мой оазис убили пески.

Про двух громилов — братьев Прова и Николая

Как в селе Большие Вилы,Где еще сгорел сарай,Жили-были два громилыОгромадной жуткой силы —Братья Пров и Николай.

Николай — что понахальней —По ошибке лес скосил,Ну а Пров — в опочивальниРушил стены — и входил.

Как братья не вяжут лыка,Пьют отвар из чаги —Все от мала до великаПрячутся в овраге.

В общем, лопнуло терпенье, —Ведь добро — свое, не чье, —И идти на усмиреньеПорешило мужичье.

Николай — что понахальней, —В тот момент быка ломал,Ну а Пров в какой-то спальнеС маху стену прошибал.

«Эй, братан, гляди — ватага, —С кольями, да слышь ли, —Чтой-то нынче из оврагаРановато вышли!»

Неудобно сразу драться —Наш мужик так не привык, —Стали прежде задираться:«Для чего, скажите, братцы,Нужен вам безрогий бык?!»

Николаю это странно:«Если жалко вам быка —С удовольствием с братаномМожем вам намять бока!»

Где-то в поле замер заяц,Постоял — и ходу…Пров ломается, мерзавец,Сотворивши шкоду.

«Ну-ка, кто попробуй вылезь —Вмиг разделаюсь с врагом!»Мужики перекрестились —Всей ватагой навалились:Кто — багром, кто — батогом.

Николай, печась о брате,Первый натиск отражал,Ну а Пров укрылся в хатеИ оттуда хохотал.

От могучего напораРазвалилась хата, —Пров оттяпал ползабораДля спасенья брата.

«Хватит, брат, обороняться —Пропадать так пропадать!Коля, нечего стесняться, —Колья начали ломаться, —Надо, Коля, нападать!»

По мужьям да по ребятамБудут бабы слезы лить…Но решили оба братаС наступленьем погодить.

«Гляди в оба, братень, —Со спины заходят!»«Может, оборотень?»«Не похоже вроде!»

Дело в том, что к нам в селеньеНапросился на ночлег —И остался до Успенья,А потом — на поселеньеНикчемушный человек.

И сейчас вот из-за крикаНи один не услыхал:Этот самый горемыкаЧтой-то братьям приказал.

Кровь уже лилась ручьями, —Так о чем же речь-то?«Бей братьев!» — Но вдруг с братьямиСотворилось нечто:

Братьев как бы подкосило —Стали братья отступать —Будто вмиг лишились силы…Мужичье их попросилоБольше бед не сотворять.

…Долго думали-гадали,Что блаженный им сказал, —Как затылков ни чесали —Ни один не угадал.

И решили: он заклятьемОбладает, видно…Ну а он сказал лишь: «Братья,Как же вам не стыдно!»

Странная сказка

В Тридевятом государстве(Трижды девять — двадцать семь)Все держалось на коварстве —Без проблем и без систем.

Нет того чтоб сам — воевать, —Стал король втихаря попивать,Расплевался с королевой,Дочь оставил старой девой, —А наследник пошел воровать.

В Тридесятом королевстве(Трижды десять — тридцать, что ль?)В добром дружеском соседствеЖил еще один король.

Тишь да гладь, да спокойствие там, —Хоть король был отъявленный хам,Он прогнал министров с кресел,Оппозицию повесил —И скучал от тоски по делам.

В Триодиннадцатом царстве(То бишь — в царстве Тридцать три)Царь держался на лекарстве:Воспалились пузыри.

Был он — милитарист и вандал, —Двух соседей зазря оскорблял —Слал им каждую субботуОскорбительную ноту, —Шел на международный скандал.

В Тридцать третьем царь сказился:Не хватает, мол, земли, —На соседей покусился —И взбесились короли:

«Обуздать его, смять!» — только глядь —Нечем в Двадцать седьмом воевать,А в Тридцатом — полководцыВсе утоплены в колодце,И вассалы восстать норовят…

Бег иноходца

Я скачу, но я скачу иначе, —По камням, по лужам, по росе.Бег мой назван иноходью — значит:По-другому, то есть — не как все.

Мне набили раны на спине,Я дрожу боками у воды.Я согласен бегать в табуне —Но не под седлом и без узды!

Мне сегодня предстоит бороться, —Скачки! — я сегодня фаворит.Знаю, ставят все на иноходца, —Но не я — жокей на мне хрипит!

Он вонзает шпоры в ребра мне,Зубоскалят первые ряды…Я согласен бегать в табуне,Но не под седлом и без узды!

Нет, не будут золотыми горы —Я последним цель пересеку:Я ему припомню эти шпоры —Засбою, отстану на скаку!..

Колокол! Жокей мой «на коне» —Он смеется в предвкушенье мзды.Ох, как я бы бегал в табуне, —Но не под седлом и без узды!

Что со мной, что делаю, как смею —Потакаю своему врагу!Я собою просто не владею —Я прийти не первым не могу!

Что же делать? Остается мне —Вышвырнуть жокея моегоИ бежать, как будто в табуне, —Под седлом, в узде, но — без него!

Я пришел, а он в хвосте плетется —По камням, по лужам, по росе…Я впервые не был иноходцем —Я стремился выиграть, как все!

«Я несла свою Беду…»

Я несла свою Бедупо весеннему по льду, —Обломился лед — душа оборвалася —Камнем под воду пошла, —а Беда — хоть тяжела,А за острые края задержалася.

И Беда с того вот дняищет по свету меня, —Слухи ходят — вместе с ней — с Кривотолками.А что я не умерла —знала голая ветлаИ еще — перепела с перепелками.

Кто ж из них сказал ему,господину моему, —Только — выдали меня, проболталися, —И, от страсти сам не свой,он отправился за мной,Ну а с ним — Беда с Молвой увязалися.

Он настиг меня, догнал —обнял, на руки поднял, —Рядом с ним в седле Беда ухмылялася.Но остаться он не мог —был всего один денек, —А Беда — на вечный срок задержалася…

Банька по-черному