Навеки твой. Прощай (СИ) - Резник Юлия

- Решила остаться? – тихо спросил Таир.

- Только на эту ночь. Я себя действительно неважно чувствую.

Таир подошел ближе, потрогал ее лоб.

- Ага. Температура… Может, все же скорую?

- Не нужно. У меня бывает. На нервной почве.

- Да… Я помню.

Таир скосил взгляд на Тёмку, который возил по полу машинку-трансформер.

- Ну, что, приятель, поиграем внизу? Твоей маме нужно отдохнуть.

Лера принялась было протестовать, но ее никто не стал слушать, а сил на спор не осталось. Ее одолела дремота. В этой полуяви-полусне чудилось, будто ей снова тринадцать.

В тот день она упросила Таира взять её с собой в город. Они пошли в кино. Лера не помнила, что это был за фильм, потому что за все время, пока шла картина, взглянула на экран от силы пару раз. Все её внимание было сосредоточено на Таире. Он был таким красивым! И уже совсем взрослый… Она любила в нем, кажется, все. Она все про него знала. А потому так тонко чувствовала, что он все сильней и сильней отдаляется. Будто это движение в сторону оставляло видимый след. На ее душе. Кривой жирной линией. Шрамом.

Их пальцы были совсем рядом на подлокотнике. Она столько раз держала его руку в своей, а сейчас не могла… Стеснялась. Чего, и сама не знала. Просто сидела так. Почти не дыша. Пододвигая свои пальцы к его все ближе… и ближе, но так и не решаясь коснуться. А потом даже уговорила Таира взять ее на дискотеку. Где почти не выделялась из толпы девчонок постарше в коротком черном платье со стразами, которое купила тайком.

Домой вернулись почти под утро. На его мопеде. Она помнит, как прижималась к нему, якобы чтобы не свалиться. И как ветер обдавал ее разгоряченные щеки, и как она захлебывалась… то ли этим ветром, то ли странными чувствами, которые распирали ей грудь.

- Почему ты такой сердитый? Классно было!

- Угу… Не надо было мне тебя брать.

- Почему?

- Потому что если твой отец узнает…

- Он не узнает! Нас мама прикроет, если что. Ну? Улыбнись.

Мама всегда ее прикрывала. Хоть и не одобряла их дружбы с Таиром. В тот раз не удалось… Кто-то сфотографировал их в клубе. Снимки напечатали в газете. Снабдили каким-то кричащим заголовком, сейчас она уже и не помнила, каким, да и неважно это было. Главное – результат. Избитая мать. До смерти напуганная Лера, которая, конечно, во всем винила себя. Да только ни страх повторения, ни чудовищное чувство вины перед матерью не заставили ее отказаться от Таира.

Он сам отказался от неё…

Очнулась, как из тумана выплыла. Поняла, что кто-то к ней приходил. На столике возле кровати стоял полупустой стакан воды. Лера с жадностью осушила его, освежилась и пошла вниз.

За время, что она спала, гостиная преобразилась. В ней появилась небольшая живая сосна, установленная в углу и украшенная винтажными шарами, как нельзя лучше вписывающимися в здешний интерьер.

- Мама! Мама! Смотри, мы играем в шахматы!

Тёмка взвился на руках у Таира, его глаза оживленно блеснули. Лера вымучила улыбку:

- Он вам не мешает?

Уваров-старший отвернулся. Таир качнул головой.

- Нет, что ты. Ему, кажется, интересно. Он даже дышит через раз, - хохотнул.

Ну, еще бы. Исаев никогда не уделял Тёмке столько времени. И от его страхов лишь раздраженно отмахивался. А ребенку хотелось внимания. Которым Таир его одаривал в полной мере.

Таир… Что же ты делаешь? А я… что? – подумала Лера.

- Как здоровье?

- Ничего. Получше. Извини, что со мной столько проблем.

- А то когда-то было иначе, – буркнул Уваров-старший.

- Отец!

- Нет-нет, Артур Сергеевич прав, – улыбнулась Лера, - вы тоже меня простите. У вас наверняка были какие-то свои планы… Ужасно неловко.

- Прекрати. Я ведь сказал – никакого неудобства. Я сам тебя пригласил.

- Ладно… Тогда, может, я чем-то могу помочь? Приготовить что-нибудь. Или накрыть на стол, если все готово?

Таир покосился на часы:

- Да, наверное, пора.

И снова они готовили в его кухне. Заправляли салаты, раскладывали доставленные из ресторана блюда по тарелкам…  Уваров-старший, недовольный присутствием Леры, так в кухне и не появился. Зато помог развлекать Тёмку, пока они были заняты. Может, процесс продвигался бы быстрей, если бы они то и дело не зависали, сплетаясь взглядами. Если бы то и дело не сталкивались, то у холодильника, то возле плиты. И замирали так… не дыша. Или, напротив, дыша друг другом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Застолье вышло странным. Хоть Уваров-старший больше ничего такого не говорил, чувствовалось, что он совсем не рад гостям. Лера не понимала, чем вызвала его негатив. Раньше он относился к ней ровно. А с тех пор… уж если у кого и появились поводы для обиды, так это у неё.

Не желая мучать ни себя, ни Таира, Лера встала из-за стола.

- Всем спасибо за компанию. Я, пожалуй, пойду. Тёмка носом клюет.

Таир пытались убедить её остаться. Она не поддалась. Лишь когда сынишка уснул, а в доме стало тихо-тихо, Лера снова спустилась вниз. Сон не шел… и ей хотелось…

Руки сомкнулись на талии. Скулы коснулись губы.

Да… Ей хотелось этого. Один раз. Всего один раз… почувствовать, как это – быть его?

16.

Это было… Это было невероятно. Он даже не знал, с чем это можно сравнить. Просто смотрел, потрясенный до глубины души, на неё, безмятежно спящую, и не мигал даже, не шевелился, опасаясь, что просто не выдержит теснящихся в груди чувств... Он полагал, что все уже о них знает. О них, да… о ней и о себе. Думал, знает, куда идет, зачем идет, с какой целью берет одну за другой вершины? А теперь, стоя на самой высокой из них, понимал – ни черта…  Ни черта он вообще не знает.

Она – терра инкогнита. И нет к ней карты, нет проторенного маршрута, и нужного для покорения снаряжения нет.

Думал ли он, что это будет так? Да. Был ли он готов, что так будет? Нет… Он надеялся на обратное. На то, что наваждение схлынет, растворится, как дымок из печной трубы.

Что ж… Не случилось. Он сам себе проиграл. И теперь что? Что от него требуется? Признать ошибки? Да разве такие мужики, как Таир, умеют их признавать? Чертово упрямство не позволяло. Даже сейчас, в этой безмолвной, окутавшей их тишине, которую разбавляли лишь тихие звуки ее дыхания, он все равно убеждал себя, что тогда поступил правильно. И что сейчас о том жалеть было глупо. Но… когда она была так близко, что у него в голове кружилось, отделаться от мысли, что ему следовало просто ее дождаться, было ой как непросто. Во что бы ни стало дождаться…

Она идеальна для тебя. Всегда была. И всегда будет. Ну же… Признай!

Таир медленно выдохнул. Перевернулся на бок и осторожно, не желая её будить, погладил пальцами льняные разбросанные по подушке пряди. Обещая себе, что еще чуть-чуть, и уйдет. Но не успел. Уснул раньше. И снилось ему что-то хорошее из юности, детства, когда зазвонил телефон.

Лера вскочила первой. Он медленно открыл глаза, разглядывая ее из-под ресниц. Сама бледная, как мел. А на скулах двумя ярко-красными пятнами алел лихорадочный румянец. Взгляд скользнул ниже.

- Это тебе звонят! – хриплым со сна голосом просипела Лера. Облизала пересохшие губы и, не понимая, почему он медлит, ткнула его в бок: - Да ответь же ты! Не то весь дом перебудим!

Таир нащупал телефон и, тихонько выругавшись, выбрался из кровати. Он знал, если не ответит, Меланья будет звонить ему еще и еще. А если отключит телефон – та и примчится. С неё станется.

- Да?

- С Новым годом!

- И тебя. Слушай, что-нибудь срочное?

- А что? Я тебя разбудила? Ну, надо же! Кто ж спит в новогоднее утро?!

- Я…

- Ну, не будь букой, Таир. Давай, приходи в чувство. Мы тут с Васильевыми решили, что у тебя там за городом красота. Думаем нагрянуть к обеду. И подарок! Я ведь так его и не отдала. Признаться, то, что ты в последний момент изменил планы, здорово меня разозлило, но разве я могу на тебя долго злиться? – засмеялась Меланья.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Нет-нет, погоди! Никуда ехать не надо.