Crime story № 3 (сборник) - Татьяна Луганцева

Водитель снова молча кивнул. Я вылезла из машины и, оступаясь на невидимых во тьме кочках и рытвинах, пошла на огонек.

Временная входная дверь существовала в качестве прилагательного. Я толкнула ее – она с грохотом упала, сквозняком задуло свечку, и стало темным-темно. В кромешном мраке послышался мужественный мат, а затем ожесточенное чирканье спички, которая загорелась с третьей попытки. Пляшущий огонек высветил согбенную фигуру, в которой я нипочем не признала бы нашего знаменитого телеведущего, если бы театр теней не озвучивал его незабываемый бархатный голос. Трясущимися руками под прочувствованную ругань Макс запалил свечку и поднял ее повыше, напряженно щурясь в мою сторону.

– Привет, пропащая душа! – сказала я, выходя на свет.

– Привет, – уныло ответил он. – Водку будешь?

– «Баллантайну» ты тоже изменил? – ехидно спросила я, недвусмысленно обвиняя давнего поклонника в предательстве нашей чистой и светлой любви.

– Виски кончился, – угрюмо ответил Макс. – И стаканов тоже нет…

С этими словами сам он приложился к бутылке, а я пошарила глазами по столу и разглядела среди огрызков и объедков два низких, с толстым дном, стеклянных стакана для виски. Они были наполнены бесцветной жидкостью – явно не колодезной водицей – и накрыты подсохшими хлебными ломтями.

– Та-а-ак… – протянула я, обессиленно опускаясь на продавленный диван рядом со Смеловским. – Давай сюда свою водку!

Макс безропотно передал мне бутылку. Я вытерла горлышко рукавом, враз охрипшим голосом спросила:

– Как ее звали? Лола, да? – и, не дожидаясь ответа, пробормотала: – Господи, упокой души рабов твоих Виктора и Лолы!

– Аминь! – сказал Смеловский и тяжко вздохнул.

Я вернула ему бутылку, он хлебнул огненной водицы и покосился на меня:

– Ты не обижаешься?

– За что? За то, что ты закрутил роман с высокой фигуристой блондинкой, похожей на меня? – Я невесело хмыкнула. – Нет, я не обижаюсь. Наоборот, чувствую себя виноватой. Ведь если бы ты не выдумал себе идеальную женщину в моем лице, то не связался бы с Лолой, у которой при всех ее достоинствах был один большущий недостаток – ревнивый муж-бандит. Черт, Макс, разве ты не понимал, как опасно наставлять рога Казанскому?!

– Понимал, потому и старался держать все в тайне.

– Перестарался, – буркнула я.

Смеловский сосредоточенно побулькал водкой, а потом хмуро спросил:

– Ты одна такая умная? Или еще кто в курсе?

– Кажется, больше никто.

Мы еще немного помолчали, а потом Макс снова спросил:

– Как догадалась?

– Зеркало помогло, – призналась я. – Я вспомнила, как Витя Гасовский играл твое «отражение». Вы с ним были похожи!

– Одного роста, одинакового телосложения, оба светловолосые, голубоглазые и скуластые, – кивнул он. – А если загримировать, так и вовсе братья-близнецы.

– Только лицо в гриме серое и на маску похоже, – добавила я.

– Ну, это еще с перепою, – объяснил Смеловский. – Сама подумай, мы же накануне три бутылки виски вылакали! Причем большую часть Витек принял, он по части выпивки был большой любитель.

– Вы тут пили? – Я огляделась и удовлетворенно кивнула: – Конечно, тут, это заметно. И кирпич для бедной Маргариты Андреевны ты отсюда прихватил, правильно? А бабуля-то твоей фанаткой была!

– Слушай, ты извини меня за эту твою бабку! Я обязательно придумаю, как вернуть старушке ее деньги и веру в меня, любимого. Честное слово, мне совсем не в радость было ее обманывать!

– Понимаю, ты это не корысти ради, – хмыкнула я. – Тебе просто очень нужно было алиби на время дневного загула с Лолочкой Казанской – красавицей с чудовищным мужем. Ты понимал, что Адольф… то есть Альберт Семенович не будет церемониться с тем, кто сделает его рогоносцем. Я только не понимаю, зачем надо было устраивать это уличное шоу с раздачей кирпичей? Почему нельзя было просто уложить в студии загримированного Витьку и этим ограничиться?

– Потому что Казанскому на свидетельские показания моих коллег с телевидения было бы начхать! – вскинулся Макс. – Что ему эти «смишники»? Несерьезный народ, пыль под ногами. А вот милиция – совсем другое дело, это уже авторитетно. Если бы мое алиби проверили и удостоверили менты, это было бы надежное прикрытие.

– Но ты понимал, что милиция не станет выяснять, где ты был и чем занимался просто так. Милицейское любопытство кто-то должен был пробудить! Кто-то вроде Маргариты Андреевны! – Дальше мне все было ясно.

Ну, почти все.

– Если я правильно понимаю, суровый муж Казанский все-таки узнал об измене жены. Наверное, кто-то вас увидел, – предположила я. – Не знаю, сам он убил Лолочку или это его бандиты сделали, но не сомневаюсь, что и Виктор погиб не случайно.

– Я тоже не сомневаюсь, – пробормотал Макс и выразительно посмотрел на стаканы под хлебными крышечками.

– А как случилось, что убили не тебя, а Гасовского? Понятно, что перепутали, но почему? Если кто-то следил за тобой, когда ты был с Лолой, то тебя и должны были пристукнуть!

– Уж так прямо и должны! – Смеловский поежился. – Накаркаешь еще… Знаешь, где Витька эта чертова машина снесла? На проспекте напротив моего дома. Он из нашего подъезда вышел и побежал через дорогу, тут-то его и сбили.

– Так он вчера к тебе приходил, – поняла я. – А зачем?

– Зачем, зачем… Пиджак мой немецкий отдал! Еще вопросы есть?

– Еще вопросов нет.

Мы замолчали и в соответствующей случаю гробовой тишине допили оставшуюся водку.

– Все, – со стуком поставив пустую бутылку на стол и посмотрев на часы, решительно сказала я. – Скажи спасибо Гасовскому, царство ему небесное, от страшной мести Казанского он тебя спас. И от обвинения в мошенническом обмане старушки уберег: сто процентов, теперь все твои грехи повесят на бедного Витьку, благо, ему уже все равно. Хватит тут сидеть, поехали домой. Тебя мама ждет, а меня такси.

Я встала и потянула Макса. Он поднялся, но только для того, чтобы повиснуть у меня на шее и озвучить пламенную речь:

– Инка, ты вообще понимаешь, что случилось? Сволочь Казанский убил Лолу и Витьку, и я это знаю, но ничего не могу сделать! Я, конечно, могу пойти в милицию, но это же будет бессмысленное самоубийство! А так хочется наказать негодяя и отомстить за ребят!

– Ты можешь пойти со своим рассказом в милицию, но я сомневаюсь, что тебя там вообще станут слушать, – сказала я. – Альберт Казанский – не последний человек в нашем городе. А после выборов, возможно, он будет и вовсе первым!

– Что ты сказала? – Смеловский отцепился от моей шеи и закачался, как кобра на хвосте. – Инка, ты гений!

– Я это слышала много раз, – согласилась я, ожидая продолжения.

Макс достал из кармана мобильник, с третьего раза набрал нужный номер и приклеил трубку к уху.

– Кому звоним? – спросила я, немного беспокоясь.

– Тому, кто с моей неоценимой профессиональной помощью совершенно точно станет в нашем городе человеком номер один! – деловитой скороговоркой ответил Макс. – Алло, Василий Витальевич? Это Смеловский с телевидения. Я подумал и решил принять ваше предложение. Я согласен вас пиарить.

– Отлично! – довольно зарокотал в трубке густой бас. – Я очень рад, Максим! Вместе с вами мы победим!

– Давайте встретимся завтра и обсудим новую стратегию предвыборной кампании. Всего доброго! – сказал Макс.

Он выключил телефон, коварно улыбнулся и подмигнул мне припухшим от пьянства глазом:

– Ты поняла?

– Поняла, – я тоже хищно усмехнулась. – Ты сделаешь Голикова мэром…

– А он сделает Казанского трупом!

Макс подставил мне ладонь, мы звонко ударили по рукам и пошли к такси, которое уже призывало пассажиров нетерпеливыми гудками.

Татьяна Луганцева

Новый год по заказу

Молодая и не сказать, что очень красивая, но слишком яркая женщина вошла в здание аптеки и сразу же направилась к окошку.

– Мне, пожалуйста, бинтов.

– Стерильных или нестерильных? – спросила девушка-продавец.

– Странно, что они бывают нестерильные… Еще бы спрашивали: «Вам чистый бинт или так, использованный?» Но мне-то поверх одежды надо наматывать, так что можно любых… нестерильных, – пояснила покупательница после небольшой заминки.

Молоденькая аптекарша, не скрывая интереса, окинула очень высокую и едва ли не костлявую фигуру клиентки любопытным взглядом. На вид женщине можно было дать лет двадцать семь – тридцать. А ее внешность… Длинные, прямые, белые волосы, большие, голубые глаза; короткая юбка и, напротив, высокие каблуки; яркие краски в одежде, кричащий макияж и целая ювелирная лавка украшений на шее, в ушах, на пальцах и на запястьях. Вид у покупательницы был цветущий, говоривший о том, что она вполне довольна жизнью, и становилось совершенно не понятно, для чего ей понадобилось наматывать на себя бинты.

– И сколько вам бинтов? – поинтересовалась продавщица.