Фрейд и его госпожа - Лариса Соболева

– Да, твоя Полина! Передай ей от меня большой привет и восхищение, по части интриг она мастер высшей лиги. А ты… ты недостоин, чтобы тебя любили так, как люблю я!

Выпалив эти слова, излив накипевшие в ее душе обиды, Тамара унеслась наверх, оставив озадаченного Кирилла стоять столбом. Шурик слышал, как он прошелся по комнате. Скрипнула дверца шкафа, звякнуло стекло – понятно, это Кирилл Андреевич махнул сто грамм. М-да, подумал Шурик, у нас в водке вся аптека представлена: хорошо ли человеку, плохо ли, спать ли ему хочется – он водку глушит.

Шурик заглянул в окно на звук шагов – заплаканная Тамара, с красным носом, растекшейся косметикой, с набитым баулом в руках (видимо, она затолкала в него вещи абы как), спускалась по лестнице. И Кирилл Андреевич растаял: на него либо ее слезы подействовали, либо совесть заставила повернуть ситуацию вспять. Перегородив Тамаре дорогу, он взялся за ручку баула:

– Останься, я… не хотел ссоры.

– Нет, – с несчастной интонацией сказала она. – Мне теперь тоже нужно время, да и тебе оно…

– Останься! Все уладится, я об этом позабочусь. С Полиной поговорю.

За короткое время сборов Тамара уже успела раскаяться в своей поспешности: из-за какой-то ерунды рушилось это ее трехлетнее строение. Но не отстоять свое реноме сейчас – значило потерять многое в будущем. Заглянув в его глаза, она поняла, что он жалеет о случившемся, это было неплохо. Опасно было бы оставлять его здесь одного; опасно и уходить с гордо поднятой головой: мол, между нами все кончено, а не уйти нельзя. Тамара приняла половинчатое решение: погладив Кирилла по щеке, уже без прежнего запала она нежно сказала:

– Я люблю тебя, поэтому прощаю. Улаживай. Но будет лучше, если ты это сделаешь без меня. Если раздумаешь, так тому и быть, нет – через три дня я вернусь сюда твоей женой. Не провожай, я вызвала такси.

Да, именно так: люблю, но ухожу. Чтобы он знал: ее надо уважать, а сестричку гнать к чертовой матери веником! Чмокнув его в щеку, она направилась к двери. Шурик отскочил от окна в кусты, ибо находился он недалеко от входа. Переждав пару минут – за это время Тамара проскользнула на улицу, – он отполз на безопасное расстояние и ринулся домой, рассуждая:

– Взрослые люди, а играют друг с дружкой как дети!

Глава 9

Девушки вернулись поздно. Они старались не шуметь, но Антон, оставшийся ночевать в доме друга, в комнате для гостей на первом этаже, не спал и, услышав хихиканье со смешками, пришел в гостиную. В полумраке он увидел две шатающиеся фигуры возле столика у стены. Они пытались что-то нашарить.

– Что вы ищете? – спросил он.

– А! – вскрикнули обе в унисон.

– Не кричите, а то разбудите всех. Это я, Антон.

– Антон? – выговорила Полина нетрезвым языком. – Помоги нам найти… лампу… под аба… журом. З-здесь темно.

– М-м-м, – понимающе протянул он, идя к ним. Нащупав шнурок, Антон дернул за него, загорелось бра. – Вы эту лампу искали?

– Эту, – кивнула Полина.

– Не там искали, ваша лампа на стене висит.

– Ой, правда! – сказала Полина, с удивлением глядя на бра. – Как это я забыла, м-м?

– Я пошла, я спать хочу, – сказала Марианна, развернулась и, стараясь не сбиться с курса, поплелась к лестнице.

Полина как стояла, так и рухнула на диван со стоном блаженства, откинула голову на спинку и закрыла глаза. Антон уселся в кресло, взял со стола пачку сигарет, закурил и поинтересовался:

– Где это вы, милые дамы, так назюзюкались?

– В ресторане. Мы гуляли… – На лестнице раздался грохот. Полина приподняла голову, но не повернулась на шум, очевидно, у нее с координацией дела были совсем плохи. – Ой, что это?

– Марианна упала, – невозмутимо сказал Антон, даже не двинувшись на помощь упавшей. – Интересно, что вы пили?

– Шампанское! – сказала она таким тоном, словно другие напитки пить просто неприлично. Шепотом позвала: – Марианна, ты упала?

– Все в порядке, я уже иду, – ответила та.

– А много выпили? – спросил Антон.

– Зачем тебе?

– Чтобы знать, как вас завтра реанимировать.

– До двух бутылок я считала… потом перестала. А что ты здесь делаешь в халате Кирилла?

– Тебя ждал.

Полина попыталась присвистнуть, что должно было означать изумление, но свист не получился, она лишь с шумом выпустила из губ струйку воздуха и тогда сказала:

– Напрасно. Бар… баррикаду знаешь, да? Вот. Ты здесь, я там, а между нами – она. Пока! Я тоже иду спать.

Начался подъем с дивана, медленный, но верный. Полина взялась за массивную диванную подушку, опираясь на нее, встала, затем выпрямилась, пошатнулась. Однако на ногах удержалась, да и то благодаря подушке, которую она не выпустила. Полина решала задачу, как быстрее дойти до лестницы, а по ней нужно было еще подняться. Антон, наблюдая за ее титаническими усилиями, беззвучно захохотал. Он загасил сигарету в пепельнице и подхватил Полину на руки.

– Убери свои руки, – нагрубила ему она.

– Если я уберу руки, ты упадешь на пол. Брось подушку! Она весит столько же, сколько и ты! – Полина покрутила кистями рук перед его лицом – дескать, бросила. – Молодец. Держись.

– За что?

– За меня. Отнесу тебя, а то не дойдешь.

– Пф! Еще как дойду. Ты что, несешь меня? – вдруг дошло до нее. – Ну, это лишнее… я вполне… сама…

– Помолчи, а? – шикнул он, держа ее на руках и поднимаясь по лестнице. – Кирилла разбудишь. Тут без вас столько всего случилось! Тамара ушла, Кирилл и я управлялись с детьми.

– Томка? Ушла? Ха-ха-ха-ха! – запрокинув голову, рассмеялась Полина. – С чего это она ушла?

– Они поссорились.

– Ага, не выдержала испытания! М-м, как хорошо… Только она вернется, вот увидишь. Томка – прилипала, она не отпустит Кирилла, потом скрутит его, потом все будет как с Нонкой… Почему мы стоим? Почему не идем?

– Потому что уже пришли.

– То есть это моя комната? Включи свет.

– Зачем нам свет?

Антон держал ее на руках. Вдруг его губы коснулись шеи Полины, потом подбородка, действуя на ощупь и подкрадываясь к ее губам. Ладонью Полина отвернула его лицо в сторону, прошипев:

– Перестань меня трогать своими лживыми губами! И положи меня на кровать.

– С удовольствием положу.

Антон улегся вместе с ней. Полина запротестовала:

– Я не то имела… не тебя, а меня на кровать… то есть без тебя… Уходи! Не трогай мое платье, порвешь! Я Кирилла позову…

Но с лежащей пьяной женщиной легче справиться, руки-то уже свободны. Чтобы она поменьше болтала, он намертво впился в ее губы и одновременно раздевал ее. Как ни пьяна была Полина, а основной инстинкт оказался мощнее, чем бывает в трезвом состоянии, – жил он словно бы отдельно от нее и прекрасно себя чувствовал. Где-то на периферии ее сознания мелькнула мысль, что Антон – человек ненадежный, его следует отлучить от ее тела раз и навсегда… так ведь тело само востребовало поцелуев с объятиями и прочими приложениями.

Антон, конечно, сбежал, когда Полина еще спала, но в данный момент не он ее волновал, а вопрос – как избавиться от головной боли: ведро шампанского дало о себе знать, причем просто варварски. Она лежала на животе и практически не шевелилась – каждое движение отдавалось колокольным звоном в ушах и ударами молота в затылок. Кто-то вошел. Полина не потрудилась даже приподнять веки и посмотреть, кто именно вторгся к ней, – в этот миг это была такая ерунда.

– Реанимация прибыла, – сказал Антон. – Пей.

Она, разумеется, удивилась, что он при свете дня рискнул зайти к ней в комнату, но удивление засело где-то внутри и наружу не вырвалось.

– Что пить? – промямлила Полина, не открывая глаз.

– Микстуру для алкоголиков. Пока ты отсыпалась, я съездил в аптеку, мне там обещали, что через десять минут ты будешь как новенькая. Ну, давай, Полина, приподнимись. – Она вяло привстала, опираясь на руки. Антон подставил стакан к ее губам, руководя ее действиями: – Пей, пей до дна… Так, молодец.

Полина рухнула на подушку, простонав:

– Уходи, Кирилл застукает тебя…

– Ну и что? – Он присел на край кровати, наклонился и чмокнул ее между лопатками – она поежилась. – Народ собирается на завтрак, ты пойдешь?

– Дай мне умереть спокойно!