«Если», 2005 № 08 - Журнал «Если»

Старушка в платочке, завязанном под подбородком, лежала на койке, скрючившись, лицом к стене.

— Вызовите врача. Завтра, — сказал Дерек. Голос его внезапно сел. — Сегодня все равно никто не приедет.

— Как же? — изумился сосед. — Чего это она?… Ведь Полынь?

Видимо, у него в голове не укладывалось, что к кому-то в этот день

смерть может прийти своим чередом. Жена задела его локтем:

— Давай кота возьмем? Ты ж вроде хотел… — И ушла в свою квартиру, выманивать зверя, кыская его и клича по имени: Тюльпан.

— Кактусом назвать было бы вернее, — буркнул муж. — Во всех смыслах. Почему котам дают эльфийские имена?

— Они с нами в родстве, — серьезно сказал Альбин. — ДНК почти одинаковы.

— Э-э… постой, — Рохля придержал «клерка» за рукав. — Думаешь, тебе с ней трудно?

— Ха! Был бы ты женат…

— Я женат. На полуэльфе. Представляешь, каково это?

— На полуэльфе? — его глаза вспыхнули. — Надо же… она, должно быть, само совершенство.

— Поясняю. У нее тоже есть халат.

Выражение лица «клерка» сказало нам, что он противник халатов на полуэльфах. Что он вообще противник чего бы то ни было на полуэльфах, если они, полуэльфы, женского пола!

— Само совершенство, вот именно. А теперь подумай, как тебе повезло. Смог бы ты жить с совершенством?

Идея покинуть осажденный Шиповник была своевременной: пообедав, чем Бог послал, нападавшая сторона раздобыла где-то рожки и барабаны, и дело у них пошло веселей. Правда, чуткое эльфийское ухо Марджори, урожденной Пек, ловило в том веселье нотку искусственности: еще побьются-побьются да и бросят до следующего раза. Оттянулись, а так, по большому счету, ничего от разгрома Шиповника не зависит. Что-то вроде съемок исторического фильма: дубль двести восемьдесят шестой — а теперь не выпить ли всем пива? К тому же пролетела весть, что вроде бы Черемуху почти взяли, осталось чуток додавить, и туда еще можно успеть, если пошевелить ногами, а терять время здесь нет ни малейшего смысла.

Бунтующую армию голодранцев Мардж миновала, прикрывшись простенькой отводкой глаз: заклинания такого рода лучше всего действуют в толпе. Когда-то в прежней жизни Марджори водила подростковую банду, но теперь, оказавшись одна, чувствовала себя потерянной. И то ушло, и это… куда-то пропало.

С другой стороны, она очень рассчитывала на свой навык выживания во враждебном мире.

Дальше город выглядел разгромленным и пустым, будто по нему прокатилась волна. Завернувшись в плед из тартана Шиповника и бредя практически наугад, Марджори миновала перевернутую будку, где прежде торговали чарами. Острый верх, похожий на колпак, фанера покрашена малиновым, на ней намалеваны блестящие фейерверки: золотые, серебряные, зеленые… Девчонкой замирала перед такими будками, как перед храмом — задрав голову и разинув рот. Да и теперь пользовалась дешевыми заклинаниями для того-этого, но как их делают, оставалось для нее тайной. Она никогда не видела чаропевца за работой. И никто, насколько она знала, не видел. Вроде бы для этого не только образование нужно, но и врожденный дар, который, как слышала Мардж, по наследству не передается.

Излишне говорить, что для занятия подобным искусством требуется лицензия, и все, способные петь чары, находятся у правительства на строгом счету.

Внутри будка оказалась простым полым цилиндром, темной трубой с окошком, прорезанным для кассы, даже не окрашенной. Тут же рассыпаны и втоптаны в грязь десятки малых бумажек. Чары, уже не разберешь какие. Наверное, и размокли уже, не действуют.

Есть чары, позволяющие отыскать потерянное: для этого надобно иметь либо подобное, либо от целого часть. Чина дала Марджори носок Люция, и вроде бы даже домашний колдун Шиповника заговорил его, но пока вещица лежала в кармане спокойно и не вздрагивала.

Далеко ваш Люций.

Темнело, но фонарей сегодня не зажгут. Пьяные орки будут бегать с факелами, и еще ой сколько всего погорит. Марджори двинулась вперед, наугад, обходя лужи и трупы. Или ей показалось, или носок в кармане затрепетал. Совсем несильно, будто вздохнул, но и того довольно. Для верности Мардж переложила носок за пазуху.

Навстречу из фиолетовой сумеречной мглы вынырнул пожилой мужчина. Марджори не стала уклоняться: он был один, к тому же нес на плече тяжелый тюк. Отводка работала, стоило отступить с его пути, и он ни за что бы ее не заметил…

И внезапно:

— Девушка… можно с вами поговорить?

Кряхтя, словно надсадил спину, он спустил ношу наземь. Мардж невольно отвела глаза. Завернутое в простыню, там угадывалось дородное женское тело. Лицо мужчины застыло трагической маской.

— У вас горе, — сказала Марджори.

— Да, — он вытер лоб и присел на край тротуара. — Понимаете, мы прожили тридцать лет. Я с ней, она со мной. И тут вдруг как бы можно разом все разрубить. Вот так, без взаимных оскорблений, без вытаскивания грязного белья пред очи родственников и соседей, без бесконечного повторения этих, знаете, «а он сказал», «а она сказала»… Хотя вы так молоды, откуда вам знать?

— И вы?…

— И мы посмотрели друг на друга… И поняли, что нет ничего проще, чем пустить прахом эти наши тридцать лет. А там было всякое: и хорошее, и плохое… А потом мы заплакали и заключили друг друга в объятия. В конце концов, чем этот день так уж отличается от остальных? Почему сегодня вдруг можно? Кто за нас решил?

— Но как же?… — Мардж посмотрела на грузное тело подле своих и его ног.

— Да вот… подумалось мне, что до следующего раза, может, пройдет еще пятнадцать лет, а жизнь… Что вы? Я напугал вас? Простите. Я… я посижу с ней. Я, наверное, должен. Все-таки тридцать лет…

Прекрасный повод ускорить шаг. Носок трепетал у сердца, возбуждая дух, и Марджори почти бежала по улочке вниз. Она всегда была легконога. Лишь бы не испугаться: тогда ее унесет, и унесет далеко. Шкуру спасешь, а дела не исполнишь. Почему-то ей казалось, что Гракх не из тех, кто вот так возьмет и позволит ей увильнуть от исполнения ее части сделки, и не из тех, для кого играют роль какие-то особые обстоятельства. Гракху придется отвечать за свое решение перед милордом Дома. Ей вовсе не хотелось заполучить для себя и Дерека такого врага.

Дерек… Найти его гораздо важнее, чем маленького мерзавца Люция. Мардж дала себе обещание впредь всегда носить с собой еще один носок — мужнин.

Улочка привела Марджори к набережной. В этом районе она выглядела грязноватой, от воды поднимался туман, да и не видать ее толком, воды. Только запах тины да отблески огней: на той стороне полыхали пожары. Текущая вода таит угрозу для всякого, в чьей крови волшебство. Говорят, чаропевцы и вовсе не могут пересекать ее иначе чем по воздуху и сходят с ума, если оказываются на мосту. Мардж пришлось напомнить себе, что она взрослая женщина, что у нее своя жизнь и что она легко может ее потерять. Темная, маслянистая вода пугала ее больше, чем бесноватые орки: наверное, потому, что до сих пор она привыкла считать орков своими. Они ведь когда-то были на одной стороне.