Дело лис-оборотней - Хольм Ван Зайчик

“Хвала Будде! – обрадовано подумал Баг. – Сам тронул эту тему… Удачно!”

– Ну и как же у вас со следующим поколением, драгоценный преждерожденный? Есть ли кому передать факел? Наследники по крови и духу?

Впервые подвижник ответил не сразу. Некоторое время лежал с безрадостным лицом, как-то отрешённо глядя в потолок. Уголок рта у него стал нервно подёргиваться.

– С этим у меня нехорошо, – тихо признался он наконец. – Не понимаю, в чём тут дело, но никто от меня не родил… даже последовательницы. Никто у меня не завёлся…

На том Баг с превеликим облегчением и откланялся. А впавший в уныние борец с косностью женского мышления его не удерживал.

“Какие разные люди, – меланхолически размышлял честный человекоохранитель, неторопливо ведя свой цзипучэ сквозь мелкий нескончаемый дождь по мокрым вечерним улицам столицы. Стеклоочистители размеренно шаркали по ветровому стеклу, но там, куда они не доставали, оно было заткано плотным дымом осевшей мороси. Большинство повозок уж зажгли габариты, и яркие алые полосы прошивали сумерки, как метеоры; Баг, против обыкновения, не торопился, и его обгоняли все, кому не лень. – Да, какие разные эти братья… Может, оттого, что младший сам зарабатывает себе и своей семье на жизнь? Хотя и без того богат. Но одновременно они и очень похожи. Так увлеклись… что потеряли всякое чувство меры. Что один, что другой. Братья!”

Разговор этот, при всей его поучительности, для расследования, которое вёл ныне Баг, дал крайне скудные сведения. Впрочем, как посмотреть; их можно было бы счесть и очень важными.

Во-первых, ясно, что тяжкий недуг Мандриана Ци подкрался к нему по сугубо естественным причинам. Какие-либо внешние – например, лекарство Брылястова, тут действительно ни при чём. Так жить – кто угодно в сорок лет пластом ляжет. А то и раньше.

И во-вторых, дети у Мандриана не рождались опять-таки по сугубо естественным причинам. Женщин, не желавших от Мандриана детей, можно было понять.

Но это совсем другая история. А тут – ничего.

Задумчиво покуривая очередную сигару Дэдлиба, Баг сидел в домашнем кабинете в любимом кресле перед рабочим столом, рассеянно поглядывал, как самозабвенно, свернувшись рыжим клубком, дрыхнет у включённого по случаю сырой погоды нагревателя сытый и разомлевший от пива Судья Ди, – и размышлял.

Итак, встреча с Мандрианом Ци ничего полезного не дала. Но один человек – это ведь просто один человек. Для двухмиллиардной Ордуси один человек – это… даже слова не подобрать.

Просто если этот один человек – близкий родственник, разговор уже совсем иной начинается. Но… Может, ерунда это всё – что я себе в голову вбил?

Постоите, а отчего я, собственно, ограничился лишь одним родом Ци?

Ну-ка…

Баг вскочил с кресла – и, кляня себя за то, что так и не принёс домой электронное издание книги, уже через полминуты снимал со стеллажа восьмой, целиком отданный указателям, том непревзойдённого труда Пузатого А-цзы “О лисьем естестве”. Пришлось пошелестеть страницами.

Знаменитый учёный с обстоятельностью и дотошностью, свойственными всем великим учёным девятнадцатого по христианскому счёту столетия, свёл воедино – как они в те времена ухитрялись обрабатывать такое количество информации без “Керуленов”, Баг не мог понять и даже не пытался – все встречающиеся в традиционной литературе Цветущей Средины упоминания о благих и, наоборот, о неблагоприятных контактах людей с лисами-оборотнями. И по Пу Сун-лину, и по народным сказаниям, и по классическим романам и пьесам, и по дотанским чжигуай, “рассказам о необычайном”, и по танским новеллам чуаньци, и по сборникам бицзи, и даже по скудным и смутным упоминаниям в баоцзюанях[46]… это был самый большой в мире и, по всей видимости, абсолютно исчерпывающий свод.

Веер вариантов поведения лис-соблазнительниц по отношению к соблазнённым Пузатый А-цзы со свойственной ему мудростью подразделял на две основные группы – в зависимости от отношения лисы к соблазнённому. Коли лисица почему-либо испытывает к нему неприязнь (чаще всего из-за его корыстолюбия, неуважительного и чересчур потребительского отношения к той женщине, за которую он принимает лисицу, и пр.), то, не стесняясь, залюбливает мужчину до смерти, и тот, совершенно одурев от страсти и маниакально отдавая постоянной близости последние капли жизненной энергии, погибает от истощения. Коли же мужчина порядочен и добродетелен и лиса сама влюблена (это происходит, как правило, тогда, когда объектом применения её особенных дарований является талантливый, воспитанный и благородный, но крайне бедный студент), тогда она, напротив, дарит избраннику небесное блаженство в соотношениях разумных, но вполне изрядных – мужчина с нею делается буквально неутомимым, и притом непоправимого вреда для его здоровья не происходит, либо лиса сама заботится о том, чтобы её избранник вовремя восполнял выработанное светлое начало; в этом случае принявшая вид женщины лиса становится заботливой, верной подругой и хозяйкой, направляющей, вдохновляющей и организующей своего возлюбленного до тех пор, покуда он не встанет на ноги и сам не пойдёт, куда следует.

Пузатый А-цзы насчитал в ханьской литературе семьсот двадцать шесть основных описаний контактов первого рода и семьсот двадцать семь описаний контактов рода второго. Не считая мелких отклонений, так или иначе укладывающихся в его схему. Из чего учёный, учитывая превышение положительных контактов над отрицательными на одну единицу, сделал вывод о том, что природа лисы изначально добра.

Впрочем, не эти далеко идущие умозаключения сейчас интересовали Бага. Ему пришло в голову, что даже самые фантастические литературные произведения далеко не всегда являются чистой фантазией, как это кажется на первый взгляд и как это принято думать среди непосвящённых. Особенно это верно по отношению к ханьским древним источникам. Сохранилось же имя Ци Мо-ба…

Баг припал к “Керулену”.

Хвала Будде, архивы Подворной Палаты и Управления родословных в век компьютеризации не стали работать хуже, нежели, скажем, при династии Тан. А уж учёт в Ведомстве Народного здоровья был вообще выше всяких похвал. И все сведения, которыми они располагали, были вполне открытыми, так что частное лицо, каковым являлся в данный момент Баг, безо всяких затруднений и угрызений совести могло работать с их документами в любой момент. Только выйди в сеть.

Ушла масса времени, и Баг в который раз обозвал себя скорпионом за то, что не догадался взять домой хотя бы справочный диск, где были уже набраны все имена, представленные в указателе трактата “О лисьем естестве”: достаточно было бы просто дать команду на поиск…

В конце концов выяснились любопытные вещи.

Пятеро из тех, кто фигурировал в старой литературе в качестве потерпевших от лис всяческие поношения и надругательства, были подлинными, реальными людьми. В настоящее время в Ордуси не проживало ни одного их потомка. Скорее всего, после тех древних травм их семьи так и не смогли оправиться и с течением времени растворились, сошли на нет.

Но зато в реальном мире старой Цветущей Средины отыскалось помимо Ци Мо-ба девять человек из тех, что были описаны в качестве выведенных в люди лисами-обольстительницами. В настоящее время в разных краях Ордуси – от Тайваня до Кольского полуострова, от Иерусалимского улуса до Колымского уезда – проживало семь тысяч триста восемьдесят два их потомка.

В течение последних полутора лет – то есть с момента, когда снадобье “Лисьи чары” стало поступать в продажу, – в двенадцати их семьях умирали новорождённые дети. Такие, как Катя. Или почти такие.

Баг ожесточённо раскурил сигару – толпа остатков их обглоданных горением тел уже громоздилась в пепельнице, – глядя на высветившуюся на дисплее колонку окончательных подсчётов, как на врага. Откинулся в кресле. Ну и что теперь делать с этой цифрой?

Настораживает она?

Да.

Значит что-то определённое?

Нет.

Доказывает что-либо?

Никоим образом.

В стоячем тёмном воздухе пустой громадной комнаты, освещённой лишь мерцанием дисплея, призрачно переливались, неспешно вили кольца и выворачивались наизнанку дымные питоны. Едва слышное журчание вентилятора “Керулена” лишь подчёркивало глухую тишину беспросветной осенней ночи.

“Интересно, – устало подумал Баг, – приходило ли в голову кому-то провести такую вот проверку при клинических испытаниях и проверках „Лисьих чар"? Впрочем, даже не интересно. Ясно, что нет. В здравом уме такое никому не могло прийти в голову. Никому”.

Если бы как-то узнать, пользовались ли в этих семьях новейшим средством для достижения Великой радости!

Никак не узнаешь. Частным порядком – никак. Никак.

Но ведь настораживает, триста тридцать три Яньло!!!