Оскал Фортуны, или Урок выживания - Анастасия Анфимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Если у тебя есть время, расскажи мне о войне, преподобный? Расскажи мне об Тангойской империи. Слуги мало что знают, а благородных я расспрашивать не могу.
— Зачем это тебе? — монах нахмурился и пристально посмотрел на Александру.
Но той было на самом деле очень интересно, поэтому ее взгляд светился чистотой и бескорыстием совсем как на предвыборных плакатах в далекой России.
— Вдруг я услышу знакомое название или вспомню чего-нибудь. Пожалуйста, Макао-сей! Ты, наверняка, знаешь очень много!
— Ну не очень много, все-таки я бывший воин. Слушай. Может быть, что-то и вспомнишь, — пожал плечами монах и, откашлявшись, начал:
— Империя подобно пирамиде. Внизу — крестьяне, они выращивают еду. Но земля нуждается в защите, поэтому она принадлежит благородным воинам: рыцарям, баронам, сегунам. На вершине пирамиды — Сын Неба. Чуть ниже — сегуны. Они прямые потомки первого Сына Неба. Семьсот лет наши предки завоевывали все новые и новые земли, увеличивая число сегунатов, пока Сумицо-завоеватель не установил священное число — 12. Шесть старших и шесть младших. Запретив под страхом проклятия небес увеличивать это число.
Макао замолк и взглянул на Александру. Та лежала с открытым ртом, ловя каждое слово. Монах продолжил:
— Как и империя, земли сегуната неделимы. Старший сын наследует все владения и титул. Прочие сыновья сегунов — становятся синими баронами…
— Почему синими? — не удержалась от вопроса Алекс.
— Цвет герба любого сегуна — синий, — пояснил монах. — Их потомки имеют в гербе синюю часть от предков сегунов. Барон же, с согласия сегуна, может выделить надел и младшему сыну, тогда он становится рыцарем, или же передать все земли старшему. Кое-кто из младших сыновей баронов идут в соратники к старшим братьям или другим землевладельцам. Так сложилось уже очень давно. Правда, недавно появились желтые бароны и рыцари. Это землевладельцы, получившие наделы от сегунов по приказу Сына Неба.
В далекие времена не все благородные чтили власть Сына Неба. В стране царил хаос. Воевали все против всех. Сегуны, бароны, рыцари. Возникали и распадались военные союзы, а в это время страну терзали набеги варваров. Дошло до того, что некоторые из землевладельцев стали вооружать крестьян, те обходились куда дешевле благородных соратников. Двести лет назад Сын Неба Фукуо — законник запретил простолюдинам иметь оружие. Это сразу подняло цену на воинов. Тот мудрый указ высоко поднял авторитет верховной власти. И его сын взялся за наведение порядка внутри страны, оставив после себя крепкое государство. Но правление Бошо стало несчастьем для империи. Взяв в жены Ёшино дочь сегуна Хайдаро, он влюбился в одну из наложниц, женщину редкой красоты и ума. Очарованный ей Сын Неба отправил благородную жену в дальний замок, а через шесть лет короновал Циньо. Через два года после коронации родился наследник. После смерти отца Агарито взошел на престол. Но тут откуда-то явился Самозванец, преступно назвавшийся сыном Ёшино, якобы родившимся уже в ссылке. С кучкой приспешников он разъезжал по северным землям, обещая крестьянам свободу, ратникам — деньги и добычу. Презрев закон, Самозванец разрешил простолюдинам носить оружие. Не только крестьяне, но и кое-кто из благородных признал его царственное происхождение. Из чувства мести на его сторону встал сегун Хайдаро. Ну, вспомнил, что- нибудь?
Очарованная рассказом Александра не сразу нашла что ответить.
— Нет пока. А что дальше?
Было заметно, что Макао приятно такое внимание слушателя.
— К счастью Великое Небо просветило землевладельцев юга. Агарито взял в жены дочь сегуна Фамлао и повел войска южан освобождать страну. Армия Самозванца потерпела поражение, сам он укрылся в неприступной крепости на дальнем севере, где и был убит. Его тело долго возили по городам, чтобы все могли убедиться в смерти преступника. Великодушный Агарито не хотел лишней крови и отпустил уцелевших мятежников к северным варварам, где те и сгинули.
— Как интересно! — восхищенно проговорила Александра. — Как ты чудесно рассказываешь, Макао — сей!
Польщенный монах не смог сдержать улыбки.
— Но прости мой вопрос. Ты называл имена Сыновей Неба. Разве так можно? — осторожно поинтересовалась Алекс. — Мне сказали, что называть благородного человека по имени могут только очень близкие люди?
— Сын Неба, да продлится его жизнь десять тысяч раз по десять тысяч лет, один! — строго сказал преподобный. — Как же подданным различать сроки правления императоров? Только по именам. Но в целом ты прав. Назвать благородного человека по имени могут только близкие.
— Спасибо за ответ. Теперь я, наверняка, что-то вспомню, — заливалась витасом Александра. — Я уже что-то припоминаю.
— Что? — живо заинтересовался Макао.
— Что-то смутное, — уклончиво ответила Алекс. — Какие-то люди, куда-то идут.
— Я рад, если мой рассказ поможет тебе вернуть память, — проговорил монах, поднимаясь на ноги.
Александра решила ковать железо не отходя от кассы.
— Преподобный Макао-сей! — трагическим голосом проговорила она. — Есть у меня еще одна просьба, с которой не смею я обратиться к другим благородным!
Монах хрустнул коленками, и нахмурился.
— Что тебе нужно?
— Научи меня грамоте!
Видимо Макао ожидал чего-то другого.
— Зачем тебе это?
Алекс встала так, чтобы он не видел ее глаз.
— Еще не знаю. Но очень хочется научиться читать.
— Я живу в монастыре и сюда прихожу редко, — после недолгого молчания ответил монах. — А тебе надо сначала узнать: согласится ли Гатомо-сей, чтобы его слуга тратил время на пустые занятия.
Александра поклонилась. «Это значит — знай свое место, холоп!» — подумала она и сказала, отведя взгляд:
— Спасибо тебе, Макао-сей.
— За что? — улыбнулся монах.
— За урок. И за историю.
Глава IV. Праздники, призы и подарки
Гости не были разочарованы: праздник получился весьма приятным, богатым, обильным, разнообразным и длительным.
Дж. Р. Толкин. Властелин колецГатомо внимательно выслушал Симару.
— Иди, — разрешил он. — Ты все правильно сделала. Я доволен.
Кланяясь и пятясь спиной, служанка покинула кабинет рыцаря. Хозяин замка немного подумал и отправился навестить воспитанницу.
Увидев опекуна, Сайо отложила книгу и поклонилась.
— Здравствуй, Гатомо-сей.
— Здравствуй, — кивнул рыцарь. — Я пришел похвалить тебя, Сайо-ли. Ты хорошо сделала, что не дала Кирибуцо прервать нашу беседу с соратником барона Кирохо.
— Я лишь выполняла свой долг. Благородному гостю вряд ли интересны мелкие проступки хозяйских слуг.
Гатомо улыбнулся и пригладил седые усы.
— А почему ты приказала Симаре лечить Алекса?
— Я лишь выполняла свой долг, — повторила воспитанница. — Алекс недавно оправился после тяжелых лишений, и если ему не помочь, то неизвестно, сколько времени он пролежит на животе, даром переводя твой хлеб. А Симара обещала поставить его на ноги за два дня.
«Из этой девочки вырастет прекрасная хозяйка!» — восхищенно подумал Гатомо, еще раз похвалив воспитанницу:
— Ты опять все сделала правильно, Сайо-ли.
— Я рада, что угодила тебе, Гатомо-сей.
— Сегодня нас должен навестить преподобный Макао, — сообщил рыцарь, зная, что девочка будет рада этой встрече. — Я хочу попросить его переговорить с Алексам. Балахон монаха только добавил остроту его уму. Может быть, он сможет понять больше чем мы?
Бывший старший соратник не разочаровал Гатомо.
— Этот человек говорит не все, что знает, — уверенно заявил он за ужином.
Рыцарь, Мирамо и Сайо удивлено посмотрели на него.
— Тогда ему мало двадцати палок! — вскричал старший соратник.
— Почему ты так решил, Макао-сей? — робко спросила Сайо, ей почему-то не хотелось, чтобы бедного Алекса еще раз выпороли.
— Он молод и еще не научился лгать, — снисходительно пояснил монах. — Но наказывать его не за что, уважаемый Мирамо-сей.
— Как это? — удивился рыцарь. — Если он обманывает…
— Я не сказал «обманывает», — напомнил Макао, поливая рис острым соусом. — Он просто не все говорит. Скорее всего, потому, что на самом деле очень много не помнит. Видимо, пока его воспоминания слишком разрозненны.
— Как ты думаешь, кто он? — спросил немного успокоившийся Гатомо.
— Меньше всего он похож на простолюдина, — к всеобщему удивлению ответил монах.
— Ты считаешь его благородным? — проговорил старший соратник. — Почему?
Однако Макао не стал отвечать прямо, ответив вопросом на вопрос:
— Как думаешь, Мирамо-сей, о чем мы так долго с ним говорили?
— Не знаю, преподобный, — смутился воин.