Убийство в Миддл-темпл. Тайны Райчестера (сборник) - Джозеф Флетчер

– Какие же? – спросил Спарго.

Мистер Куотерпейдж подался вперед и похлопал журналиста по руке.

– Мол, Чамберлен вовсе не умер, а в гробу лежала чугунная болванка, – ответил он.

Глава двадцатая

Мэйтленд, он же Марбери

После этих слов прежняя картина в голове Спарго мгновенно изменилась, и все дело представилось ему в новом свете. Несколько секунд он молча сидел и смотрел на своего собеседника, который тихонько посмеивался.

– Вы хотите сказать, – наконец произнес Спарго, – что в городе до сих пор есть люди, которые верят, будто в гробу Чамберлена лежит не его тело, а чугунная болванка?

– Да, и очень много, сэр! – весело подхватил мистер Куотерпейдж. – Поспрашивайте первых попавшихся людей, что они об этом думают. Ручаюсь, четверо из шести скажут, что в это верят!

– Тогда почему никто не попытался проверить? Не подал запрос на эксгумацию?

– Это никого напрямую не касается, – ответил мистер Куотерпейдж. – Вы не знакомы с провинциальной жизнью, сэр. В городках вроде Маркет-Милкастера люди любят посудачить, но не очень любят что-либо делать. Кто-то должен начать первым, проявить инициативу. Но если это не сулит им выгоды, никто и пальцем не шевельнет.

– А как же представители банка? – настаивал журналист.

Старый джентльмен покачал головой:

– Там думают, что Чамберлен действительно мертв. Гатсби и Хостэйблы – люди старомодные и консервативные, их вполне устроила версия племянника, доктора и адвоката. Однако тут имеется еще один любопытный факт. У нас в городе жил один джентльмен вашей профессии, он издавал ту самую газету, какую сейчас вы держите в руках. Так вот, его заинтересовало дело Чамберлена, и он начал проводить свое расследование, чтобы раздобыть, как он говорил, хороший… Как вы это называете?

– Материал.

– Да, – кивнул мистер Куотерпейдж. – Так вот, он отправился в Лондон и стал наводить справки насчет племянника, Стивена. Было это приблизительно через год после того, как похоронили Чамберлена. Представьте, он обнаружил, что Стивен Чамберлен покинул Англию несколько месяцев назад. Говорили, что он уехал в какую-то колонию. Странно, но адвокат тоже исчез. А вместе с ним и доктор – его не смогли найти даже через медицинский реестр. Что вы об этом думаете, мистер Спарго?

– Меня удивляет неповоротливость ваших горожан. Я бы уже сто раз выяснил правду. Вся эта история сильно смахивает на сговор.

– Напрямую она никого не касается, – возразил мистер Куотерпейдж. – Джентльмен из газеты попытался пробудить интерес к данному делу, но у него ничего не вышло, и вскоре он уехал. В сущности, на том все и закончилось.

– А что вы сами об этом думаете? – спросил Спарго.

Старый джентльмен улыбнулся:

– Честно говоря, я и сам не знаю, есть ли у меня какое-то мнение на сей счет. Мне всегда казалось, будто это загадочное дело. Но, боюсь, мы уже слишком отклонились от нашей темы и забыли про серебряный билет, который вы привезли в своем кошельке. Поэтому…

– Нет! – перебил Спарго, вскинув руку. – Наоборот, мы вплотную приблизились к этой проблеме. Вы уделили мне много времени, мистер Куотерпейдж, а взамен я хочу вам кое-что показать.

Он вынул из записной книжки аккуратно упакованную фотографию Джона Марбери – оригинал снимка, который он использовал для статьи в «Наблюдателе», – и положил на стол.

– Вы узнаете человека, который изображен на фото? – спросил журналист. – Посмотрите внимательно.

Старый джентльмен водрузил на нос очки и вгляделся в снимок.

– Нет, сэр, – ответил он, покачав головой. – Я его не узнаю.

– Может, он похож на кого-нибудь, кого вы знали в прошлом?

– Вряд ли. Не вижу никакого сходства.

– Ладно, – кивнул Спарго, оставив снимок на столе. – Расскажите, пожалуйста, как выглядел Мэйтленд в то время, когда вы его знали. И опишите внешность Чамберлена, какой она была незадолго до смерти – не важно, предполагаемой или реальной. Вы ведь хорошо их помните?

Мистер Куотерпейдж встал и направился к двери.

– Я могу сделать кое-что получше, – произнес он. – Покажу вам их снимки, сделанные накануне суда над Мэйтлендом. Местный фотограф запечатлел группу наиболее уважаемых граждан на муниципальном приеме в городском саду: там были и Мэйтленд, и Чамберлен. Я много лет хранил фото в своем кабинете и уверен, что с тех пор оно не выцвело.

Он вышел и вскоре вернулся с большой фотографией, наклеенной на кусок картона, и положил ее перед журналистом.

– Вот, взгляните, сэр. Такая же яркая и четкая, как в день съемки. В последний раз я доставал ее лет двадцать назад. Это Мэйтленд. А это – Чамберлен.

Спарго всмотрелся в группу горожан, застывших в чопорных позах на фоне заросшей плющом стены. Он сосредоточил внимание на двух фигурах, указанных мистером Куотерпейджем, и увидел невысоких, крепких на вид мужчин, во внешности которых не было ничего примечательного.

– Хм, – пробормотал он. – Оба с бородой.

– Да, с бородой, и притом густой, – подтвердил хозяин дома. – Как видите, в чем-то они даже похожи. Только Мэйтленд был смуглый и кареглазый, а Чамберлен – с ярко-синими глазами.

– Борода сильно меняет внешность. – Спарго взглянул на групповое фото Мэйтленда, сличив его со снимком Марбери. – Впрочем, как и время, – добавил он задумчиво.

– Иногда двадцать лет меняют человека до неузнаваемости, – согласился мистер Куотерпейдж. – А порой не оставляют никаких следов. Говорят, за последние два десятилетия я почти не изменился. Но я знавал людей, которые за пять лет превратились в глубоких стариков. Все зависит от того, как они их прожили.

Спарго отодвинул фотографии, сунул руки в карманы и пристально взглянул на мистера Куотерпейджа.

– Вот что, – произнес он. – Я хочу объяснить, зачем я к вам приехал. Полагаю, вы уже знаете об убийстве в Миддл-Темпл, о деле Джона Марбери?

– Да, я слышал.

– А вы читали мои отчеты в «Наблюдателе»?

Мистер Куотерпейдж покачал головой:

– Нет, я всю жизнь читаю только одну газету – «Таймс». Мы получаем ее еще с тех пор, как за печатные издания приходилось платить налог.

– Прекрасно, – кивнул Спарго. – Но я могу вам сообщить немного больше, чем написано в газете, поскольку лично занимаюсь этим делом с той самой минуты, как было найдено тело Джона Марбери. Если вы уделите мне еще немного времени, я расскажу вам всю историю от начала до конца.

И Спарго вкратце изложил обстоятельства дела Марбери, начиная с ночного эпизода в Миддл-Темпл и заканчивая появлением серебряного билета. Мистер Куотерпейдж слушал его с живейшим интересом, кивая, когда журналист озвучивал самые драматичные моменты.

– А теперь, мистер Куотерпейдж, – предложил Спарго, – позвольте сообщить вам свои выводы. Я считаю, что человек, остановившийся в отеле «Англо-Ориент» и убитый той же ночью в Миддл-Темпл, был не кто иной, как Джон Мэйтленд. Я понял это сразу, услышав ваш рассказ о серебряном билете. Признаюсь, вы дали мне ценнейшую информацию, и она приблизила меня к решению загадки. Иначе говоря – к ответу на вопрос, кто убил Джона Мэйтленда, или Марбери. Ваш рассказал о Чамберлене навел меня на мысль, что в Лондоне могли быть люди, желавшие устранить Марбери, как мы его называем. Они встретились с ним той ночью, чтобы заставить его молчать о данном деле. Но мне любопытно другое: этот Эйлмор, который напустил столько туману и так мало о себе рассказывает, – не есть ли он тот самый Чамберлен? Вот что я хотел бы знать! Хотя Эйлмор – высокий и худой, шести футов роста, и борода у него, хоть и немного поседевшая, совсем темная, а Чамберлен, судя по вашему описанию, был средней комплекции, голубоглазый блондин.

– Верно, – подтвердил мистер Куотерпейдж. – Среднего роста, плотный и светловолосый. Боже мой, какая удивительная история, мистер Спарго! И вы действительно думаете, сэр, что Джон Мэйтленд и Джон Марбери – одно и то же лицо?

– Я убежден. Вот как мне все это представляется. После освобождения Мэйтленд уехал в Австралию и поселился там. Затем он вернулся, и, похоже, с деньгами. В день приезда его убили. Эйлмор – единственный человек, который о нем что-то знает, но не говорит всего. Однако Эйлмор признал, что знал его в давние времена, примерно двадцать лет назад. Где они встречались? Эйлмор утверждает, что в Лондоне. Но тут все очень туманно. Он не сообщает ничего определенного – ни где они встречались, ни чем он сам занимался в то время. Вы не помните, к Мэйтленду когда-нибудь приезжал человек, похожий на Эйлмора?

– Нет, – ответил мистер Куотерпейдж. – Мэйтленд вел тихую и размеренную жизнь: пожалуй, он был самым незаметным человеком в городе. Не припоминаю, чтобы у него когда-нибудь вообще появлялись посетители, тем более с такой внешностью, как у вашего Эйлмора.

– А Мэйтленд часто бывал в Лондоне?

Мистер Куотерпейдж рассмеялся:

– Чтобы продемонстрировать вам, насколько хороша моя память, я расскажу об одном эпизоде, случившемся в «Драконе» за пару месяцев до суда над Мэйтлендом. В тот вечер мы, как обычно, собрались в баре, и к нам, вопреки обыкновению, заглянули Мэйтленд с Чамберленом. Чамберлен обмолвился, что завтра утром снова поедет в Лондон – он вечно мотался туда и обратно. Мэйтленд заметил, что из всех англичан, мужчин его возраста, положения и достатка, он, пожалуй, единственный, кто никогда не бывал в Лондоне! И я не думаю, что он успел побывать там до начала суда. Точнее, я в этом не сомневаюсь, потому что если бы было иначе, я бы наверняка знал.