Восемь волшебных желудей - Юрий Дьяконов

— На нашем участке гусениц не осталось!

— В полосе наступления ни одной живой канальи!

— Всё! Противник уничтожен!..

Великая битва за жизнь рощи Красная Весна окончилась…

Мудрый скворец Белый Нос, который знал почти все птичьи языки Европы и Азии, произнёс прекрасную речь, посвященную победе. Он указал крылом на стоящих в сторонке весёлых, смеющихся, оживлённо разговаривающих о чём-то желудях, Чо-ика, Чика, Карру, Щеглика и закончил так:

Посмотрите на наших детей. Как они веселы и счастливы! Как они хорошо понимают друг друга! А раз дружат дети, значит, должны жить в мире и в дружбе наши народы!

Все присутствующие одобрительно закричали и так дружно захлопали крыльями, что по роще промчался ветер.

Потом вышел Желудино. Повернул свою волшебную шапочку стрелочкой вперёд и, к удивлению всех, заговорил на древнептичьем языке, который, как и язык жестов, понимает каждая птица, за исключением новорождённых. Он поблагодарил участников битвы и просил их весной снова поселиться в родной роще.

— А вдруг весной снова появится Бездумкин?! Да ещё и не один!.. — закричали соловьи, скворцы, вороны.

— Даю вам слово, что я разыщу Женю, — сказал Желудино, — и она сделает так, чтобы никакого Бездумкина в рощу больше не пускали!..

Птицы опять захлопали крыльями, закричали:

— Правильно. Желудёвый Человечек! Никаких Бездумкиных!.. Скажи об этом людям!.. Тогда мы сбережём нашу родину, нашу любимую рощу Красная Весна!..

ПОЖАР

Женя уютно устроилась на коврике. Разложила вокруг себя на полу коробочки с разноцветными лоскутами, лентами, моточками тесьмы, катушками ниток. И защелкала ножницами…

— О! Да у тебя тут целая мастерская! — входя, сказала мама. Что же ты шить задумала?

— Костюмчик Желудино. Попонку Желурёнку. И ещё разные…

— Слушай, доченька. Ты правда веришь? — перебила мама.

— Конечно, мамочка! Они скоро будут здесь. Я знаю!

Мама покачала головой. Задумалась. Погладила Женю по волосам и тихо проговорила:

— Выдумщики вы с дедушкой. Никто твоих желудят и в глаза не видел. А ты им наряды шьёшь. А может, так и надо? Скажи, ты сны часто видишь

— Ага! Каждую ночь. Да такие чудесные! Цветные.

— Странно. А мне уже давно ничего не снится. — грустно сказала мама. — Может, потому, что очень уж устаю. На заводе, да потом ещё дома… Ну ты шей, шей!

Мама улыбнулась и поцеловала дочку в макушку.

Потом пришёл дедушка, и они отправились в рощу. Обыскали всё вокруг Большого Дуба, но даже следов желудят не нашли.

Они ходили снова и снова, но всё без результата.

Уже и все одежды для желудят были готовы, выглажены и сложены в коробку из-под конфет, а носить их некому.

Однажды в роще они набрели на участок выгоревшей травы.

— От костра, видно, загорелась, — сказал дедушка. — Трава сухая. Кто ж это додумался в такую пору с огнём шутить!

— А вдруг тут желудята были?! — ужаснулась Женя.

— Ну что ты, внученька! Зачем предполагать самое плохое. Я верю: всё будет хорошо.

Да и сама Женя почему-то была уверена, что желудята всё-таки найдутся. Эх, узнать бы только, где они!

Но спросить не у кого. Щеглик совсем куда-то пропал. Карра будто поглупела. Долбит носом свою кормушку, и только. А если очень пристанешь к ней с вопросами, каркнет недовольно и улетит, так и не поев как следует.

Один Генка Бездумкин хвастается, что знает, где прячутся желудята.

— Завтра поймаю их и посажу в клетку. Вот тогда они у меня запляшут! — говорил он Жене. — А тебе их не найти. Даром только в рощу бегаешь.

Когда Генка в третий раз повторил эти слова, Женя поняла: ничего-то он не знает, просто хочет её позлить.

Подошло первое сентября. Начались занятия в школе. Всегда весёлая и общительная, Женя теперь часто грустила. Посмотрит на рощу, мокнущую под дождём, и вздохнёт: «Как там мои желудятки? Ведь холодно же и сыро. Неужели я их никогда-никогда больше не увижу?..»

Отшумели ноябрьские праздники. Утром крыши белели от инея. Замерзала вода в лужицах. С неба срывались первые снежинки. Всё ближе зима. И всё меньше надежд оставалось у Жени.

Бездумкин, конечно, говорил Жене неправду. Он не знал, где прячутся Желудино и его братья. Но злопамятный Генка дал себе клятву, что обязательно разыщет желудят и отомстит им.

Он и правда приготовил железную клетку-крысоловку, в которую решил посадить желудят, когда их поймает. И ещё сделал из крепкой капроновой сетки сачок с длинной ручкой. Таким сачком если накроешь, так уж ни за что не вырвется.

Генка брал с собой клетку и сачок каждый раз, когда отправлялся в рощу. Но ему не везло: то знакомые мальчишки увяжутся, то встретит ребят из детсада, бегающих между деревьями. Как пристанут с расспросами: «А зачем клетка?.. А кого ты ловить будешь?..» И приходится возвращаться ни с чем.

Но на этот раз всё было спокойно. С крысоловкой под мышкой и сачком в руке, никем не замеченный Генка добрался до рощи и двинулся по тропинке, ведущей к Большому Дубу. Шёл он медленно, низко пригибаясь к земле. Вглядывался в каждый пучок травы, раздвигал ветки кустов, ворошил сачком опавшие листья.

Вокруг то и дело что-то шевелилось, прыгало, мелькало. Генка бросался из стороны в сторону. Но это оказывались либо кузнечик, либо большой жук, либо юркая ящерица.

Генка злился на всё. На то, что ушёл из дому не позавтракав и теперь ужасно хотелось есть. Злился на солнце, которое уже поднялось высоко и пекло макушку. На то, что рубашка прилипла к спине, на боль в пояснице от постоянных нагибаний. Он грозил невидимым желудятам кулаком и шептал:

— Ну погодите! Поймаю — голову оторву!

И вдруг среди редкой травы он увидел что-то округлое, тёмно-коричневое. У Генки перехватило дыхание. Наконец-то!

Он поспешно зарядил крысоловку, чтобы тотчас бросить в открытую дверцу свою добычу. Подкрался, взмахнул сачком, дрожа от нетерпения, подсунул под него руку и… увидел на ладони обыкновенный полусгнивший жёлудь.

Генка в досаде так хватил им о дерево, что жёлудь разлетелся надвое. И тут же у ног заметил ещё несколько полусгнивших желудей. Глянул вверх и увидел, что стоит под двумя молодыми дубками с изъеденными гусеницами листьями.

При одном воспоминании о гусеницах у Генки сразу зачесались и грудь, и шея. Он отскочил в сторону, стал брезгливо отряхиваться и вдруг вздрогнул от громкого крика.

— Карр! Карр! — кричала большая чёрная птица с верхушки молодого дуба.

Генка замахал на неё руками. Но птица не испугалась. Она перелетела на другое дерево и закричала ещё громче.

«Жаль, рогатки нет! — подумал Генка. — Я бы тебе показал!» И тотчас увидел свою рогатку с красными резинками, висевшую высоко над головой на тонкой ветке гледичии.

Он с удивлением огляделся вокруг. Так ведь это та самая полянка! Вон и яма, в которую он тогда попал, и рогатка…

А птица не унималась. Громко оповещала обитателей рощи, что Генка Бездумкин здесь, что он охотится за желудятами.

— Я тебе заткну глотку! — яростно грозил Генка. — Сейчас вот собью рогатку.

Он прицелился и запустил сачком с тяжёлой железной ручкой. Со свистом рассекая воздух, сачок взметнулся вверх, но в цель не попал, а, падая вниз, напоролся на острую колючку гледичии и прочно повис рядом с рогаткой.

— Каррр! Каррр! — насмешливо кричала галка.

Генка неистовствовал. Чем бы бросить в эту носатую дрянь? Ничего под руку не попадалось. Тогда он схватил крысоловку, замахнулся и… пружина щёлкнула, железная дверка захлопнулась и так прижала пальцы, что из глаз брызнули слёзы.

— Карр! — прокричала галка и улетела. Кое-как высвободив руку, Бездумкин всю злость перенёс на крысоловку. Он ругал её, пинал ногами.

— Ах, ты так?! Ну теперь всё! Не жить тебе, подлой! — и кинулся сгребать в кучу сухие листья.

Потом швырнул на них виновницу — крысоловку и чиркнул спичкой. Взметнулось пламя.

Деревянное дно крысоловки вспыхнуло, стали, как живые, корчиться от жара прутья.

— Горишь, дрянь?! Так тебе и надо! — приплясывал Генка.

Повалил густой чёрно-жёлтый удушливый дым. Генка закашлялся, закрыл глаза. И вдруг вскрикнул от боли — острый язычок огня больно лизнул ногу. Генка и не заметил, как загорелась высушенная летним зноем трава. От травинки к травинке всё дальше и дальше от костра расползались почти невидимые при солнечном свете язычки пожара.

— Я не хотел!.. Это не я!.. — пятясь, бормотал Бездумкин. Он испуганно осмотрелся вокруг и на пролом через кусты кинулся прочь из рощи.

После победы над гусеницами желудята ходили как именинники. Да и как не гордиться — рощу спасли!

Желустрёнок то и дело разыгрывал перед братьями целые сцены, показывал, как храбро бился с гусеницами, и хвалился: