Серые братья - Том Шервуд

«Вот с краю маленькая голова – это ребёнок».

«Откуда в подвале такой яркий свет?»

«Ах, вот что – вдоль стен наверх идут световые колодцы с зеркалами».

«У Дюка лицо и поза человека, который тщательно скрывает то, что до ужаса боится своих собеседников».

«Зачем же тогда пустил их сюда – да ещё троих?»

«Да, мешки. Они же принесли три тяжёлых мешка».

«А в них – убитые люди».

– О, вот и ты!! – выкрикнул и с дрожью в голосе, и с видимым облегчением Дюк. – Иди сюда, Змей!

Бэнсон шагнул, передвигая ноги словно в вязком болоте.

– Ну так ты обдумай цену, приятель, – жёстким тоном, не обращая внимания на вошедшего, говорил тот, что сидел на средней скамье. – Тебе не выбирать надо – что нравится, а что нет. А брать всё, что мы принесли. Иначе мы предложим всё это твоему приятелю, которого кличут Длинный Сюртук.

– Всё это – да и твою собственную голову в придачу! – со смехом добавил один из сидящих рядом.

Со смехом, – чтобы придать фразе видимость шутки. Но шутка вышла не очень хорошей, – в том плане, что несерьёзного в ней было мало.

Бэнсон потом не раз хвалил себя за то, что он в этот миг сделал.

На звук его шагов, и в направлении Дюкова взгляда гости обернули свои недобрые лица. По неуловимым, не поддающимся точному описанию признакам Бэнсон определил, что все трое – опытные, битые звери, много лет жившие по волчьим законам. И выжившие! Что они оценили опасность вошедшего, ещё не видя его – по «аромату» окружающей его личной ауры, по незримому дуновению «присутствия». И что под одеждой у них – несомненно – притаилось оружие. Медлить было нельзя.

Да, опытные, битые звери. Змей ещё только сделал взмах рукой – а они уже на ногах, и качнулись в стороны друг от друга, обтекая его заученными, загоночными, веками отшлифованными движениями волчьей стаи. Но из, казалось бы, пустой руки дюкова телохранителя со страшной силой вылетел, фыркнув, и глухо ударил в грудь одного из гостей небольшой оранжево-жёлтый комок. Гость «срезался», как будто на полном ходу налетел животом на туго натянутый поперёк его бега канат, перегнулся пополам – и упал. Но он не достиг ещё пола, как Змей сорвал с шеи нового оскаленного человечка и точным броском поразил в грудь второго. (Спасибо тебе, бедный Урмуль!)

Нет, бойцом притвориться нельзя. Если ты не способен на серьёзную схватку – это проявится в первый же миг. А оставшийся, последний из троих, был способен. Бэнсон даже понять ничего не успел, – взгляд его был выложен на траекторию броска, – и естественно: иначе – откуда бы взялась точность? – как вдруг получил страшный удар в лицо.

Кого другого – да, опрокинуло бы на выглаженный хорошими камнетёсами пол. Бэнсон же лишь качнулся, машинально схватившись за припечатавшую его тяжёлую скамью. А бросивший её, оказавшийся вдруг неожиданно близко, со свистом рубанул прямым, широким, тяжёлым клинком. Когда успел достать? Ударил вкосую, от плеча, из правильной, хорошей позиции – ноги широко разброшены, левая впереди, корпус, плечо и рука скручиваются справа налево из добротно поставленного замаха. Плохо в его положении было то, что действовал он заученно, машинально, не соотнося действий с конкретным положением дел. Да, любой, кто был бы на месте Змея, теперь бы упал – а удар вниз, по лежащему, лучше сделать секущий – он в этой позиции сильнее колющего во много раз. Но нападающий подскочил слишком близко…

Пространства для развития максимальной скорости удара не хватило – и недовершённый ход широкого прямого клинка всего лишь рассёк подставленный Бэнсоном табурет. Остриё задело плечо – но едва-едва, даже не взрезав одежды. Нападающий охнул от ушедшего в руку столкновения с твёрдым деревом (хорошие табуреты у Дюка!), и тут же получил страшный удар ногой в грудь. Отлетел назад и упал, раскатывая в стороны принесённые на продажу головы. После этого прозвенел упавший рядом клинок.

Бэнсон, с силой выдохнув из носа заполнившую его кровь, одним прыжком подскочил к лежащему и, схватив его за шиворот и за пояс, поднял его перед собой, параллельно полу, перевернув лицом вниз. (Как чёрного пса в памятном дворе в Лонстоне.) Шагнул к клинку (хорошая, длинная дага), носком ноги поддел его и зажал, утвердив остриём вверх, между ступнями. Нависший над остриём его бывший владелец, отчаянно закричал, – и, крепко вцепившись одной рукой в бэнсонову куртку, второй стал делать судорожные круговые движения, как будто куда-то стремительно плыл.

Змей, однако, не спешил бросать его вниз, на страшную, посверкивающую колючку. Он хорошо понимал, что этот гад ему очень нужен. Что человеческие головы покупает ещё какой-то Сюртук. И что к нему не подобраться без этого вот «пловца».

– Нет, Змей! Нет! – громко выкрикнул Дюк, взглядом давая понять, что молодец, телохранитель, что это правильно – не убивать, не дождавшись его команды. – Он нужен мне!

Змей равнодушно кивнул, и, поставив противника на ноги, затылком к себе, коротко сказал:

– Раздевайся.

– Да! – злорадно выкрикнул Дюк. – Пошевеливайся, Глустор!

– Что есть из оружия – на пол бросай, – добавил Змей и, подняв дагу, отступил на полшага назад.

Отступил, оглянулся. Один из сражённых оскаленным человечком лежал неподвижно. Второй корчился, с натугой пытался выдавить из себя воздух.

– Точно бьёшь, Змей! – проговорил-прокричал Дюк, подбежав к неподвижно лежащему телу. – Ты же убил его! Смотри, он не дышит!

В голосе его слышалось неподдельное восхищение.

– Точно под свод груди! – продолжал Дюк, возвращаясь на трон, перешагивая через раскатившийся страшный «товар». – Ты ему дыхательную мышцу перебил!

– Зачем он напал на нас, Дюк? – подал голос раздевшийся до белья Глустор.

У ног его, кроме одежды, лежали нож, стальной ломик и связка длинных ключей.

– Да, – озадаченно повторил вопрос Дюк, глядя на Бэнсона. – Зачем ты напал? Ведь я и слова тебе сказать не успел! Мысли, что ли, читаешь?

Змей ответил не сразу. Сначала он поднял кусок разрубленной скамьи, подошёл к Глустору сзади и с силой ударил его тяжёлым обрубком сбоку колена. Глустор коротко простонал и, задохнувшись от боли, упал на четвереньки. А Дюков телохранитель отбросил подальше его одежду, нож и ломик – всё, кроме ключей. Он не мог сразу придумать объяснение. Как открыть, что картина торговли человеческими головами на миг возмутила его до безумия? И, чтобы взять паузу, необходимую для поиска объяснений, он протянул Дюку связку ключей, – не потому даже, что заметил в них некую странность, а просто так, машинально.

А странность в них несомненно была. (Дюк сразу же впился в ключи острым взглядом.) Их было, примерно, с дюжину – и все – от одного замка, похожие друг на друга, как близнецы.