Незримая паутина - Борис Прянишников

Спустя несколько минут Потапов и Якушев приступили к разработке дальнейших планов «Треста». Помощь Потапова была тем нужнее, что в это время генерал Кутепов начал отправки своих боевиков в СССР. Следовательно, нужно было скорее проникнуть в организации белых, завоевав доверие Врангеля и Кутепова.

Свое обещание полковнику Вернеру Якушев выполнил. Он сообщил полякам, что все переговоры военного характера уполномочен вести только Потапов. Тотчас же Вернер передал Потапову приглашение прибыть в Варшаву для переговоров с начальником 2-го отдела польского генерального штаба.

По обоюдному согласию на польско-советской границе было устроено «окно». 19 октября 1923 года Потапов и Якушев «нелегально» отправились в Польшу, первыми прошли через «окно» и в тот же день появились в Варшаве.

Первая секретная беседа посланцев ГПУ велась с полковником Байером. По военным вопросам говорил Потапов, по международным — Якушев. От имени «Треста», как будущего российского монархического правительства, было дано обещание признать независимость Польши. Со своей стороны поляки обещали не поддерживать Петлюру и НСЗРиС Б. Савинкова и не допускать возвращения белых эмигрантов. Они признали «Трест» законным претендентом на власть в России.

30 октября начальник русской секции Второго отдела капитан М. Таликовский дал обед в честь представителей «Треста». На обеде выяснилось, что соглашение между МОЦР и польским правительством могло бы быть подписано лишь в случае войны между СССР и Польшей.

12 ноября Потапов и полковник Байер договорились об установлении постоянной связи через «окно» на границе. Их переговоры были закреплены протоколом, в котором «Трест» именовался инициативной стороной, а поляки — сочувствующей.

Представитель «Треста» в Варшаве, связанный с ВМС, генералом Кутеповым и польским штабом, Артамонов-Липский оказался для «Треста» весьма полезным сотрудником. От него Якушев и Потапов узнали, что польские военные были довольны беседами с посланцами «Треста». Месяц, проведенный в польской столице, дал им возможность хорошо ознакомиться с политическим положением в стране. Много интересного узнал Потапов об антисоветских начинаниях польского генерального штаба. 22 ноября Якушев вернулся в Москву.

Потапов из Варшавы отправился в Париж восстанавливать прежние дружбы и знакомства. Генералы Миллер и Хольмсен, знавшие о его былой близости к императорскому двору, приняли его хорошо.

Встретился он и с Климовичем. Бывший начальник Департамента полиции все же поинтересовался делами Потапова и спросил его:

— Николай Михайлович, удивительно, как вы можете свободно разъезжать по Европе? Кстати, чем вы были заняты в Варшаве?

— О, Евгений Константинович, у Шекспира сказано: «На свете есть чудеса, которые не снились нашим мудрецам». Одно из этих чудес — «Трест». Дается оно нам нелегко. И если до сих пор существуем, то только благодаря строжайшей конспирации и тщательному отбору людей. Ну, а Польшу интересует, что с ней будет после переворота в России.

Вместе Климович и Потапов выехали в Сремски Карловцы на свидание с Врангелем. В пути много говорили о положении в России, о делах «Треста», о Врангеле и его армии.

Штаб Врангеля размещался в трехэтажном доме. Все в нем было как в обычном крупном штабе, генералы и офицеры были в формах старой русской армии.

Врангель принял Потапова и долго беседовал с ним, притворяясь, что верит Потапову и его «Тресту». Оба военные и воспитанники одной и той же Николаевской академии генерального штаба, вспоминали былые дни и говорили о нуждах белого движения в новой обстановке.

Беседы продолжались и на следующее утро. Пристально взглянув, он спросил Потапова:

— Все же, как вам удается покидать вашу должность в Красной армии на столь долгое время?

— В момент, когда я беседую с вами, мое второе «я» находится в Туркестане, в длительной командировке. Термез, Мерв, Кушка — далеко. Кроме того, я — заядлый охотник. Срок моей командировки истекает, нужно спешить. Вернусь тем же путем через «окно».

Было решено, что все сношения с «Трестом» будут идти через Климовича. Связь с ведома «Треста» будут поддерживать офицеры. Желательно устроить «окно» и в Финляндии.

Возвращался Потапов в Москву через Париж. Его опять сопровождал Климович. Были новые встречи с эмигрантами в Париже, беседы с Хольмсеном. В глазах большинства соприкасавшихся с Потаповым «Трест» выглядел добротно. В «Трест» уверовали многие монархические деятели эмиграции, несмотря на его возражения против террора и диверсий, иностранной интервенции и других несвойственных эмигрантам взглядов на тактику борьбы с советской властью.

Но не верил Врангель. Не раз он предостерегал великого князя Николая Николаевича и А. П. Кутепова. Безуспешны были его предупреждения об угрозе советской азефовщины.

Первый поход четы Шульц

За Кутеповым пошли смелые, динамичные молодые люди, не склонившие голов после провала белого движения. Готовые к революционному подвигу, готовые пожертвовать жизнью в борьбе за Россию. Недавно сражавшиеся с оружием в руках, они не представляли себе бездействия. Охваченные ненавистью к полонившей Россию коммунистической власти, они носились с мыслями о терроре против новых властителей, об организации подпольного движения, о революционном свержении советской власти.

В боевой организации Кутепова людей было немного, за все годы только 32 человека. Наиболее известной была Мария Владиславовна Захарченко-Шульц. Родилась она 9 декабря 1893 года в семье пензенских помещиков Лысовых. В 1912 году окончила Смольный институт. Вышла замуж за поручика лейб-гвардии Семеновского полка Михно. Раненный на германском фронте, Михно скончался в 1914 году, оставив ее вдовой с ребенком на руках.

После смерти мужа Мария поручила дочку друзьям и ушла вольноопределяющимся в Елисаветградский гусарский полк. Участвовала в боях, не раз ходила в разведку, отличалась беззаветной храбростью. После развала армии в 1917 году вернулась в родную Пензенскую губернию. Сколотила из молодежи небольшой партизанский отряд, начала борьбу с большевиками. В скитаниях отряда встретила старого друга по Елисаветградскому полку, ротмистра Захарченко. Весной 1918 года вышла за него замуж. С ним она провела годы Гражданской войны, участвовала в кавалерийских атаках, была ранена. Второй муж, командир конного полка в армии Врангеля, погиб в бою под Каховкой. С армией Мария ушла из Крыма в Галлиполи.

После Галлиполи — думы о дальнейшей борьбе, о проникновении в Россию. Ее единомышленником был третий муж, штабс-капитан Георгий Николаевич Радкович. Знала она Радковича с юных лет, познакомилась с ним в Петербурге на танцевальном вечере.

С ведома и благословения Кутепова вместе они отправились в свой первый поход в Россию.

Незадолго до их похода, по заданию Кутепова, в Петроград ушел полковник Жуковский. 20 сентября 1923 года Жуковский доносил Кутепову:

«Стараюсь проникнуть в красн. командование, но это оказывается гораздо труднее, чем думал, ибо все запуганы и боятся взять на себя какую-нибудь роль. Предвижу много затруднений, но работать нужно и можно. Настроение почти сплошь против власти, но активным никто не решается быть. Имя В. К. Н. Н. пользуется большой любовью и уважением. Я прошел много деревень… особенно чтут его старые солдаты. Многие красные начальники считают сов. власть прочной и не хотят себе представить власть, котор. могла бы ее заменить. Мне кажется необходимым будет произвести сильный толчок и своевременно выдвинуть имя Вел. Кн. — тогда успех будет…»

В конце сентября 1923 года, с документами на имя четы Шульц, Мария Захарченко и Георгий Радкович собрались в трудный и опасный путь. С ними шел эмиссар генерала Врангеля, гардемарин Бурхановский. Советско-эстонскую границу они перешли при содействии проводника, доведшего их до Изборска. Дальше им пришлось пересекать топкое, холодное болото, на что ушло много времени и сил. По пути Бурхановский отстал от четы Шульц, увяз в болоте, был захвачен советскими пограничниками и погиб от пуль чекистов.

1 октября, миновав Псков, чета прибыла в Лугу. В первом кратком донесении Кутепову они сообщали о проделанном пути, о размене денег и об отсутствии вестей о Бурхановском. В донесении от 12 октября 1923 года Шульцы сообщали:

«Прибыли в Петроград 9-го утром. А. В.[5] не нашли, на его квартире сообщили, что он ушел менять деньги 27-го сентября, оставив дома все вещи и неотправленное письмо в Париж и больше не вернулся. В настоящее время там идут облавы, многие пойманы, город терроризирован. Выехали в три часа дня в Москву. Попали в воинский вагон, занятый матросами, комсомольцами. Впечатление от разговоров самое отрицательное. Эта молодежь ими воспитана и настроена сейчас воинственно».