Чудесный замок - Элизабет Мид-Смит

– Если можно, мисс, я хотела бы отдать вам мой маленький долг. О господи! Я была уверена, что у меня есть полкроны в кошельке, но забыла, что Дав взял их, когда пошел на работу сегодня утром. Пожалуйста, мисс Мэйнуеринг, возьмите полтора шиллинга в счет долга. Остальное я отдам через час-другой. Это будет удобно?

Конечно, это было удобно для миссис Дав – вычеркнуть полкроны долга как погашенные и удивленно уставиться на Примроз, если та отваживалась попросить вернуть невыплаченный долг.

Но самым удивительным было то, что миссис Дав искренне считала себя честнейшим человеком. Возможно, если бы девочки имели дело только с ней, они смогли бы как-то бороться с ее плутовством. Но, увы! Увы! Если миссис Дав хоть считала себя честной, ее супруг даже не претендовал на это прекрасное качество. Бедная Примроз не догадывалась, что потеря пяти фунтов, которая принесла ей столько горя и даже добавила ранней седины в ее золотистые волосы, – дело рук Дава. Он явился на чердак, когда девочек не было дома, спокойно открыл сундук, ловко и аккуратно перерыл вещи, нашел единственную купюру и взял ее!

Когда девочки обнаружили пропажу, Дав негодовал больше всех. Он обсуждал с ними кражу, искал деньги в сундуке в их присутствии, сказал, что у него есть кузен-детектив, которого он попросит выследить вора, и в то же время клянчил у «юных леди» десять шиллингов, ссылаясь на свою бедность.

Хотя девочки и понимали, что не получат своих денег обратно, они все же считали, что Дав проявил некоторую доброту и участие к ним, и никак не думали, что пять фунтов перекочевали в его карман.

В результате бедная Примроз, несмотря на все усилия, к Рождеству, когда дни стали холодными и короткими, осталась почти без денег. Конечно, вскоре должно было прийти ее квартальное пособие, но за несколько дней до этого она разменяла последний фунт. У нее, правда, было то, о чем забыли ее сестры, и о чем, к счастью, не знал Дав, – письмо от мистера Дэйнсфилда. Она его не открывала и держала подальше от посторонних глаз. Ни за что она бы его не вскрыла – нет, нет, этот конверт был отложен на время великой нужды. Примроз лелеяла надежду, что этот черный, страшный час никогда не настанет, и она сможет вернуть конверт в целости и сохранности щедрому дарителю. В эти мрачные дни накануне Рождества она крепилась изо всех сил и сидела с утра до ночи за работой, расписывая фарфор. Она достигла больших успехов в этом искусстве, но, увы! – ее изделия не продавались. Мистер Джонс, учитель Примроз, хвалил ее изделия, однако пока их никто не покупал.

К сожалению, Джесмин переносила их теперешнюю жизнь гораздо тяжелее, чем старшая сестра. Она была из тех натур, которые раскрываются с лучших сторон при солнечном свете. Холодные ветры испытаний чересчур остро ранили это нежное, теплолюбивое создание. Джесмин по самой своей природе не могла переносить бедность. Она родилась в Италии, и что-то от итальянской живости и любви к легкой жизни и красоте, казалось, всегда витало вокруг нее. Она была талантлива. При определенных условиях ее талант мог сделать ее знаменитой. Но выносливой она не была. Тогда как Примроз терпела и боролась, Джесмин могла умереть.

Младшая сестра была слишком мала, чтобы остро реагировать на изменения жизненных обстоятельств, если только ее не разлучали с Примроз и Джесмин. Она, пожалуй, единственная из трех не изменилась с переезда в Лондон. Но хотя настроение Дэйзи оставалось бодрым и ее не мучили заботы и не слишком удручало свинцовое небо и сырые от тумана комнаты чердака, ее маленькое тело страдало от холода и непогоды. От лондонских туманов она простудилась, кашляла и теряла аппетит. Старшие сестры, однако, не считали ее болезнь тяжелой, и только мисс Эгертон находила все большее сходство между Дэйзи и своей младшей сестрой Констанс.

Все меньше дней оставалось до Рождества, а сестры пока не находили своего места в жизни. Они не были сломлены, но даже Примроз устала повторять, что в новом году солнце осветит их лондонскую жизнь. Ежеквартальная помощь от мистера Дэйнсфилда всегда приходила в первый день месяца. Первого декабря, ожидая желанное письмо с его еще более желанным содержимым, девочки позволили себе более вкусный завтрак: они съели кресс-салат. Примроз и Джесмин положили по сардинке на хлеб с маслом, а для Дэйзи, что бы ни случилось, всегда было свежее яйцо, которым она делилась с Пинк. Кошка была разборчива и предпочитала верхушки от яиц. Во время завтрака вошла мисс Дав и вручила Примроз письмо. Перед этим она сочла нужным внимательно изучить надпись на конверте, обратила внимание на название почтового отделения, откуда было послано письмо, и на марку на конверте. Под предлогом разговора с Джесмин она медлила покидать комнату, наблюдая за лицом Примроз, вскрывающей конверт.

– Это от мистера Дэйнсфилда, Примроз? – воскликнула Джесмин. – Извините, миссис Дав, нет, мне не очень понравился рассказ в новом номере «Даунфолла».

Миссис Дав имела привычку говорить подчеркнуто вежливым тоном, если чувствовала себя уязвленной. Сейчас она произнесла достаточно язвительно:

– Не следовало и ожидать, что мнения юной леди и умудренной опытом женщины совпадут. Не стану мешать вам читать свежие новости от оставленных вами друзей.

С этими словами миссис Дав повернулась и покинула комнату, мягко затворив за собой дверь.

– По-моему, эти чердаки становятся слишком наглыми, – сказала она Даву, спустившись вниз. – Я принесла им сейчас письмо, и – боже мой! – они даже не взглянули на меня, хотя я с таким трудом, запыхавшись, одолела лестницу. Даже не сказав «спасибо, миссис Дав», все трое уставились на письмо, будто съесть его собирались. Когда я вчера попросила у них в долг пустяковую сумму, чтобы заплатить сапожнику за ботинки Томми, мисс Мэйнуеринг сказала вежливо, но твердо: «У меня нет денег, миссис Дав». Господи, сколько я делаю для этих девочек. И всякую тяжелую работу, и полезные советы даю, и книжки приношу почитать, чтобы они учились уму-разуму, и вот вся их благодарность. Как думаешь, Дав, может быть, отказать им от квартиры?

– Ни в коем случае, – ответил Дав. – Запомни мои слова, миссис Дав, моя голубка: если их так взбудоражило письмо, значит, в нем деньги. Прогнать таких милых, благородных, достойных юных леди! Скорее всего, там денежный перевод, в этом конверте, и не будь я Дав, если я не загляну в него!

– Тьфу, Дав, что за шутки! – вскричала жена, но никогда больше не заговаривала о том, чтобы отказать от квартиры Мэйнуерингам.

Глава XXV

КЛЯТВА ДЭЙЗИ

Мистер Дэйнсфилд всегда старался как можно меньше затруднять Примроз получением денег. Обычно он присылал почтовый перевод, который она могла легко обменять на деньги в ближайшем почтовом отделении.

В тот день все трое вышли из дому в веселом расположении духа и получили то, в чем так нуждались. Примроз тут же купила пару башмаков для Дэйзи и позволила Джесмин истратить шесть пенсов на дешевую писчую бумагу. Купив бумагу, Джесмин решила немедленно начать писать роман. Она подумала, что уже достаточно наслушалась наставлений мисс Эгертон и что ее доброжелательные поучения только смущают. Слушать следует прежде всего себя самое, да и вообще – уже пора завоевывать мир. Вот только она еще не решила, представить миру свой труд в форме романа или стихов.

– Пожалуй, я буду писать вольную и пламенную прозу. Моя тема пылает во мне, – говорила она себе. – Я не буду сковывать себя рифмами и размером, или числом страниц, или теми утомительными правилами, которые мисс Эгертон старается внушить мне. Я буду наслаждаться своей работой. Я забуду, что мы бедны, забуду, что живем на чердаке. Днем я буду работать с мисс Эгертон, помогать Примроз вести хозяйство и гулять с Дэйзи, но утром и вечером буду удаляться в мой Чудесный замок и писать, и забывать эту вульгарную борьбу за жизнь.

Девочку согревал изнутри огонь таланта, и, хотя все ее идеи были незрелыми и непрактичными, она умела быть счастливой в Замке, который сама для себя создала, и ее темные глаза загорались, и красивое лицо становилось воодушевленным и счастливым.

Примроз, которая весьма прилежно работала над росписью фарфора, была очень довольна – у нее появилось несколько заказов. Их добыл не мистер Джонс, который клал в карман ее деньги и выставлял ее работы в грязных и неубранных витринах, а мисс Эгертон, которая стала девочкам верным другом. Примроз была просто счастлива. И согласно с ее настроением, день Рождества, их первого Рождества не в родном доме и без матери, прошел довольно весело. И все было бы не так уж плохо, если бы не случай, происшедший в один из первых дней нового года.

Однажды утром Дэйзи проснулась в лихорадке – она снова простудилась. Однако девочка не захотела оставаться дома одна и упросила Джесмин взять ее с собой к мисс Эгертон, обещая как следует укутаться. Но когда сестры постучались в дверь их доброй наставницы, оказалось, что она уехала в деревню по срочному делу и вернется только на следующий день.