Скоро конец света - Микита Франко

провела руками по моей голове и рукам, словно проверяя, достаточно ли я утеплен. Никто раньше мне такого не делал. Наверное, могла бы сделать Анна, но в Солт-Лейк-Сити было слишком тепло для зимней одежды.

– Так лучше, – сказала она, улыбнувшись.

– Да. – Я только растерянно мигал.

– Хочешь еще покататься?

– Ну… Я, если честно, плохо катаюсь.

– А ты держись за меня. – Она схватила меня за руку, так просто, словно это нормально, когда мальчик и девочка вот так держатся за руки, и потянула за собой. – Тогда не упадешь!

«Или мы упадем вместе», – мысленно добавил я, но мне было все равно. Она держала меня за руку! Еще несколько минут назад я боялся к ней подойти, а теперь ее ладонь в моей ладони. Неужели мы правда поженимся?

Со мной Вика каталась медленней, так что я не падал и держался очень даже ничего. Чтобы не концентрироваться на ногах и не думать о каждом следующем движении, я решил завести с ней разговор.

– Почему ты сюда попала?

– Моя мама умерла.

– От чего?

– От рака.

– А папа?

– Его не было никогда, прочерк стоит.

– А больше у тебя никого не было?

– Нет, никого.

Я спохватился, что, наверное, задеваю ее своими вопросами – сам-то я привык, когда у тебя никого нет, и для меня это ничего такого. На всякий случай я сказал:

– Извини. Мне жаль.

– Все нормально. Так бывает.

Мы помолчали немного.

– Меня, кстати, Вика зовут.

Я чуть не ляпнул: «Я знаю». Вовремя вспомнил, что нельзя себя выдавать.

– Я Оливер.

– По-настоящему?

– Да, я так решил. Значит, по-настоящему.

Вика кивнула:

– Это точно. В начальной школе меня два года все звали Жанной, представляешь? Потому что я так решила. В честь Жанны д’Арк!

– А потом?

– Потом мне надоело, и я сказала, что больше не Жанна. Но пока я была Жанной, это тоже было по-настоящему, понимаешь?

– Понимаю. – Это была правда, я прекрасно ее понимал. – А я в честь Оливера Твиста.

– Да, я так и подумала.

– Ты читала Оливера Твиста?! – удивился я.

Наша баторская библиотека не то чтобы могла похвастаться посетителями, я редко встречал ребят, которые хоть что-то читали.

– Я видела фильм. Мы ходили на него с мамой в кинотеатр. Я была маленькой. Кажется, я еще даже не была Жанной. – Она засмеялась на последних словах, но потом снова резко стала серьезной. – Зато я читала «Без семьи» Гектора Мало. А теперь… Вот.

Наверное, она хотела сказать: «А теперь я тоже без семьи», но я почувствовал, что если она договорит эту фразу, то заплачет. Мне не хотелось, чтобы она плакала. Тогда я должен был бы ее успокаивать, а я не знаю как: я боюсь трогать девчонок, вдруг это вообще запрещено?

Чтобы подбодрить ее, я сказал:

– Ты не такая, как все здесь. Это сразу видно. Так что тебя заберут домой.

– А какая я?

– Ты… Домашняя. И все поймут, что тебя нужно забрать, как только увидят.

– Я хочу домой, – негромко сказала она.

– И я.

У меня защемило в груди от понимания, что на самом деле все мои фантазии – ничто. Наши дома в разных странах.

* * *

Приходили Анна и Бруно, мы гуляли вокруг детской площадки, и они спросили, есть ли у меня фейсбук. Я спросил, что это – фейсбук[2]?

– Такая социальная сеть, – пояснила Анна.

Я все равно не понял. «Социальная сеть» звучало ничуть не понятней, чем «фейсбук*».

– Калеб спрашивает. Он бы хотел с тобой переписываться, пока ты не приедешь, – пояснила Анна.

– Это на сенсорном телефоне?

– Ага.

– У меня же забрали.

– А, точно… – Они с Бруно устало переглянулись.

Бруно в тот день был похож на нахохлившегося воробья – вжал голову в дутый воротник пухлой светло-серой куртки и переминался с ноги на ногу. Руки у него были запрятаны глубоко в рукава, а меховая шапка съезжала на глаза. Это его первая зима в России.

– А компьютер у вас есть? – стуча зубами, спросил он.

– В компьютерном классе стоят несколько, но там черт-те что, за них все дерутся, потому что очередь не соблюдается.

Они снова покивали, а потом тему сменили: спросили, что за девочка со мной была, когда они пришли. Это мы с Викой лепили снеговика и болтали. Когда Анна с Бруно подошли, она вежливо сказала: «Не буду мешать» (ну ничего себе манеры) – и отошла куда-то.

Я ответил:

– Просто девочка.

Конечно же, она была не «просто девочка». Но я не мог даже самому себе признаться, что влюблен в нее по уши, потому что тогда бы пришлось думать, что мы больше не увидимся после моего отъезда в Америку. А к чему эти мысли? Только зря расстраиваться. И болтать об этом – лишняя трата времени, так что я ничего Анне и Бруно не рассказал. Они и не стали лезть, у них тоже хорошие манеры.

После обеда меня подозвала к себе воспиталка и сказала, что Анна и Бруно оставили у нее в кабинете хороший телефон, чтобы я мог им пользоваться, когда захочу. Мне стало неловко: это уже второй мобильник, который они пытались мне подарить.

С трудом подключившись к баторскому вайфаю, я зарегистрировался на фейсбуке (под именем Оливера Твиста) и решил написать Калебу. Ввел его имя в поисковой строке и понял, что мне не хватает данных. Калебов на фейсбуке[3] было просто море – так просто не найдешь (хотя я добросовестно пролистал две страницы, вглядываясь в лицо каждому, кто выглядел лет на двенадцать).

С кнопочного телефона я позвонил Анне и спросил, как мне найти Калеба на фейсбуке.

– Ты зарегистрировался? – обрадовалась она. – Кинь мне ссылку!

– Чего?

– Можешь скинуть ссылку на свой профиль мне в вотсап.

По тяжелой тишине в телефонной трубке она, видимо, догадалась, что я ничего не понял. Слова вроде бы знакомые, но в осмысленное предложение никак не складываются.

– Ладно, потом вместе разберемся, – наконец произнесла она извиняющимся тоном.

Я расстроился, что придется ждать Анну с Бруно до следующей недели и не получится написать Калебу, но, когда я рассказал об этом Вике, она просияла:

– Я могу тебе помочь!

Мы засели под лестницей (там шансы, что нас кто-то заметит с телефоном и отнимет его, были значительно ниже), и она, как следователь, строго спросила:

– Так, скажи все, что ты о нем знаешь?

– Ну, он живет с геями…

– Да нет, я про фамилию, дату рожд… Стой, серьезно?

– Ага.

– Прикольно! – Она как будто обрадовалась. – Так, ладно, ты знаешь фамилию?

Я нахмурился, стараясь вспомнить надпись на бейсбольной форме.

– Что-то типа Валасе или Валаке…

Вика тоже