Марш королей - Морган Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Эрек, сукин ты сын!» – выкрикнул он, сердечно рассмеявшись. – «Никогда не думал, что увижу тебя здесь!»
Брандт искренне обнял его.
«Я тоже не думал, что увижу тебя, старина».
«Мы очень рады видеть Вас здесь», – сказал Герцог, сердечно обнимая Эрека. – «Прошло много лет с нашей последней встречи. Добро пожаловать. Принимать Вас здесь – все равно что принимать самого Короля!»
«СТРАЖА!» – обернувшись, крикнул Герцог через плечо.
К нему подбежали несколько стражников.
«Подготовьте банкетный зал! Сегодня у нас будет славный праздник в честь нашего брата Эрека!»
«Слушайте, слушайте!» – раздался счастливый возглас из толпы.
«Что привело тебя сюда?» – спросил Брандт. – «Тебя Король сюда прислал?»
«Боюсь, что нет. Я… с личным визитом на этот раз».
Брандт рассматривал его, приподняв бровь, после чего его лицо просветлело.
«Не говори мне!» – сказал он. – «Ах ты пес! Это твой Год Выбора! Ты никого не выбрал, не так ли? Сукин ты сын! Я так и знал! Я знал, что не выберешь! Ты всегда больше интересовался мечами, чем женщинами. Я никогда не понимал, чего ты ждешь. Половина женщин в королевском дворе бросила себя к твоим ногам».
Эрек рассмеялся.
«Я тоже не знаю, чего жду, друг мой. Но ты прав, поэтому я здесь. Я подумал, что могу присоединиться к турниру».
«О!» – выкрикнули они оба.
«Тогда Вы станете состязаться?» – спросил Герцог. – «В таком случае наши соревнования уже окончены! Кто смог бы одержать над Вами победу в битве?»
«Я могу стать достойным соперником для него!», – выкрикнул Брандт. – «На самом деле, последнее, что я помню, так это то, как я одолел тебя на поле Легиона».
Эрек рассмеялся.
«Неужели?» – спросил он.
«Да, нам было по 10 лет. И у тебя не было ни единого шанса!» – крикнул Брандт.
Эрек снова рассмеялся.
«Но я не бил тебя с тех пор – как и никто другой, поэтому мне не по себе из-за этого. Но сейчас я могу получить второй шанс, не так ли?» – спросил Брандт, рассмеявшись.
Брандт приобнял Эрека и, развернувшись, повел его через толпу по направлению к замку. Герцог и его люди последовали за ними.
«С дороги, хулиганы!» – добродушно выкрикивал Брандт. – «У нас здесь настоящий член Серебра!»
Эрек рассмеялся. Он был рад снова увидеть своего старого друга.
«Ты можешь быть лучшим воином, но я все еще могу перепить тебя за столом!» – сказал Брандт по пути в замок.
«Это мы еще посмотрим», – сказал Эрек.
«Твое участие в нашем состязании действительно станет событием», – произнес Герцог. – «Для большинства из этих женщин. Посмотри на них. Каждая из них не отрывает взгляда от тебя. В конце концов, они приехали изо всех уголков Кольца, чтобы найти себе мужа. А ты станешь самым завидным претендентом из всех!»
«На сегодняшнем празднестве ты увидишь их всех вблизи», – добавил Брандт. – «Они все там будут. У тебя будет выбор. Надеюсь, ты назовешь имя своей избранницы сегодня вечером! Да, это сделает наши состязания намного интереснее!»
Пока они продолжали пробираться через толпу, проходя мимо десяток женщин, других рыцарей, пытающихся хоть мельком увидеть своего нового соперника, Эрек был счастлив находиться рядом со своим старым другом, чувствуя себя желанным в этом месте. Он с нетерпением ждал вечерние празднества, особенно после тяжелого дня верхом. Кроме того, Эрек был потрясен – рыцарь не был уверен в том, что готов выбрать себе жену сегодня вечером.
Но проходя мимо красивых женщин, он не мог не думать о том, что сегодняшняя ночь может все изменить.
Глава тринадцатая
Годфри сидел у стойки в маленькой таверне равно утром. Он уже был изрядно пьян. Это была самая ужасная неделя в его жизни. Сначала смерть его отца и похороны, затем церемония коронации его брата Гарета. Ему необходимо было выпить. В конце концов, был ли лучший способ выпить за брата, которого он ненавидел? Был ли лучший способ попрощаться с отцом, который ненавидел и не одобрял Годфри всю его жизнь?
Сидя здесь в окружении двух своих собутыльников – Акорта, высокого дородного толстяка с рыжей бородой в расцвете его лет, и Фальтона, худого человека постарше со слишком скрипучим голосом и преждевременно состаренным выпивкой лицом – Годфри удивлялся, почувствовав отчаяние. Он всегда думал, что день, когда умрет его отец, станет днем радости, днем, когда, наконец, с его плеч упадет тяжесть, днем, когда он, наконец, сможет пить спокойно, сможет жить своей жизнью, когда никто не будет его попрекать. В некотором смысле так и было. Годфри почувствовал облегчение, свободу. Больше рядом с ним не было отца, который будет им недоволен. Он почувствовал себя свободнее жить той жизнью, которой он хотел. Теперь он сможет пить весь день напролет, не опасаясь обвинений.
Но в то же самое время, к его собственному удивлению, Годфри неожиданно почувствовал сожаление. Должно быть, где-то в глубине его души было что-то – нечто, что он подавлял, нечто, чего он не осознавал – что било в нем ключом. Он с трудом верил в это, но вынужден был признать, что часть его горевала из-за того, что отец был мертв. Часть его в действительности хотела, чтобы король был жив, он жаждал – больше всего на свете – его одобрения. Чтобы всего лишь на миг отец принял Годфри таким, какой он есть, на его собственных условиях. Несмотря на то, что они ни капли не похожи.
Это было достаточно странно, но Годфри так же не чувствовал себя свободным. Он всегда думал, что как только его отец умрет, он сможет пить еще больше, что он запрется с друзьями в таверне. И вот этот день настал, но, по какой-то непостижимой причине, Годфри не хотелось пить. Было что-то внутри него, чего он не испытывал раньше – желание выйти и сделать что-то. Нечто ответственное, хотя он не знал, что именно. Это было странно, но в глубине души он почувствовал, каково это оказаться на месте его отца.
«Повторить!» – крикнул Акорт бармену, который поспешил с тремя новыми кружками эля, разбрызгивая пену. Он передал одну кружку Годфри прямо в руки. Тот поднес ее ко рту и пил эль долго и усердно, глотая все до последней капли, чувствуя, как напиток ударил в голову. Он огляделся и заметил, что в таверне находились только они втроем. Годфри это не удивило, учитывая тот факт, что люди все еще оплакивали короля. Ему хотелось, чтобы этот день, наконец, закончился.
Годфри опустил взгляд и увидел на своих туфлях почву с могилы его отца. Ему снова стало грустно. Он не мог избавиться от образа тела его отца, которое опустили в землю. Это заставило его задуматься о своей собственной смертности, о том, на что он потратил свою жизнь, о том, как он собирается провести отведенные ему дни. Больше, чем что-либо, это заставило его осознать, что он впустую растратил свои годы. Годфри все еще был молод, ему было только 18 лет, но в глубине души ему казалось, что уже слишком поздно пытаться стать другим человеком. Но так ли это на самом деле? Или для него еще не все потеряно? Возможно, его жизнь может измениться? Возможно, он станет тем сыном, которым хотел видеть его отец?
«Как думаешь, для меня уже слишком поздно?» – спросил он Акорта, повернувшись к нему, поставив пустой бокал на стол. Аргон одной рукой поставил пустую кружку, а второй поднял другую с новым напитком. Наконец, он закончил пить и издал громкую отрыжку.
«Что ты имеешь в виду?»
«Чтобы стать порядочным гражданином. Воином. Или кем-нибудь путным. Если бы я когда-нибудь захотел. Что-то в этом роде».
«Ты имеешь в виду, сделать что-то ответственное и стоящее со своей жизнью?» – спросил Акорт.
«Да».
«Ты имеешь в виду, стать одним из них?» – вмешался Фальтон.
«Да», – ответил Годфри. – «Если бы я захотел. Как думаете, уже слишком поздно?»
Акорт громко рассмеялся, сотрясая бар, хлопнув ладонью по столу.
«Это на самом деле волнует тебя, не так ли?» – проворчал Акорт. – «Ты пугаешь меня этими речами. Почему ты хочешь стать одним из них? Я не могу себе представить ничего более скучного».
«Тебе хорошо живется здесь, с нами», – сказал Фальтон. – «У нас вся жизнь впереди. Для чего тебе тратить время на ответственность, когда ты можешь тратить его на выпивку?»
Фальтон заржал над своей собственной шуткой, и Акорт последовал его примеру.
Годфри отвернулся, глядя на свою кружку. Он спрашивал себя, правы ли его друзья. Часть его соглашалась с ними – в конце концов, он всегда следовал этому пути, который сам и избрал, и пути, который рационализировал все его существование. Но он не мог отрицать, что часть его начала задаваться вопросом – а может, было что-то еще. Возможно, с него довольно всего этого.
Больше всего изнутри его сжигала злость. И – как это ни странно – жажда мести. Не только по отношению к отцу, но к его убийце. Может быть, это всего лишь желание понять. Годфри хотел – ему было необходимо – знать, кто убил его отца. Кто желал смерти короля? Почему? Как они обошли всех охранников? Как они избежали поимки?
