Манхатанская ведьма - Марианна Грин

Вскоре у Мириам родилась дочь, а через несколько месяцев ее муж уехал воевать в Южную Африку. Говорят, его убили в первом же сражении… А девочка прожила всего год. Она сильно простудилась зимой, но эти жестокие и глупые люди не пустили к ней доктора. Пару лет в Манхатане были неурожаи, падеж скота, и, как и теперь, во всех бедах обвиняли Мириам. Они кричали, что не хотят, чтобы еще одна ведьма появилась в городе, что нужно уничтожить сатанинское отродье, – отец Рашворт покачал головой. – Иногда люди бывают хуже зверей. Женщины, у которых тоже есть дети, обрекли на смерть ни в чем неповинного ребенка…

Рассказывали, как Мириам, не помня себя от горя, ходила по улицам с мертвой девочкой на руках. Потом она в отчаянии прокляла Манхатан и уехала, чтобы стать настоящей колдуньей…

Как жаль, что она ею стала, что не было рядом никого, кто бы напомнил ей строки Библии: «Придите ко мне все страждущие и обремененные…» Хотя, я знаю, что у нее доброе сердце. Я не теряю надежды, что когда-нибудь Мириам оставит эти греховные занятия… Но, конечно, на все Божья воля, – произнес пастор, отхлебнул остывший чай и добавил, – тогда-то она и взяла себе другое имя, стала называться Мириам… К счастью, она встретила хорошую наставницу. За несколько лет та научила ее не только разным магическим штучкам, но и законам Вселенной. Мириам узнала, сколь страшна сила проклятия, сколь разрушительна ненависть и обида. Это настоящий яд. Люди медленно умерщвляют себя своими поступками, злословием, черными мыслями и, сами того не подозревая, губят жизни своих детей и внуков. Когда Мириам это все поняла, ей стало жаль тех людей, она простила их и вернулась, чтобы снять проклятие. Уже 7 лет она живет в лесу, оберегая ваш город. Она – хранительница Манхатана.

Я не верил своим ушам.

– Вы сказали «простила»?! Но как можно такое простить?

– Ну, это она сама тебе расскажет, если захочет.

Наверно, у меня был очень озадаченный вид. Отец Рашворт посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:

– Ладно, ты посиди тут, подумай, а я пойду, постель тебе приготовлю. Уже совсем поздно, – он вышел в другую комнату.

7 лет без человеческого общения, одна в огромном лесу… Я не мог представить, как так можно жить. Без родных, без друзей, без единой радости… Теперь мне стало ясно, зачем Мириам была нужна Линда: она в какой-то мере заменяла ей дочь… Получается, весь город очень виноват перед ней. Они убили ее ребенка и теперь, чтобы оправдать себя, обвиняют ее во всех смертных грехах! За что же их можно простить?!

В моей голове крутилось еще с десяток вопросов. Когда отец Рашворт снова появился в комнате, я спросил, действительно ли существует вино из цветов нифелиуса, которое обязательно кто-то должен выпить, иначе Мириам умрет. Священник почесал затылок, вздохнул и ответил:

– К сожалению, да, сын мой. И ничего с этим не поделаешь. Это, как говорится, «обратная сторона медали», ловушка для таких глупеньких девочек, какой она была 9 или 10 лет назад. Ведь никто ей не объяснил, что только Бог дает все даром. Сатана за любую услугу сдирает непомерную плату. Все ищет, лукавый, как бы погубить человека… Этот кувшинчик с вином достался Мириам от наставницы… Вот такая вот беда…

Мне эта беда казалась поправимой. Если бы она разрешила мне выпивать вино всегда, когда подойдет срок, то и мне, и ей стало бы только лучше. Я бы тоже смог ходить к ней через болото…

Я размечтался и не сразу услышал, что спросил отец Рашворт:

– А кто с Мириам сейчас?

– Что?

– Кто сейчас под чарами вина?

– Никто. Была раньше одна девушка, но ее вылечил профессор.

– Какой профессор? Как вылечил? – отец Рашворт так удивился, что даже присел, ожидая ответа.

– Он приезжий. Тоже доктор, занимается изучением мозга и человеческой психики. Мы с Генри познакомились с ним и попросили его помочь.

– Подожди, сынок, не мели чепуху. Только Мириам может снять чары вина из цветов смерти. Это доктора не лечат. Что за профессор такой?

Я усмехнулся, так как пастор продолжал в изумлении стоять на полусогнутых ногах.

– Его зовут Ричард Бэтнуар. Он побывал в Индии и…

Отец Рашворт схватился за сердце и сел мимо стула на пол. Я бросился к нему.

– Повтори, как его зовут? – произнес он, страшно побледнев.

– Ричард Бэтнуар. Да вы успокойтесь, не надо так волноваться. Что случилось?

Я помог ему сесть на стул, мысленно ругая себя, что не взял с собой свой саквояж с лекарствами.

– Ах ты, олух, простофиля! – вдруг произнес пастор, отдышавшись. – Прости меня, Боже, не могу сдержаться. Так он вернулся!

Теперь моя очередь была удивляться.

– И ты еще спрашиваешь, что это за темная сила! Да ведь это же он, Бэтнуар, – колдун, страшнее какого сейчас и не сыщешь!

– Ах, вот оно что! – я смог наконец-то понять, в чем дело. – Это не он колдун, а его пра-пра-прадед был колдуном. Мы у него спрашивали, и он сам нам так сказал. Их просто зовут одинаково.

Отец Рашворт всплеснул руками.

– Ну, не глупец ли ты, сын мой? Ты что же, ожидал, что он так и признается: «Да, я колдун»? Ох, горе, горе! У Ричарда Бэтнуара никогда не было ни детей, ни внуков, ни правнуков! Это он сам, собственной персоной!

– Не может быть, – пробормотал я.

– То-то и оно. А ты, говоришь, еще и знакомство с ним водишь? Ну-ка, опиши мне его.

– Ему нет еще 50 лет, орлиный нос, черные проницательные глаза. Одевается очень хорошо, носит с собой такую трость, будто змея вокруг дерева обвилась… Не расстается с ней.

– Еще бы! Это его волшебный посох. Ты в руках трость эту не держал?

Я покачал головой.

– Тебе повезло. Попробовал бы взять – спалил бы руку. Может, тогда бы понял, что к чему… А ну, давай, рассказывай обо всем, что у вас творилось, и все, что с ним связано. Отоспишься потом, в Манхатане.

Я стал рассказывать, и постепенно сам начал вспоминать все странности профессора. В первую очередь, его страшное перекошенное лицо в момент нашей ссоры и длинные острые зубы, его загадочную рану… Это что же получается, он превращался в волка? Значит, Джо мог в него выстрелить, когда он, будучи волком, на него напал…

В голове это укладывалось с трудом. Какие колдуны, волки, оборотни? На дворе XX-й век! Легче предположить, что святой отец тронулся умом. Хотя, насколько у меня в памяти сохранился курс введения в психиатрию, признаков помешательства у него не наблюдалось.

Я рассказал ему о том, как Бэтнуар исцелил Линду, как кто-то целую неделю перед этим творил чудеса в нашем доме, и спросил, кто это был и зачем. Старик подумал, покряхтел и сказал:

– Знаешь что, давай-ка выпьем еще по чашечке чая. Ты не против? Мне надо освежить мысли.

Я был не против. Он ушел и возился на кухне так долго, что я чуть не уснул, сидя за столом. Когда же отец Рашворт наконец появился с чашками чая, вид он имел довольно растерянный.

– Похоже, сын мой, что это был не Бэтнуар. Как бы так сказать, «почерк» не его. Он бы у вас чего похуже натворил.

– Да я и так знаю, что не Бэтнуар, – ответил я, зевая. – Ведь когда этот мерзавец пришел к нам, тот, кто был, сразу же убежал, да так быстро, что разбил окно в комнате Генри. И мне все время плохие сны про Бэтнуара снились.

– Ну, тогда точно Мириам у вас гостила. Она мастерица сны навевать. Если ты постараешься и вспомнишь, что тебе снилось, то я соображу, зачем она это делала.

Я все отлично помнил и рассказал, словно на исповеди. Пастор радостно потирал руки и кивал головой, а когда я закончил, обозвал меня «глупым мальчишкой».

– Но тут ведь все ясно, как Божий день! Мириам хотела через сны предупредить тебя, чтобы ты не доверял Бэтнуару, чтобы не трогал Линду. Заодно она хотела вас припугнуть, чтобы вы оставили ее саму в покое. Так нет же, вы ничего не понимаете, лезете не в свое дело!

– Но ведь с Линдой ничего плохого не случилось, – попытался я возразить.

– Это пока еще. Если этот сын сатаны снял с нее чары Мириам, то обязательно наложил свои. Он может сделать с ней все, что захочет, в любую минуту.

Не знаю насчет чар, но то, что Линда находилась под сильным влиянием профессора – это я тоже замечал.

Неожиданно я вспомнил то, что постарался сразу забыть, чему не придавал раньше значения, так как считал, что мне это померещилось. Я вспомнил, как волк прорычал мне тогда в лесу: «Это мой лес! И она – моя!» У меня похолодело все внутри. Смысл сказанного был настолько ясен, что не надо было спрашивать у пастора. Это не просто борьба злой и доброй силы. Я понял, чем я мешаю Бэтнуару, почему он так меня возненавидел. Если отец Рашворт сразу заметил, что я люблю Мириам (на лбу у меня это написано, что ли?), то Бэтнуар и подавно. Он увидел во мне соперника. Теперь все стало на свои места, и все вопросы отпали сами собой.

Утром я поблагодарил пастора и тепло простился с ним.

– У меня такое чувство, что мы больше не увидимся, – сказал он, когда я был уже на пороге. – Бедный Роберт… Я буду молиться за тебя.