Предатели крови - Линетт Нони

что больше нельзя мучить Киву, то ли потому, что Вошелл не вел себя как бесхарактерный дурачок, Кива не знала. Да и не хотела знать. Потому что чем дольше она здесь оставалась, тем сильнее была угроза, что ее либо стошнит, либо она просто лишится чувств.

Почувствовав ее муки, Серафина обратила на нее добрый взгляд:

– Идем. Нужно осмотреть твои раны.

Кива не осмелилась посмотреть на Навока, когда принцесса осторожно обняла ее за талию и повела из тронного зала. Каждый шаг отдавался агонией, плечо горело, лицо пульсировало болью.

Нужно просто добраться до комнаты, твердила себе Кива. А потом избавиться от принцессы. И Бринн тоже как-нибудь выпроводить. А потом найти дорогу к Голдрику.

А потом нужно сбежать.

Кива застонала: все это казалось невыполнимым, даже когда она не была ранена, а теперь она без чужой помощи и ходить-то едва может. Но она не позволила безысходности захлестнуть себя с головой. Выбора не было: в любом случае нужно убираться из Блэкмаунта до того, как ее заставят хотя бы на шаг приблизиться к алтарю.

Когда они поднимались по второй лестнице, ожог разболелся столь невыносимо, что Кива начала отчаянно искать, на что отвлечься, так что ляпнула, вероятно, не самую умную вещь:

– Я знаю про вас с Миррин. – Она почувствовала, как напряглась принцесса, и добавила уже не так уверенно: – Сочувствую насчет Вошелла.

Серафина вновь расслабилась и улыбнулась Киве – едва заметно, но искренне.

– Вошелл хороший человек. Мне его жальче, чем саму себя. Он заслуживает, чтобы его любили так, как не могу я.

– Вы тоже этого заслуживаете, – сказала Кива. Пусть она и осуждала Миррин за предательство, но все равно могла понять, почему принцесса Валлентис объединилась с Зуликой. Любовь ослепила их всех.

– Мы с Мирри… – Серафина печально покачала головой. – Нам не суждено быть вместе.

В ее голосе слышалась глубокая печаль, и она же читалась в выражении лица.

Полная сочувствия, Кива спросила:

– Я слышала, что помолвку предложил ваш брат. Почему вы дали согласие?

Серафина вздохнула:

– Тебе не понять.

– Может, и так, – ответила Кива. – Но я хотела бы попытаться.

Принцесса погрустнела еще сильнее, хотя казалось, уже некуда.

– У меня во всем мире остался только он. Если я не подчинюсь ему…

Она слабо содрогнулась. Но затем что-то в ней переменилось, будто она вдруг вспомнила, что говорит с предполагаемой невестой Навока.

– Он не всегда ужасен. Он может… Может заботиться и защищать.

«Скорее уж запирать», – горько подумала Кива.

– И он вознаграждает за верную службу, – продолжила Серафина, будто все перечисленные достоинства Навока заставят Киву забыть, как он обращался с ней. Как мучил ее. – Еще он невероятно амбициозный и целеустремленный.

– И хочет захватывать королевства, которые ему не принадлежат, – буркнула Кива.

Серафина вновь застыла и на этот раз не расслабилась. Понизив голос, она сказала:

– Я не выгораживаю его после того, что он сделал с тобой. У него тяжелый нрав, однако обычно он не прибегает к побоям. Он поступил неправильно во всех смыслах. Но я просто…

Она отвела взгляд, зелень глаз померкла. Полным эмоций голосом она поделилась:

– Поздно ночью, когда мир уже спит, я смотрю на звезды и мечтаю о том, как могла бы сложиться совсем другая жизнь. Мечтаю о семье, которой не имела, о свободе, по которой тоскую. Мечтаю о том, чтобы кто-нибудь полюбил меня так сильно, что спас бы от всего этого.

Она опустила голову.

– Вошелл – не герой моей мечты, но он позаботится обо мне. Знаю, тебе этого не понять, однако так мой брат будет счастлив. Мне это важно, пусть даже я хотела бы иного.

Принцесса обратила печальный взор на Киву и повторила:

– У меня остался только он.

Вопреки предположению Серафины Кива отлично ее понимала, и даже хуже, могла поставить себя на ее место. Она знала, как сильны семейные узы, как они способны влиять на взгляды и поступки. Серафина в юности потеряла мать, а не так давно и отца. Пойди она против желаний Навока – потеряет и его, и тогда останется в полном одиночестве. Этот страх Кива понимала как никто, и хоть отчасти ей хотелось тряхнуть Серафину и велеть ей сопротивляться брату, в то же время ее хотелось обнять и сказать, что все будет хорошо – пусть даже обе понимали, что это неправда.

– Знаешь, – сказала принцесса, когда они наконец подошли к спальне Кивы, и голос у нее был подчеркнуто-веселый, будто она желала оставить в прошлом все сказанное ранее, – я вдруг поняла, что нас так и не представили по всей форме.

– Мне кажется, поздно уже знакомиться, – сказала Кива, стараясь не стонать от вновь нахлынувшей боли.

Серафина согласно хмыкнула.

– Несмотря ни на что, мне очень хочется познакомиться с тобой поближе, Кива Корентин.

Слова были искренними и честными. Она тихо добавила:

– Обещаю, все будет не так уж скверно. И еще обещаю помогать тебе на каждом шагу.

Кива начинала понимать, почему Серафину так любили: ее кроткий нрав и искренняя доброта не могли не очаровывать. Навок считал это ее слабостью, но Кива думала, что это – сила.

Но, так или иначе, она не намеревалась задерживаться в Мирравене, чтобы принять предложение принцессы.

– Спасибо, – ответила Кива, не раскрывая своих планов. – Мне пригодится любая помощь.

Серафина улыбнулась в ответ так сладко, что заныли зубы.

– Давай-ка уложим тебя отдыхать, – сказала она, потянувшись открыть дверь спальни. – Я разыщу мадам Мерит и велю послать за лекарем.

Прикинув варианты, Кива предложила:

– Можем отправить Бринн.

Если горничная покинет ее покои, Кива сможет незаметно улизнуть. И никакая боль ее не остановит.

– Бринн? – переспросила Серафина, входя внутрь.

– Моя горничная. – Кива подняла глаза и как раз заметила, как означенная девушка замерла у дальней стены комнаты. Ее почти не было видно – скрывали тени у распахнутых гардин, но Кива узнала ее по знакомому силуэту.

– Боги, госпожа, вы ранены! – воскликнула Бринн и бросилась в ванную комнату. Оттуда она крикнула: – Я принесу чистых бинтов!

– Леди Киве нужен лекарь, – крикнула ей Серафина, подводя Киву к кровати.

– Сейчас же все улажу, Ваше Высочество! – откликнулась горничная достаточно громко, чтобы ее расслышали. Но вот обратно не вышла, и Серафина нахмурилась, глядя в сторону ванной.

– Прошу, принцесса, – сказала Кива, которую мало заботила невоспитанность Бринн. – Вы наверняка утомились дорогой. Спасибо, что проводили, но теперь обо мне и Бринн может позаботиться.

Нужно, чтобы Серафина покинула ее до того, как горничная уйдет за лекарем, иначе принцесса может решить, что обязана остаться.

– Ваш брат прав, на вид