Русский бог (декабрь 2007) - журнал Русская жизнь

Россия столь велика, что только ожидание может ее объединить. Ведь русские любят быструю езду, а передвигаются медленно. Вся любовь утыкается в пробки, да и дороги были и остаются плохими. Ведь в России само пространство к медлительности располагает. Широта, простор, безбрежность. Леса, поля, долины ровныя, все стелется ровнем-гладнем на полсвета, верста мелькает за верстой, одна неотличимо похожая на другую. То поломка, то завязнешь. И бесконечное ожидание на станциях.

То, что картина Иванова представила формулу Ожидания, и поместило ее в центр русской культуры. То ли беспредельность, то ли ровный рельеф, то ли климат, предполагающий полугодовую спячку, но в России Ожидание заняло столь же почетное место, как и три главные христианские добродетели - Вера, Надежда и Любовь. Недаром на долгие годы символом российской жизни стала очередь. Тише едешь - дальше будешь, поспешишь - людей насмешишь, ждать весны, милостей от природы, реформ, конца, хлеба, нормы, всеобщего благоденствия… Раскинулась и ждет лениво.

Есть в ивановском «Явлении Мессии» странность. Перст Иоанна Крестителя указует не столько на фигуру Христа, сколь на двух всадников в правом верхнем углу картины. Головы легионеров - высшая точка композиции, они находятся даже выше головы Иисуса Христа. Что здесь делают представители власти? Пришли ли они ждать и обратиться вместе с богоизбранным народом, собираются ли они контролировать толпу, разогнать ли, следить ли за порядком на разрешенном властями митинге, или, наоборот, они сгоняют ее, в том числе и лохматого Сомневающегося в коричневом хитоне, к священным водам реки? И что же народ?

Народ безмолвствует.

Дмитрий Данилов 

Два дня полярной ночи

Что видно в мурманских сумерках

Решил съездить в Абрам-мыс. Вернее, даже не съездить, а сплавать туда, на другой берег залива, на крошечном пассажирском суденышке. Крошечное пассажирское суденышко плавает в Абрам-мыс и обратно пять или шесть раз в день, по расписанию.

Если смотреть в сторону Северного Ледовитого океана, то Мурманск находится на правом берегу Кольского залива, а Абрам-мыс - на левом.

Кольский залив очень длинный и довольно узкий, на глазок - немного шире Невы. При этом дико глубокий - в районе Мурманска, говорят, до ста метров. Поэтому в него спокойно заплывают циклопических размеров ледоколы, танкеры и другие гигантские плавучие железные предметы.

Заплывают, конечно, неправильное слово. Правильно говорить - заходят. Плавают только фекалии в проруби, а корабли ходят. Как и суда. Не плавают, а ходят. Не самолет, а воздушное судно. Не можно, а разрешите. Не страница, а полоса. В Кольский залив заходят гигантские суда.

Залив не замерзает круглый год. Сказывается близость Гольфстрима.

Спрашиваю одного мурманчанина: а что там, в Абрам-мысе? Да ничего, говорит мурманчанин. Просто поселок, несколько домов. Раньше был небольшой рыболовецкий колхоз, ловили и в Баренцевом море, и прямо тут, в заливе. А сейчас просто поселок. Люди живут. А почему называется Абрам-мыс? Да кто его знает. Наверное, был там какой-то Абрам.

Абрам- мыс назвали в честь какого-то Абрама. Логично.

В Мурманске как раз началась полярная ночь. Это когда солнце не появляется над горизонтом больше 24 часов подряд. На полярном круге полярная ночь длится одни сутки. На полюсе - полгода. Таковы особенности движения небесных тел. В Мурманске полярная ночь длится около месяца, с середины декабря до середины января.

Ночью темно, утром темно. Часам к одиннадцати утра наступают темноватые сумерки, в два начинает ощутимо темнеть, в три уже темно, и дальше весь оставшийся день, вечер и всю ночь темно, до следующих темноватых сумерек.

По случаю полярной ночи Мурманск очень ярко освещен. Из окна гостиницы, расположенной на высоченной сопке, город выглядит как широкая волнистая полоса почти сплошного разноцветного переливающегося света.

Стоял у окна ночью полчаса, час. Даже не хотелось это фотографировать, процесс фотографирования казался каким-то пошловатым по отношению к этой красоте. Все-таки не удержался, пофотографировал. Зря. Снимки получились никудышными, естественно.

Накануне, в первый день, было пасмурно и тепло - около нуля. Из-за сплошных облаков полуденные сумерки получились довольно мрачными и совсем короткими. И день получился какой-то обычный, почти как в Москве. Москва, в конце концов, тоже северный город, и в пасмурные зимние дни здесь сумеречно и серо, и рано темнеет, только вроде недавно утро было, а глядишь, уже темень. Обычный серый зимний день. Много ездил по городу, туда-сюда.

Ездил на базу атомных ледоколов. На КПП спросил охранника: можно пройти, он говорит, можно, только не далеко, там еще КПП будет, туда уже нельзя, прошел по дороге среди унылых скал вдоль берега. Ледоколы стоят могучей плотной кучкой у причала, борт к борту, издалека даже не очень понятно, сколько их, то ли четыре, то ли три. Борта у ледоколов черные, а надстройки красные. Очень внушительные ледоколы, хотя в их облике есть что-то трудолюбиво-смиренное. Трудяги.

Ездил на Гору Дураков. Это крупный жилой массив, построенный на излете советской власти. Множество серых девятиэтажных домов карабкается по скалистым склонам высокой сопки. Вроде обычные дома, а получилось в результате красиво - и снизу (серые дома на кажущихся отвесными серых скалах), и сверху (с Горы Дураков открываются головокружительные виды на город и залив). Свое неофициальное название район получил из-за труднопостижимой планировки извивающихся улиц и еще более трудноусваиваемой нумерации домов. Например, на улице Кильдинской дом десять стоит вплотную к дому один, а рядом с домом двенадцать стоят два дома - четырнадцать и восемнадцать. А на Верхне-Ростинском шоссе стоит дом девять по Кильдинской улице, сама же Кильдинская улица петляет где-то далеко внизу. Первые жители района долго путались в этих петляющих улицах, частенько не могли найти в темноте свои дома. При этом они весьма экспрессивно обсуждали умственные способности градостроителей, что в сильно смягченном виде отразилось в неофициальном названии района.

Ездил в поселок Дровяное. Это на противоположном берегу залива, недалеко от поселка Абрам-мыс. Но, в отличие от Абрам-мыса, в Дровяное не ходит крошечное пассажирское суденышко по расписанию, и туда можно добраться только автомобильным транспортом. Попросил таксиста отвезти меня в Дровяное. Там ничего нет, сказал таксист. В смысле - ничего нет? Ну, поселок, пристань. И все. Все-таки, давайте съездим. Да конечно съездим, нет проблем, ваше дело платить, мое - баранку крутить, хе-хе, поехали. Через недавно построенный длинный мост, по дороге вдоль берега, вот и Дровяное, ехать всего ничего. Уже совсем темно, дело к вечеру. Три пятиэтажных жилых дома. Что-то вроде клуба. Еще какое-то здание. У маленькой пристани - маленькое судно, кажется, рыболовецкое. Около подъезда одного из домов курят и пьют пиво два молодых парня в кожаных куртках. Дверь другого подъезда открыта, за ней виднеется прилавок, продавщица, полки с консервами и бутылками. Никакой надписи - ни магазин, ни продукты, ни мини-маркет, ни 24. Просто - открытая дверь, войдя в которую, можно купить консервы и бутылки. И сигареты. И чипсы. На открытой двери - большой постер с рекламой пива «Карлсберг».

И больше ничего нет.

Развернулись и поехали обратно в Мурманск.

Навалилась тупая усталость, как в Москве после суетливого зимнего темного дня, усталость не от физической работы, а от мелкой суеты, отрывочных вялых полудействий. Немного побродил по центру, в районе вокзала, и поехал в гостиницу.

До отправления крошечного пассажирского суденышка на Абрам-мыс еще минут сорок, можно погулять вокруг центральных кварталов сталинской постройки, постоять на пешеходном мостике над железнодорожными путями. Сегодня на небе ни облачка, чистое голубое небо, солнца нет, но довольно-таки светло, странное сочетание. Свет ниоткуда. Небо наполнено светом, а источника его не видно. Цвет неба тоже необычный, поразительный, голубой и какой-то светящийся. Стоял на мостике над железной дорогой, смотрел то на юг, туда, где из-за горизонта невидимо светило солнце, то на север, где Гора Дураков и памятник Алеше, солдату-освободителю. С ума можно сойти от такого неба и света.

Тем не менее Абрам-мыс зовет. Крошечное пассажирское суденышко отправляется в 14.15. В вестибюле старого здания Морского вокзала сидят будущие пассажиры крошечного пассажирского суденышка - человек пятнадцать, примерно половина из них - люди пожилые. Наверное, все они живут в поселке Абрам-мыс. Наверное, они все приехали утром по каким-то делам в Мурманск, и теперь возвращаются в свой Абрам-мыс. Хотя, может быть, кто-то из них, наоборот, едет по каким-то делам в Абрам-мыс, а вечером вернется в Мурманск.