Пришедшие из мира имен - Леся Соколова

«всего один шаг и возврата не будет» — мелькнула мысль, от которой слиплись внутренности. И ещё одна:

«тебе ничего не принадлежит, кроме тебя самого, твой дом внутри тебя».

Я решительно двинулся вперёд в липкие объятия пустыни, охватившей меня жгучими обручами. Вся и без того влажная слоями надетая одежда, просто взмокла в короткое мгновение. Через несколько метров закружилась голова, и стало тошнить. На долю секунды я оглянулся, и меня просто замутило: там, где должен был находиться оазис моего мира, расстилалась бескрайность пустыни. Как будто и не было ничего! Как будто я уже иду целый день!

Хорошо, что я лишь на миг повернул голову, а мои ноги оставались на месте, иначе я не знал бы, куда двигаться дальше. Вот почему нельзя оглядываться — ЭТО РАБОТАЕТ, происходит на самом деле, и мне нужно идти прямо.

Не помню, как долго я шел ещё. Пространство, как будто сомкнулось вокруг меня и физически давило тоннами воздуха, я с большим трудом переставлял ноги и тащил своё тяжелое тело.

Резко стало легко, я заморгал от ослепляющего света и обнаружил себя в бесконечной комнате с белыми стенами — огромном пустом зале. Точно так же я оглянулся вокруг, боясь поменять положение ступней — белый зал повсюду, а я стою в самом его центре. Я уверен, что шаг тому назад вокруг меня полыхала жарой пустыня.

В зале было прохладно и легко дышалось, мне стало забавно, не знаю почему. Как будто бы вместе с внешним давлением, упали все камни с души, ушли тревоги. Показалось, что прошло уже много времени, и от этого я очень устал. Я глянул себе под ноги на пол и увидел на нём часто меняющиеся надписи, бегущие стрелки и какие-то схемы.

«От этой жары у кого угодно крыша съедет. Вот, уже надписи по полу бегают» — подумал я, совсем угасая, но сама по себе мысль была весёлой.

Я присел на корточки, а потом припал на колени, провёл ладонью по гладкой поверхности пола. Рука не почувствовала ни холода, ни тепла, а поверхность заиграла глянцевой девственностью — нет здесь никаких надписей, действительно показалось. На полу остался постепенно исчезающий след моей ладони.

«Интересно, следы от ног выглядят так же странно?» — подумалось мне сквозь засыпание. У меня не хватило сил, чтобы повернуть голову, разлепить веки и проверить, как выглядят следы от ног.

Глава 2

1.

Ла-ла-ла-ла-ла…ла-ла-ла — моя девочка босыми ножками бежит по берегу и подпрыгивает, когда набегающая волна касается её нежной кожи — холодно. Лала не моя биологическая дочь, но при этом самая, что ни на есть родная. Однажды, шесть с небольшим лет тому назад она выбрала меня своей мамой и с тех пор моя жизнь, наполненная до краёв её присутствием, радует меня каждым своим мгновением. За всё это время мы расставались не больше, чем на несколько часов, казавшиеся вечностью.

Зачем нужны эти несколько часов время от времени?

Во первых для того, чтобы выспаться. Эта удивительная девочка почти никогда не спит, а мне приходится! Даже во сне, я скучаю за ней.

И ещё, поскольку у меня нет постоянных отношений, иногда я хожу на свидания, относясь к этому… Как к необходимому условию для поддержания всех функций организма. Конечно, мне хотелось бы, чтобы мужчина стал кем-то большим. Но, моя жизнь и без этого наполнена настолько, что переливается через край.

Можно было бы сказать: «иногда так получается, что я провожу в обществе мужчины половину дня, уединяясь с ним…», если бы здесь вообще существовало такое понятие, как «день» или «ночь». День сменяет ночь, принося свет. Если нет такого явления, как темнота, то откуда знать, что есть свет — её противоположность?

В Ягинуине, освещённом светом двух звёзд, всегда светло и всегда День, поэтому пол дня — это гораздо больше чем вся моя жизнь.

Сейчас полдень Синона.

В свете этой звезды всё яркое с чёткими очертаниями, предметы отбрасывают резкие тени, на фоне белого неба всё кажется плоским, как будто вырезанным из бумаги. Лучи этой звезды могут вызывать жжение и покраснение, сопровождающие ожог, у людей со светлой кожей, если находиться под её прямыми лучами долго.

Синон в видя яркого диска на небосводе, я впервые увидела в Ягинуине, на моей родине видимы только его последствия в виде дневного света.

Я догоняю Лалу, чтобы надеть на её голову шляпу: тоненькие прозрачные волосики не защитят тонкую кожу от палящих полуденных лучей Синона.

— Ты смешная, имА! — но Лала не стряхивает шляпу, как сделала бы ещё пару лет назад, а хватает её за поля и усаживает глубже, — ведь знаешь, что вокруг меня экосфера и не может быть никаких ожогов!

— Знаю, знаю, но предмет, который я могу видеть и трогать — более надёжная защита, — проворчала я.

То, о чём она говорит — это развёрнутая личная среда вокруг её тела в виде сферы. Экосфера нейтрализует некоторые излучения и человеческие эманации. Такие люди, как она генерируют подобную среду вокруг собственного тела осознано.

У Лалы кожа депигментированная, бесцветная и почти прозрачная, кости её черепа в этом возрасте ещё не отвердели и состоят из хрящевой ткани, под кожей виднеется сетка сосудов, а короткие белые волосы ёжиком растут только на голове, даже бровей нету.

После заката Синона на небе останется свет от Пранаи — второй звезда, дающая совсем иной тип освещения. В её лучах кожа Лалы уже не видится прозрачной, она мягко переливается лёгким перламутром, а не приобретает серовато-бурый оттенок, как моя. Весь остальной материальный мир становится более объёмным, глубоким и цветным, при этом цвета совсем иные, чем синоническим днём. Обе эти звезды могут соседствовать на небосклоне, в этом случае более физичный Синон полностью подавляет свет Пнанаи, более тонкий, деликатный, проникающий в саму суть сокровенности. Этот свет не режет глаза, даже если смотреть на Пранаю в зените и не обжигает кожу. Праная выглядит не как плоский диск, скорее, как купол, внутри которого мы все находимся. До тех пор, пока не увидишь, в это сложно поверить, но я уже привыкла.

Ножки Лалы впервые за её маленькую жизнь коснулись натуральной почвы, она подпрыгивает, вертясь вокруг собственной оси и в стороны то на одной то на другой ноге, ей весело и радостно проживать этот новый опыт. Нам нужно научиться жить на поверхности планеты в её природном естестве, привыкнуть к одежде из растительных или животных волокон и не особенно комфортным погодным явлениям (я поёжилась на пронизывающем ветру) — это необходимо в предстоящем путешествии.

Лично я, урождённая иуби, имею этот опыт, так как, прожила полжизни, как дитя природы. Именно поэтому простые рукотворные вещи, такие как сплетенная из травы шляпа или жилет из прессованного мха, мне ближе и понятнее, чем практичный и удобный биологически адаптированный комбинезон, сгенерированный йётоном.