Ведьмочка в Боевой Академии или Единственная для Ректора (СИ) - Алора Анна

Нет, ну правда. На Лаврика я и смотреть не хотела. Надо же. Худенький да бледненький, а туда же, к чужим фамильярам подход нашел.

–Ведя-ан, — промурчал вдруг Рыська, да этак ласково. Подлизывается, значит.

— На-ко вот, лучше съешь пирожок. С яблоками и корицей, между прочим. И пододвинул мне поближе тарелочку, на которой лежал одинокий, но такой ароматный пирожок. Корочка аппетитно поблескивала. Не пожалел маслица неведомый пекарь-то.

Всё, как я люблю.

Вздохнула, да и потянулась к пирожку. Тесто таяло во рту, а начинка была вот точь в точь, как у бабули.

Вот как такое может быть? Я задумчиво жевала пирожок и поглядела-таки на Лаврика.

Парнишка тотчас замер.

-— Да ешь ты свой пирожок, Лаврик, — вздохнула я, оторвавшись наконец от вкуснятины.

Вот тоже на мою-то голову парнишка. Прямо чувствую, что с тем Лавриком все непросто.

— А в печке, Ведяночка, — прикрыл глазки Рыська, — глянь-ка, горшочек стоит. О тебе, о ведьмочке своей, между прочим, позаботился. От сердца, можно сказать, оторвал. Мрр.

Я посмотрела на своего фамильяра:

— Неужели картошечка с белыми грибами? — прямо вот вырвалось у меня. Запах-то тушеных грибов все еще витал в воздухе.

— Откуда, Рыська? — строго спросила я. А то знаю я его. Эх, фамильяр у меня, конечно, редкий. Но иной раз может залезть и в чужой пространственный карман-то. Оно, конечно, поди потом найди кто был и кто взял. Только не дело это. Чужое-то на пользу не пойдет. Мне ли, ведьмочке, этого не знать. Аура будет чужая. Чисти ее потом, разбирайся. Не, нам чужого не надо.

— Так ведь неужто, Ведянка, ты не почувствовала, не узнала? — усы у Рыськи встопорщились и он обиженно на меня уставился.

Я прищурилась.

Запах был знакомый, такой знакомый и родной. Да только откуда тут бабулиной готовке взяться-то?

Опять “дымок”? Иллюзии?

— Да сразу уж говори, — вздохнула я. — Вот все тебе тайны-то разводить.

— Так угощение это. Угощение! — Рыська поднял лапу и поднял коготь вверх.

— Дядька Силай угощает, — добавил фамильяр и отставил в сторону вылизанный до первозданной чистоты горшочек.

Сразу видно, что в его горшочке было или рагу мясное, или бефстроганов какой. Картошечку-то с грибами Рыська не больно жаловал, с голодухи только если. От сердца оторвал он.

Я подняла бровь.

Знакомое имя-то. Так ведь это ж домовой, который всей столовой заведует в Академии! Ну да. Так его называл дядька Симеон.

Только я хорошо помню, как дверь-то хлопнула, нас подгоняя из столовой той.

С чего бы ему вдруг меня угощать? Да и Рыську…

— С чего бы? — я вот с подозрением посмотрела на своего фамильяра. Домовые не больно охочи угощать чужих-то. Да что там, я и не слыхала о таком. Вот своих — это да, это милое дело.

Рыська провел лапой по тотчас победно устремившимся ввысь усам:

— Эх, Ведянка… Ну что ты у меня за ведьмочка-то такая? Известное дело, с чего. Иль ты не видишь, что с избой-то стало?

— Вижу я все! — прям вот обиделась, честное слово. — Дух дома проснулся. Родную кровь признал да и сделал так, как при бабуле было.

— Во-от! — Рыська наставительно мяукнул и погладил округлившийся животик.

— А раз признал, то и дядьке Силаю деваться некуда. Кто, как не он, тут в свое время за хозяина-то был? У бабули твоей.

Вот тут я и рот чуть не открыла.  Нет, все-таки мне еще учиться и учиться. Ну конечно! Если этот Силай был тут при бабуле и домик меня признал, то куда домовому деваться?

Я посмотрела на печку. Беленькая, вся как новенькая, и в ней точно горшочек стоит. Котелок-то мой в глубине, подальше. А перед ним глиняный горшочек с чуть закопченной крышкой.

Вкусный был пирожок. Но его явно мало. Я решительно подошла к печке и потянулась за горшочком.

— Ой! — и чуть не села на пол.

Потому что горшочек вдруг подпрыгнул и бодренько так подлетел к столу.

— А нечя самой руки-то пачкать, — послышался брюзгливый голос. — Садись за стол да отобедай как полагается.

Чьи-то невидимые руки сняли крышечку и я, благодарно кивнув, села на лавку. Тут же рядом с горшочком оказалась чисто вымытая ложка с вензелем Академии.

У стенки тихо ахнул Лаврик, про которого я чуть не забыла-то.

Вот что делает с голодной ведьмочкой неожиданно появившаяся еда.

— Дядька Силай, а дядька Силай, — протянула я. — А еще одного горшочка у вас не найдется? Тут вон парнишка голодный тоже.

— Эх, адепты… Не напасешься на вас, — буркнул недовольно невидимый хозяин кухни всея Академии.

И на столе появился еще один горшочек, а рядом с ним звякнула ложка.

— Благодарствуйте, дядька Силай, — сказала я.

— Садись, Лаврик. Одним пирожком, чай, сыт не будешь.

— А как доешь, так и начинай рассказывать.

Глава 31

Лаврик нахмурился и взглянул на меня из-под насупленных бровей. Вздохнул, но за ложку-то сразу схватился. Еще бы. Голод не тетка, а он худенький такой. Кожа да кости. И куда только вся еда девается? В рост, видать, идет. Так-то у них, в Академии, кормят хорошо.

Я повела носом. Точно, у меня мои любимые тушеные грибы с картошечкой, а парнишке-то дядька Силай гуляш мясной подал.

Принялся мой Лаврик наворачивать гуляш, да за пару минут очистил горшочек до дна. Я только головой покачала. Точно, все в рост. Да и источник магический своего требует, не отнять.

Интересно мне стало, что за магия у парнишки. Вскользь глянула еще раз на ауру. Одно поняла, что не маг огня он.

Что ж тогда делает в Боевой Академии-то?

— Спасибо, дядька Силай, — Лаврик даже ложку облизал и в горшочек положил. Дядька Силай, который так и не соизволил показаться на глаза, одобрительно крякнул.

Любил он, вот прямо как моя бабуля, когда тарелки пустые оставались.

А Лаврик опять вздохнул и посмотрел на меня своими большими серыми глазами.

Вот вижу, что ничего он рассказывать не хочет, но куда деваться?

Я ж не отстану. Ведь это первый на моей памяти случай, когда чужой человек смог увидеть сумрачную рысь.

Взглянул парнишка исподлобья и нехотя начал:

— Чего рассказывать-то… Ну, я это, родителей своих не помню.

Я села поудобнее и посмаковала последний, самый вкусный грибок. Белые грибы моя слабость, ага. Вот как. Родителей он своих не помнит… Похожи мы с ним. Я вздохнула и перекинула косу за спину. Ложку-то отложила и даже не заметила, как и горшочек, и ложка исчезли.

— Ну, тут рядом вот, с самой Академией, старик один жил. Я у него и рос, — продолжил Лаврик и тут браслет на его руке залило яркое сияние.

Парнишка вскочил как ужаленный и с явным облегчением крикнул:

— Ректор вызывает! — и был таков.

Я с досады даже ногой топнула. Да как же так-то! Вот не люблю, когда только начнешь слушать да переживать, и на тебе.

Ректор его вызывает. И тут мое сердце вдруг забилось. Светлая мать… Ну что ж такое со мной. Вот что значит ведьмочка я молодая, не инициированная. От одного упоминания о ректоре в жар кинуло. Ох, не о том думаешь Ведяночка, не о том.

Даже разозлилась. Дел у самой по горло, а в голове опять ректор поселился. Ну уж нет. Пора с новым хозяйством разобраться, а не это вот все, дела-то сердечные.

Пойду домик хорошенько рассмотрю. И да, на огородик обязательно нужно сбегать. Но пока с фамильяром своим поговорю. Строго, причем.

— Рыська! — сказала я. — А ты мне ничего сказать не хочешь?

Фамильяр неожиданно потянулся и зевнул. Да так, что сразу ясно стало — не хочет. И ведь не заставишь. Такой он у меня. А мне ж интересно прямо ужас как. И злость на него уже прошла. Ведь сытая ведьмочка это ж совсем другое дело! Покушала хорошо, прям тепло на сердце стало.

— Ры-ысь, — протянула я. — Мой ты фамильяр или где? Ведьмочка твоя просит, а ты…

Рыська приоткрыл правый глаз и нехотя ответил:

— Ну Ведя-ан… Будто сама не знаешь, что увидел он меня тогда, неужто не помнишь?

— Да помню я все. Но то тогда, и вроде обошлось. Подумал парнишка, что показалось ему. А сейчас-то что случилось?