Иди и не греши. Сборник (СИ) - Винниченко Игорь Александрович

Женя, наблюдавшая за тем, как девушки приветствовали Мишу, поняла, что он являлся их менеджером, и после второй порции довольно крепкого коктейля решительно поднялась и направилась к их столику.

— Ну что, — сказала Матильда Додику. — Я готова… Пошли?

— Летим, — сказал тот.

Она пошла вперед, игриво покачивая бедрами и оборачиваясь назад с загадочной, как ей казалось, улыбкой. Додик шел за ней, кося взглядом в сторону Жени. Он не нашел ее на месте, растерянно глянул в зал и вдруг увидел, как она садится за столик к каким-то незнакомым парням. Додик пригляделся и похолодел, потому что узнал Пака. Пака знали многие в Москве. А узнав Пака, он без труда узнал и Федю Брэка, известного завсегдатая московских ресторанов. Теперь Женя села к ним за столик, и это могло означать все, что угодно. Додик пожал плечами и поспешил за своей избранницей.

— Значит, это вы привезли столичных курочек? — развязно говорила в это время Женя.

Миша хотел сразу прогнать ее, но пьяного Федю заинтересовало новое женское личико, и он пригласил ее посидеть с ними.

— А сама чья? — спросил Миша.

— Сочинская, — сказала Женя.

— О, — сказал Федя восторженно. — Отель «Жемчужина», да? Бывали, как же… Дорогуша, ты тут с кем?

— Так, — сказала Женя, пожав плечами. — Есть один папашка… Перепил вчера, валяется в номере с похмельем.

— Так ты свободная личность, да? — рассмеялся Федя.

— Смотря для чего, — сказала Женя с вызовом.

— Так известно для чего, — рассмеялся Федя. — Для подвига, конечно. Ты способна на подвиг?

— Подвиг, это как? — спросила Женя прямо.

— Подвиг подразумевает коллектив, — заявил Федя. — Давай устроим массовое мероприятие, а? На троих? Я, ты, и вот он, — он ткнул пальцем в Пака.

— Да она же дохлая, — сказал Миша, скривившись. — Возьми любую из моих девочек, они знают, как это делается.

— Не мешай моему искреннему чувству, — пробормотал Федя, улыбаясь Жене сальной улыбкой. — Так что, сочинская принцесса?..

Женя почувствовала легкое головокружение и пожала плечами, предвкушая тяжкое, но сладкое испытание.

— Клиент всегда прав, — объявила она.

Федя засмеялся и поднялся.

— Пошли, Пак, — сказал он. — Доставим удовольствие этой милой девушке, пока ее папашка спит.

Пак поднялся, и они ушли вместе с Женей. Миша проводил их кислой миной и заказал себе коньяк.

Как и ожидалось, Матильда оказалась женщиной скорее холодной, чем страстной. Партнера она не чувствовала, и все приемы, что она использовала в деле, были исполнены почти автоматически, больше по привычке, нежели от избытка чувств. Просто бесстыдная шлюха, с единственной заботой о заработке. Додик очень скоро был разочарован ее услугами, но помня о деле, накачивал ее вином и шампанским, чтобы разговорить на нужную тему. Зато пила Матильда очень увлеченно, так что больших усилий не потребовалось. Постепенно Додик выяснил, что «эта тварь» сбежала с какой-то Изольдой нынче же вечером, и по этому поводу поднялся переполох, которого та не заслуживала. Матильда сожалела, что ей не удалось отстегать «эту сучку», как она того хотела. Это была вся информация, которой она располагала, и о пакете она ничего знать, конечно, не могла.

Додик расплатился с нею по таксе, проигнорировал ее намеки на добавочный тариф за экспортное обслуживание и выпроводил. Он принял ванну и улегся на кровать, чтобы до ждаться Женю и обсудить с нею новый поворот судьбы. Встреча с Паком в баре гостиницы по-новому освещала этот поворот. Додик был уверен, что Пак с Брэком присланы Алхимиком для того, чтобы забрать пакет с документами, и потому исчезновение девушки на этот раз не столько огорчало Додика, сколько даже радовало. Он знал, что Пак скорее всего выследит девушек и достанет их, но побег предоставил отсрочку для Додика с Женей, чтобы они смогли подготовиться к финалу гонки.

В два часа ночи, когда Жени все еще не было, Додик забеспокоился и спустился в бар. Там уже не было почти никого, кроме двух-трех проституток, и бармен не смог ответить на вопрос, куда могла деться его девушка. Додик пошел наверх по лестнице, заглядывая в коридоры этажей по дороге, и вот на пятом этаже он встретил двоих сотрудников отеля, которые тащили Женю. На ней была изорвана одежда, она была избита и исцарапана, и волосы ее были взъерошены. Додик ни слова не знал на турецком, но попытался выяснить ситуацию на плохом английском, и ему объяснили, что девушка очень плоха и нашли ее брошенной в коридоре.

Был вызван врач, который осмотрел Женю в номере и выяснил, что кроме побоев и царапин значительных повреждений на теле девушки нет. Он определил еще, что она находилась под наркотическим воздействием, и потому утешил тем, что она не чувствует боли. Девушка была жестоко изнасилована, но на предложение вызвать полицию Додик ответил отказом. Он даже заплатил всем свидетелям этого ужасного случая, чтобы информация не расходилась широко.

Она очнулась под утро, опухшая, осипшая, ничего не понимающая. Прошлая ночь представлялась ей кошмаром, и она ничего не могла вспомнить, пока Додик не напомнил ей про Пака. Она вспомнила Пака и заплакала от ужаса.

— Они со мной такое вытворяли, Додик, — всхлипывала она.

— Кто тебя просил к ним подходить? — отвечал ей Додик раздраженно. — Это Брэк, один из крутых московских воротил, представитель ресторанной мафии. Он давно уже не получает удовольствия от обычных отношений с женщинами, он просто садюга.

— Самый жуткий там был Пак, — сказала Женя. — Я убью его, Додик. Если я его не убью, я не смогу жить…

— Хорошо, хорошо, — сказал Додик. — Мы подумаем об этом. Пока же ты должна лежать и выздоравливать. Я сам займусь нашими делами.

Женя кивнула и снова заплакала.

— Это было так страшно, — простонала она.

Додик присел рядом и начал гладить ее по голове.

Утром Федя Брэк лежал в горячей ванне и попивал холодное пиво. Это странное сочетание доставляло ему немалое наслаждение, и он сладко постанывал после каждого глотка, самозабвенно щурясь при этом.

Раскрылась дверь, и вошел Пак, веселый, бодрый и жизнерадостный. Он вчера расслабился на всю катушку, это Федя помнил, потому и сиял, как блин.

— Живой? — посмеиваясь, спросил Пак.

— Пока еще поскрипываю, — сказал Федя сипло. — Что там?

— Зря время не терял, — сказал Пак. — Кое-что есть.

— Ну не тяни, Паша, — сказал жалобно Федя. — Сам знаешь, у меня башка раскалывается… Чего я вчера так нажрался, а?

— Очень хотел, значит, — улыбнулся Пак. — Ты помнишь, как мы тут бабу трахали?..

— Я? — удивился Федя. — А что за баба?

Пак плотоядно хмыкнул.

— Ничего особенного, плоскозадая и без сисек, — сказал он. — Но орала, будто под паровоз попала…

Федя посмотрел на него с сомнением.

— Ты ее не прикончил ли часом?

— Жива, — махнул рукой Пак. — Я ее в женский туалет унес, там бросил. Но, молодец баба, дергалась что надо.

— Ну и ладно, если жива, — сказал Федя, успокаиваясь. — Тебя же, суку, до баб пускать нельзя, ты же звереешь… Что узнал?

Пак цыкнул зубами.

— Ее засекли в отеле «Плаза», в двух кварталах отсюда.

— Кого, ее?

— Изольду. Ну, ты ее знаешь… В «Плазе», как выяснилось, она была с подружкой, которая по всем данным и есть наша Анастасия.

— Они там?

— Они искали какую-то тетку из узбекской культурной делегации, — сказал Пак. — Так вот, делегация эта сегодня рано утром выехала.

— Куда?

— В Анкару, к самолету. Они возвращаются в Ташкент.

— Во, падлы, — сказал Федя и отпил еще глоток пива. — Теперь нам в Ташкент надо катить, что ли?

— А что, не хочется? — спросил Пак, насмешливо за ним наблюдая.

— Чтоб они сдохли, — сказал Федя. — Я и не думал, что это дело займет столько времени. Теперь еще в Ташкент…

— Не торопись, — сказал Пак добродушно. — В Ташкенте у меня дядя живет. Я ему звякну, он проконтролирует прибытие… В Ташкент можем и завтра, да?