Жизнь, смерть и возрождение - Иван Александрович Карышев

идет; a где нужна чинность, там и она хороша. О, мир кажинного человека, кажинной души неисчерпаем; поди, скажи, где кому надо быть? где кто что сделает и как сделает? Этого нельзя сказать, потому душа человеческая есть часть Божества; а исчерпай Божество! Вы как про то разумели? Кажется, самый непутевый человек, а и ему найдется дело, где и он к месту, где и ему в радость; а другой кажется хорош, да к месту не приходится, ему найти место нужно.

Да что это, брать Михаил не идет. Какое теперь у вас время? я не считала. Уходя, брат Михаил сказал: будь вольным духом, не заботься, а я приду. Ну, вот я времени и не считала. Теперь чувствую, что будто пора уходить, а не знаю. Ну, вот и он пришел, целую вас. Да хранить вас Господь и Царица небесная.

9-го июля 1899 г.

Мир вам. Вот и я, Таня. Как живете? Как Бога славите?

В. — Мы хотели спросить тебя о счислении времени: малое время вы считаете волнами эфира, ну, a большие пространства времени, например столетия, тысячелетия, считаете вы их как нибудь? — и как именно?

О. — Этого я не знаю, може кто и знает. Вот хранители, те ведут счет о своей душе и знают, сколько душа их живет, а мы не считаем, только малое время считаем. Я спрошу у хранителя и скажу вам когда-нибудь.

В. — Затем, Таня, мы, считаем по десяткам, у нас десятичное счисление, а у вас тоже десятичное или какое другое?

О. — Нет, у нас, не так, у нас на двенадцать. Вот видишь; Троица: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой, потом Архангелы, Серафимы, Херувимы, все чины Ангелов, их девять; вот и двенадцать. Так мы и считаем.

В. — Скажи же, как по вашему например 38?

О. — А так — мы говорим три силы и сколько там еще осталось прибавь как но вашему. Я сбиваюсь. Вот так надо считать по нашему. Только это не так выйдет по вашему, потому у нас есть звуки, которые видишь и которые не видишь, и все это у нас один звук. Мы говорим; Троица и девятый вал эфира. Вы Этого не поймете, а я и сказать не умею. Да как и сказать, коли у вас таких и слов нет. Вот вас пять человек сидит тут; по нашему я не скажу пять, а назову вас всех по именам и это у нас один звук.

В. — Да как же ты говорила, что у вас шестьсот планет, как же ты их назовешь, когда их так много?

О. — А тоже самое, я каждую назову по имени и все же выйдет не шестьсот слов как по вашему, а только один звук, одно но вашему слово. Вот и выходит, что но нашему одно слово, а значить столько, сколько я могу у вас целую речь сказать. У нас один звук, но, ведь, и глаза говорят и все лицо говорит, и сердце, и ум, и все говорит, и что к чему идет, то и есть, то и значит. Как это вам рассказать, у вас и слов таких нет. Mоже, кто и может, а я не могу.

В. — Таня, а как это понять: ты считаешь и время волнами и меру протяжения волнами. Какая же между этим связь?

О. — Да; вот от одних планет до нашей планеты мы считаем 8000 волн, а до других, вот, еще 6000 волн. А эти планеты дальше от нас, чем от вас до луны. Постой, как это так, я и сама не знаю. Да разве на море вы не можете сосчитать, сколько на нем волн умещается? так и у нас все равно и тоже выходит — посчитай. Только, чтобы тут счет волн выходил, надо девять взять по девять да еще раз все на девять и это все мы так скоро переходим, как у вас одна минута, еще скорей.

В. — А как велика ваша волна эфира? Вот посмотри, это наш аршин, ну, что ваша волна больше или меньше его.

О. — О, нет, больше. Так раз в девять больше, а може, и еще больше; как вам сказать; это трудно.

В. — А как скоро вы перелетаете пространства, сколько времени ты летишь к себе домой от нас?

О. — А я не знаю; скоро, очень скоро, времени никакого нет. Да вот я сейчас была у себя на планете и вернулась, пока говорю с вами.

В. — Вот что, Таня, ты веди карандашом черту, а как кончишь вести, лети на свою планету, а прилетишь обратно, и сейчас заговори, а мы по часам посмотрим.

О. — Ладно. Ну, считайте как по вашему. Сейчас улечу — ну, что скоро?

В. — Какая неимоверная скорость и двух секунд не прошло, а ты уже была у себя дома и вернулась. Ну, Таня еще.

О. — Что же, если хотите.

В. — Да это еще скорее, еле-еле одну секунду насчитать можно. Не затруднить тебя еще третий опыт.

О. — Ничего, я рада, мне не трудно. Ну, считайте! Смотри на часы.

В. — Что же это, Таня, ты устала что ли, теперь прошло восемь секунд.

О. — Нет, усталости в нас нет, а я дома увидала свою любимую бабусю. Я поймала и посадила на палец и погладила ее, вот а опоздала. Один смех с ней, с этой бабусей. Так она люба мне.

В. — Насколько вы скорее нас двигаетесь — это, право, удивительно.

О. — Ну, что и говорить, пока вы ногу подымете, а я уже вон где, еще скорей.

В. — Ну, как же ты летишь? головой или ногами вперед?

О. — Зачем, мы всегда в одном положении головой наверх, к Святая Святых, а ногами вниз к Року. Мы никогда не оборачиваемся. Если, конечно, я захочу, я моту, но зачем, мне это не к чему.

В. — Так в каком же ты теперь находишься положении относительно нас? Где же Святая Святых — по какому направлению твоя голова?

О. — А вот, Катя, протяни свою руку; так вот, моя голова под твоей рукой, а нотами я к стенке, где висит картина. Мои ноги немного выше головы. Так я все время и разговариваю с вами.

В. — Значить, тебе