Пока бьется сердце - Энн Хампсон

— Это был фермер? — спросила девушка, заметно побледнев, несмотря на внешнее спокойствие.

— Я же предупреждал, что не хочу слышать никаких жалоб по поводу твоего поведения, — резко сказал он, и его глаза потемнели от гнева. — Как ты можешь объяснить, что твои выходки не прекращаются! Я очень сердит, что ты ослушалась меня, Кэти, но гораздо больше меня возмутило то, что ты была груба с мистером Морганом!

— Он спорил со мной, — подняв голову, упрямо выпалила Кэти.

— Он спорил?

— Ну, мы спорили, — поправилась она. — Но он был так груб со мной, правда. Он даже угрожал мне полицией, что было довольно глупо с его стороны. Что они могут мне сделать?

Чарльз устало вздохнул, его гнев утих.

— Я сказала ему, что сегодня ты зайдешь с извинениями и пообещаешь больше не появляться на его территории.

— Извиняться за то, что прошла по его полю? Я никогда в жизни этого не делала!

— Значит, это будет для тебя новое ощущение, — сказал Чарльз с удивительным спокойствием.

— И самое неприятное — если я… я сделаю это, — возразила она. — Я не чувствую, что должна извиняться перед ним…

— Ты сделаешь так, как я сказал. — Теперь его тон был непреклонен. — Я пообещал ему от твоего имени, и ты должна сдержать это обещание. — Он помолчал и более мягко добавил: — Я предупреждаю тебя, Кэти, не надо искушать мое терпение.

Но она по-прежнему стояла на своем:

— Нет, не смогу, о нет, это просто невозможно! Я так не чувствую, поэтому не смогу быть искренней.

Очередной вздох вырвался из его груди.

— В таком случае, — тихо произнес он, — ты немедленно отправишься в свою комнату и не выйдешь оттуда до тех пор, пока не будешь готова повиноваться.

Кэти изумленно посмотрела на него, на ее лице читался открытый вызов.

— Мне девятнадцать лет, а не девять! — напомнила она ему, покраснев от гнева. Никогда в жизни ее не принуждали к повиновению! Она не была знакома ни с одним видом наказания.

— Если бы тебе было девять, — неумолимо выпалил он, — я бы применил более эффективное средство! Ну, так как же? Либо ты выполняешь мое пожелание, либо остаешься наверху, пока не изменишь свое решение!

Съежившись от внезапной резкости его тона, Кэти почувствовала, как кровь отхлынула с ее лица. Эта стычка расстроила девушку сверх всякой меры.

— Я н-не буду извиняться. — Она плотно сцепила руки, а в голосе слышалось дерзкое отчаяние. — Не желаю унижаться, когда знаю, что не совершила ничего дурного.

— Мы все когда-нибудь в жизни проходим через унижение, — сказал он гораздо более мягким тоном. Но Кэти не могла представить себе Чарльза в униженном положении, поэтому решила, что с его стороны более чем несправедливо требовать от нее унижения, особенно если она убеждена, что не нанесла никому никакого вреда.

Чарльз ждал ответа, но она молчала; ее губы плотно сжались, потому что слезы готовы были брызнуть из глаз. Кэти ждала наказания и боялась, что Чарльз отменит эту поездку, о которой она мечтала всю неделю, с тех пор, как он упомянул о ней в прошлые выходные. Мрачно насупив брови, Чарльз был непреклонен, и Кэти уже почти не сомневалась, что он отменит поездку. Но, несмотря на ее опасения, он неожиданно заявил, что на время оставляет это дело, но все же надеется на ее благоразумие и верит, что, поразмыслив, она признает свою неправоту, извинится перед мистером Морганом и даст обещание больше никогда не ступать на его земли.

Напряжение не исчезало во время поездки, но по приезде в город было объявлено перемирие. Болтовня Кэти становилась все более оживленной и веселой, а Чарльз поддерживал разговор в той же манере.

Для нее он заказал книжный шкаф, позволив сделать ей самой выбор. Это доставило ей истинное удовольствие. Ее благодарность была самой искренней. Причина веселости Чарльза была непонятна, но она выяснилась во время их следующей поездки в город.

Кэти много раз заявляла, что презирает материальные блага, но, несмотря на это, она умудрилась выбрать самый дорогой шкаф в магазине!

Они пообедали в небольшом, но изысканном ресторане, и хотя девушка не полностью избавилась от своей робости, манеры ее были еще неловки, но, без сомнения, поведение стало более уверенным. Чарльз не преминул отметить это, и от удовольствия у Кэти раскраснелись щеки.

Появление официанта заставило ее припомнить счет за вчерашний ленч с Динами. Кэти рассказала об этом Чарльзу и спросила, не стоило ли ей перепроверить этот чек.

— Разумеется, нет! Надеюсь, что ты этого не сделала, дитя мое!

— Нет, — серьезно ответила она, — но сумма была такой большой — я подумала, что здесь какая-то ошибка.

— Это звучит довольно разумно. — Он весело улыбнулся через стол. — Это место — одно из самых дорогих в Лестере, так что вы еще легко отделались.

На его лбу появилась легкая морщинка.

— Миссис Дин позволила тебе заплатить? — спросил он, но почти тут же морщинка разгладилась, так как он все понял. — Дины явно пытаются нам помочь. Но я должен восполнить пробел, который образовался в твоих карманных деньгах, — добавил он. — Напомни мне, если забуду.

— О нет, я уже подумала об этом, дядя Чарльз, я должна найти работу.

— Должна? — Чарльз равнодушно скользнул взглядом по меню. — Чем именно ты хочешь заняться?

Кэти в раздумье наморщила лоб.

— Тебе не кажется, что я могла бы работать в магазине?

Девушка взяла протянутое ей меню и на мгновение сосредоточилась на нем. По ее просьбе Чарльз заказал десерт, но ничего не ответил на ее вопрос, и девушка повторила, внимательно следя за тем, как он реагирует. На его лице читалось самое искреннее веселье, и с губ Кэти сорвалось удивленное восклицание. Она откинулась на спинку стула, ощущая совершенно незнакомое ей прежде чувство. Было ли это гордостью? Без сомнения, приятно сидеть в этом роскошном месте, пока оркестр наигрывает негромкую мелодию, а ее такой красивый дядя сидит напротив… ведь он был красив, когда улыбался вот такой улыбкой. Да, решила девушка, должно быть, это гордость…

К своему удивлению, она радовалась тому, что ее дядя оказался вовсе не старым и по виду не годился ей в отцы.

— Нет, Кэти, я не думаю, что ты сможешь работать в магазине, — наконец произнес он с ударением.

— Почему же? Эта работа не выглядит такой уж тяжелой.

— Я не очень задумывался над этим, — продолжал он также весело, — но неужели ты считаешь, что сможешь выдержать за прилавком восемь часов? — Сама эта мысль показалась ему настолько забавной, что он рассмеялся, однако вскоре принялся серьезно обдумывать ее.

Ее лоб снова наморщился, на этот раз от внезапных сомнений.