Лагерь «Зеро» - Мишель Мин Стерлинг

Отличные льготы, достойная зарплата. Живите и работайте в самом инновационном исследовательском кластере в мире. Заинтересовались? Заполните анкету и расскажите нам, почему именно ВЫ заслуживаете быть частью нашего будущего.

Впервые Роза услышала о Плавучем городе от одноклассника, чей отец пытался добраться до него на резиновой лодке. Он потерял работу в отделе морепродуктов местного магазина и услышал, что если попасть в город, то можно найти хорошую работу. Однако добраться до береговой линии он не успел: его задержал и отправил обратно на материк морской патруль, со штрафом и бессрочным запретом входить в их территориальные воды. Когда Роза спросила у одноклассника, зачем его отец так рисковал, тот ответил: «Папа сказал, что если повезет найти там работу, то больше никогда не придется переживать из-за денег».

Роза тут же заполнила анкету и указала свой опыт работы по обслуживанию коттеджей:

Я провела всю жизнь, работая в месте, которое отказывается проститься с прошлым. Каждый сезон я убирала и готовила девять старинных коттеджей для гостей, которых успокаивают реликвии ушедшей эпохи. Но я хочу другой жизни, не той, в которой родилась. Я хочу видеть будущее, которое строит Плавучий город.

Когда Роза получила приглашение пройти собеседование в Плавучем городе на следующей неделе, она была удивлена, обрадована и в то же время глубоко обеспокоена. Подумает ли мать, что дочь решила ее бросить? Начнет ли завидовать, что Роза наконец нашла выход? Вина раздувалась внутри подобно воздушному шару, и Роза все пыталась придумать способ, как рассказать матери о своих планах. Но, как оказалось, голову можно было не ломать.

Как-то за ужином мать вдруг посмотрела Розе прямо в глаза:

– Ты уезжаешь, да?

Роза оцепенела. Она не рассказывала ни о планах, ни о собеседовании.

– О чем ты?

– Все в порядке. – Мать взяла ее за руку. – Я видела, как ты паковала книги в сарае.

Роза с облегчением кивнула и выплеснула все, что накопилось.

– У меня собеседование в Плавучем городе, но я обещаю, что навещу тебя, как только смогу.

Мать улыбнулась и сжала руку Розы.

– Я так тобой горжусь. Наконец-то ты делаешь то, на что у меня никогда не хватало смелости. Ты выбираешься из этого места.

Роза с трудом дотащила сумки, набитые книгами и одеждой, до станции и купила билет в один конец на ближайший поезд на юг. Он оказался почти забит, и Роза прошла один вагон насквозь, затем – следующий и еще, пока не нашла единственное свободное место в самом последнем. Все пассажиры коротали время в Сети, их глаза бегали туда-сюда вместе с движением ленты, взгляд машинально падал на проходящую мимо Розу, а затем возвращался к глубокому сну, который дарил им Флик.

Трехчасовую поездку Роза провела, прислонившись к стеклу и наблюдая, как мимо проносятся сосны и дощатые дома. Вскоре маленькие городки уступили место постиндустриальным руинам, дававшим понять, что Бостон уже близко. Заброшенные текстильные фабрики с разбитыми окнами, опустошенные гранитные карьеры, полные ила и пластика реки, груды расчлененных автомобилей на свалках металлолома. Люди стояли на переходах, ожидая, пока мимо промчится поезд, но даже из него Роза видела, что и они все подключены к Флику. Миллионы людей, уткнувшиеся в свои каналы, поглощали и перерабатывали информацию, которую предлагала им лента. Эта мысль заставляла Розу ощущать глубокую безутешную грусть.

Бостон, ценимый за свою историю и архитектуру, превратился в плацдарм для виртуальной реальности. Исчезли парки, площади, зеленые насаждения на набережной. Исчезли рынки, уличные кафе, скверы. Теперь Бостон стал городом ресторанов быстрого питания и доставки, пустых витрин и темных офисных башен. Никто не хотел жить в городе настоящего, когда в Сети можно перенестись в любой другой исторический период. Гонконг 2000-го. Нью-Йорк 1970-го. Рим 1500-го.

Те немногие, кто ходил по улицам, тоже шли на поводу у Флика. Роза выбрала модель Бостона примерно 1895-го. Флик синтезировал архивные фотографии и создал сжатую историческую картину. Внезапно прохожие превратились в мужчин в длиннополых сюртуках и шляпах, в женщин в пышных платьях и с зонтиками в руках. Мимо со скрежетом пронесся трамвай. Запахло дымом и лошадиным дерьмом, заскользили под ногами камни мостовой: недавно прошел дождь. Роза двинулась по пешеходной дорожке, освещенной газовыми фонарями, в сторону Общественного сада Бостона, где цветущая вишня пускала по пруду розовые лепестки.

Добравшись до Бойлстон-стрит, Роза обнаружила, что Бостонская публичная библиотека всего в нескольких кварталах. Про библиотеку Роза знала еще в начальной школе, когда учительница показывала классу архивные изображения многих рядов книг в кожаных переплетах и читального зала с богато украшенным куполом.

– Первая публичная библиотека Америки, – пояснила учительница, рассказывая, что в эпоху до Флика считалось обычным делом посещать здание, где хранились десятки тысяч книг. – Можно было снять любую книгу с полки, полистать ее, а потом взять на время себе и прочесть дома.

– Фу, это долго! – воскликнул кто-то из класса, и все расхохотались.

– Да, небыстро, но в том и заключался весь смысл. Чтобы вникнуть в книгу, нужно уделить ей время. – В голосе учительницы зазвучала тоска; Роза часто слышала ее у старшего поколения, показную сентиментальность, с которой они говорили о жизни до Флика.

– Что стало с библиотекой? – спросила Роза.

– Когда все книги загрузили в базу Флика, физические носители стали не нужны. Самые редкие тома отвезли в библиотеки Уолдена, остальные переработали, чтобы освободить место под серверы. Сейчас там находится центр обработки данных, но вы все еще можете прогуляться рядом и посмотреть на первоначальное здание.

Добравшись до Копли-сквер, Роза увидела вдалеке библиотеку. В 1895-м ее только достроили, выгравированные на мраморе надписи казались яркими и четкими: «ВХОД СВОБОДНЫЙ». Стоя на краю тротуара, Роза прочитала имена давно умерших философов, писателей и композиторов. Все они считались гениями и были мужчинами.

Роза отключила Флик, чтобы увидеть здание в настоящем. Имена остались на месте, но потерлись и поблекли. Сквозь окна виднелось зеленое свечение серверов, придававшее всей Копли-сквер жутковатый вид. Учительница говорила, что избавились не только от книг, но и от столов, ламп и стульев, чтобы хватило места рядам серверов, исчислявшихся тысячами.

– Каждый сервер хранит данные тысячи человек. В единственном читальном зале теперь заключены миллионы каналов.

Запрокинув голову, Роза всмотрелась в исходящее зеленоватым свечением здание. Она тоже где-то там? Все, что она искала и о чем думала, интересы и желания, семья и медицинский анамнез, все воспоминания и личные мысли сжаты в крошечную черную коробочку? Канал даже сейчас фиксировал ее географическое местоположение, отслеживал путь, оценивал следующие шаги. Он стал ее второй кожей с детства и будет таковым до самой смерти. «Не переосмысление ли это собственной смертности, – гадала Роза, – осознавать, что однажды тело, в котором ты обитаешь, исчезнет, а все данные за всю твою жизнь останутся зеленовато светиться на сервере?»

Тогда что же такое тело? Задумавшись, Роза направилась на восток, к гавани. Она ощущала себя разбухшей книгой в мягкой обложке, как те, что лежали в ее спортивной сумке. Бесполезной. Устаревшей. Книгой, загруженной в облако для будущего других людей.

Подойдя к докам, Роза уставилась в темную воду. Стеклянные шпили Плавучего города устремлялись ввысь. Жители поднимались и спускались в лифтах, скользящих вдоль блестящих зданий. Гладкая монорельсовая дорога изгибалась вдоль массивных теплиц, скотобоен, торговых площадей и сверкающих жилых башен. Если поспешить, можно успеть как раз вовремя.

Толпа уже устремилась к станции метро. Она влилась в поток и проехала три станции до Третьего сектора, где, согласно объявлению, должно было проходить собеседование. Когда Роза вошла в стеклянный вестибюль Третьей башни, туда уже набилось множество людей, которые толкались в попытке не потерять место в очереди. На стену проецировалась аэрокарта Плавучего города.

– Плавучий город разделен на четыре концентрических сектора, – вещал из динамиков спокойный женский голос. – Внешний круг, известный как Первый сектор, – район, где наши граждане совершают покупки в огромной сети торговых центров и где до края набережной простираются теплицы и солнечные батареи. Во Втором секторе инженеры и предприниматели в стеклянных шпилях внедряют технические новшества, проводят мозговой штурм, дабы решить проблемы, с которыми человечество столкнется завтра. Третий сектор – развлекательный район, где рестораны, бары и кинотеатры предлагают жителям пообщаться и отдохнуть. И, наконец, Четвертый сектор, что лежит в самом сердце нашего города, – эксклюзивный клуб «Петля».

В центре города засветился тонкий серебристый кружок. Проекция потускнела до черного, а затем вспыхнула заново.

Роза прочитала список вакансий, доступных по ее анкете (только черная работа