Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава (СИ) - Афанасьев Семён

Сложные впечатления русского человека, возникающие лично у меня в такие вот моменты работы классического местного этикета, иногда передать словами сложно. А знаков глазами, кажется, мой батя не понимает.

Поморгав ему секунды три, я в итоге сдался на милость течения. Пусть выступает с трибуны дальше.

– Ваш сын сегодня впечатлил меня в одной деликатной ситуации, – продолжила бойко тарахтеть красноволосая, как будто это был её отец, а не мой. – И мы с ним познакомились.

– Угу. Шоколадный торт, – уже вроде как заинтересованно пробормотал себе под нос родитель, поощрительно ей кивая.

– Как у нового товарища вашего сына, у меня есть вопрос лично к вам. Меры предосторожности, с вашей точки зрения, на какой период рациональны? Извините, если я вмешиваюсь не в своё дело.

– Примерно до последнего воскресенья месяца, – что-то прикинул отец, не обращая вообще никакого внимания на её последние слова. – До семи утра. Но он в Тамагава не круглыми сутками, так что ночь и воскресенье я бы исключил.

– А какой участок его регулярного суточного маршрута, с вашей точки зрения, потребует наибольшего внимания? – изображая покорность и деликатность, Цубаса даже наклонила голову вбок, к плечу. – Это вообще прогнозируемо?

– У вас вид, как у начальника и сотрудника, в момент постановки задачи, – пробормотал я уязвлённо, но не был замечен вообще никем.

– Девяносто процентов фокуса, как по мне, это Тамагава, – хмуро признался отец, опуская взгляд и на полном серьёзе обсуждая такие вещи с абсолютно посторонним человеком.

Ну, для него – с посторонним. Мне-то с Цубасой, как ни парадокс, уже и комфортно, и легко, и интересно. За час общения, с высоты почти сорока лет за спиной, такие вещи можно чувствовать безошибочно.

Хотя, лично я б кого-либо своими проблемами вообще грузить бы не стал. Даже близких и давних знакомых. К которым Цубаса точно не относится.

– Господин Асада, как насчёт короткого частного контракта? – выдала, видимо, какое-то деловое предложение красноволосая, подбираясь, словно не совсем трезвый мичман перед случайно нагрянувшим начальством. – Я ещё не уволилась из МО окончательно, и процесс затянется до повторной медкомиссии. Это как раз примерно тот период, который указали и вы. По тридцатипроцентному уровню вашей обычной ставки, – тут же уточнила она. – Хотя я стою дороже.

– Наработать портфолио хочешь? – вроде как понимая подоплёку, буднично уточнил отец, глядя на документы сбоку на столе.

– Да.

– Пусть Маса перешлёт мне твои контакты. Спасибо. – Батя коротко кивнул красноволосой, затем, чуть слабее, остальным девчонкам.

И, не обращая никакого внимания на меня, отключился.

– Кто бы мне объяснил, что это было? – в полной тишине задумчиво сказал я.

– Это всё она, – три девичьих пальца на противоположной стороне стола скрестились на Цубасе. – Мы с тобой просто так общаемся, без деловых оттенков!

– Слушай, объясни, а? – спросил я в итоге новенькую. – Какого вообще чёрта?! А то такие странные ощущения, как у проданной на рынке собаки. Как будто поимели, но не могу разобрать деталей…

– П-ха-ха-ха… – на несколько секунд всем присутствующим, кроме меня, стало донельзя весело.

– Я только что нашла себе подработку, – серьёзно ответила Цубаса, отсмеявшись. – Компания твоего отца на коротких отрезках времени, случается, нанимает на гонорарной основе специалистов со стороны. Тут тебе лучше у него это выяснить в деталях… Я просто воспользовалась моментом.

– Это что-то означает лично для меня?

– Будем много общаться и много времени проводить вместе, – весело тряхнула волосами красноволосая. – И это, чемпион, ты не подумай. Так-то, ты мне тоже нравишься! Но и деньги нужны… Плюс репутация. В некоторых кругах. Нарабатывается по кирпичику.

– А ты не боишься, что такое раннее сотрудничество с ними, – Сора кивнула в мою сторону, – твоей репутации рейтингов не прибавит, а только убавит?

– Из Информационной Академии ушла. Карьеру буду делать не на Государство. Об организации его отца, – кивок в мою сторону, – слышала до того, как оказалась у вас. Работа нормальная, а все приложения от МО у меня всё равно ещё долго будут активны. Их за две недели не поотключаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})* * *

Там же. Через десять минут.

– Что-то есть в этом неправильное, – продолжаю ворчать я по инерции, пока мы приканчиваем второй шоколадный торт.

На сегодня – последний кондитерский шедевр, потому что больше двух местная столовка не держит. Продукт дорогой, покупают редко, хранится недолго.

– Что именно неправильно? – мгновенно вскидывается красноволосая. – Что не так?

– Чувствую себя вещью и использованным предметом одновременно. Да и отец раньше так никогда себя не вёл.

– Ну, возможно, у него есть какие-то неизвестные тебе основания для такой позиции, – скругляет углы Цубаса.

А мой концентратор добросовестно выдаёт:

Достоверность информации собеседника-цы ……… 70 %. Дельта: недосказанность контекста.

Достоверность транслируемых эмоций собеседника-цы ……… 85%. Дельта: параллельные мыслительные процессы.

Интересно, что бы это всё ещё значило.

В принципе, мне не нужна местная техника, чтоб с высоты опыта увидеть: девочка просто недоговаривает.

Да, относится ко мне доброжелательно, не юлит, ведёт себя искренне.

Просто не говорит всего, что знает.

А с другой стороны, не мне на эту тему предъявлять.

– Сама идея мне нравится. – Решаю подвести краткий итог, потому что мы тут и так засиделись. – Находиться в таком обществе – это только позитив. – Обвожу взглядом четырёх почти моделей, как на мой вкус. – Но меня терзают смутные сомнения на тему того, как ты собираешься выполнять свой договор с моим отцом. Тебе нужно, как минимум, моё содействие, нет? А об этом речь вообще не шла.

– Хорошо бы, – мгновенно озадачивается Цубаса. – А что, по этому пункту у нас проблемы?

Она вскакивает со стула и вертится вокруг своей оси.

– Я приятная, внимательная, неглупая, ненавязчивая…

В этом месте три её подруги фыркают и давятся кто чаем, кто тортом.

– Почти. – Спокойно завершает мысль красноволосая. – А с языками и литературой у меня вообще нет проблем. Я ж из ИА! – как будто мне это о чём-то говорит… – Переведусь к тебе в класс за день, завтра буду с тобой за соседней партой.

– Вот так, бывало, раньше и жениться приходилось, – вздыхаю, поднимаясь из-за стола. – Стремительно, незапланированно и надолго.

– Она хорошая! Ты не пожалеешь! – отчего-то вскидываются её спутницы.

Достоверность информации собеседников ……… 99 %. Дельта: отсутствует.

Достоверность транслируемых эмоций собеседников ……… 99, 94939 %.

– Самое смешное, что я собирался поднять вопрос о своём переводе на ваше отделение. – Продолжаю уже стоя. – Плюс сегодня заведующий гуманитарной частью масла в огонь подлил. Вот как раз собирался поесть, обдумать и двинуться переводиться.

– Да ну?!

– Когда?

– Зачем?

– Правда?!

Всё-таки, женщины есть женщины. С красноволосой в момент слетает её чопорность и деловитость, а сама она начинает излучать неподдельное любопытство.

– На гуманитарном, из функционального для моей будущей карьеры есть только языки, – отвечаю честно, удерживая в уме возможность работы техники и с их стороны. – Но английский я знаю и так, без Тамагава. Причём, знаю его хорошо… Кроме английского, свободно говорю ещё на одном языке, и почти свободно – на втором. Если загибать пальцы на тему моего функционала: английский – аналитический язык. Тот, который у меня второй свободно – полисинтетический. Третий, почти свободный – агглютинативный, как и японский. Вот теперь вы мне скажите: есть ли мне что делать на гуманитарном?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я уже чуть разобрался в приоритетных целях местного образовательного процесса, потому добавляю: