Охотник на творцов - Александр Лобанов (АТ)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я же предупреждал: не лезьте ко мне, гребанные сектанты! Не пойду я в ваш храм Книги! – курок доброжелательно щёлкнул, позволяя ускорить течение мысли в нужном направлении.
Если не считать ружья, владелец жилья предстал во вполне приличном виде (я и половину времени дома так не выгляжу): тапочки на босу ногу, потёртые шорты до колена и голый торс, где отчётливо виднелся небольшой животик. При этом он мгновенно подтянулся, и на нём даже проступили кое-какие мышцы, стоило Максиму увидеть, что к нему пришла леди.
– Доброго дня, – я чуть натянуто улыбнулся. – Вероятно, вы нас с кем-то спутали. Если позволите, мы документы покажем, – и под тяжёлым взглядом хозяина продемонстрировал свою ксиву.
Надя замешкалась лишь на миг. Максим скользнул по бумагам усталым взглядом. Казалось, его глаза вот-вот поглотят тёмные круги вокруг. А затем его плечи опали, и ружьё опустилось. Мужчина почесал патлы до шеи и выдал:
– Прошу прощения. Просто адепты “Последней Книги” уже достали. И добрых слов они не понимают, – короткий зевок и уточнение: – И чем я могу помочь Редакторам? Или скачанные мною сериалы уже вне закона?
– Если там два сезона подряд одни и те же персонажи, то вполне возможно, – не стал я поддерживать шутку. Ибо бесконтрольное распространение информации – это не только свобода, но и бесконтрольная Вера. – Но пока мы бы хотели поговорить о вашей сестре!
Нас ещё раз просканировали взглядом и без лишних слов распахнули входную дверь, приглашая войти на разговор. Более того, оставив нас раздеваться, Максим побрёл на кухню, где и пристроил ружьё в сейф рядом с бутылкой водки. Забавно, но сейчас для написания истории нужно больше разрешений, чем для покупки оружия.
Быстро раздевшись и разувшись, мы с Надей последовали следом по коридору. Но я успел обратить внимание, что дверной короб входной двери усилен, словно готовились поставить вторую дверь, да бросили на полпути.
В проходе открылся вид на гостиную и дальше мельком на дверь комнат. Квартира досталась мужчине явно в наследство от родителей – три комнаты, из которых жилые максимум две. Одна вовсе заперта на навесной замок. В квартире убирались, но всё равно стоял лёгкий пофигистичный хаос: мебель – серванты, шкафы и прочее, что значительно старше владельца и не нужно в быту – обои, потолки и полы потрёпаны и готовы вот-вот развалиться.
Брут мягкой поступью соскользнул с плеча и шмыгнул за старый, пропахший древностью диван. У нас, конечно, нет ордера на обыск, но осмотреться нам никто не запрещает!
– Не думал, что сестрой заинтересуются через столько лет после её смерти, – Максим уселся за стол, где уже на треть была съедена яичница не только с колбасой, но и с луком. Язва в желудке ностальгически забурчала, напоминая, что пиво не является полноценным обедом, а завтрак я пропустил. Хозяин это тоже услышал и бросил: – Присаживайтесь. Чайник уже греется. Я сейчас доем и нарежу бутербродов и вам, и себе на работу. А вы говорите: чего хотели?
– Нам нужна информация о вашей сестре. О том, какую за историю она создавала? Как? С кем? И что в результате с ней произошло? – Надя была вкрадчива, в голосе сквозило лёгкое сочувствие и ненавязчивая сила.
– Её история? – Максим усмехнулся одновременно и грустно, и с весёлой искоркой в глазах. – Лучший из успехов моей маленькой малышки и её же приговор. Я даже не удивлён, что через столько лет “Судья желаний” сумел испортить кому-то ещё жизнь. История с характером!
Из ностальгического порыва души Максима вырвал свист закипающего чайника. Хозяин быстро засуетился, наливая чай, нарезая обещанные бутерброды и чётко начав рассказ по теме, похоже, уже не раз поведанный в своё время:
– Всё началось со смерти родителей. Ей тогда шестнадцать было. Мне двадцать. Я бросил учёбу и устроился на завод, чтобы обеспечивать себя и сестру. А Маша по моему настоянию продолжила учиться. Но пытаясь уйти от переживаний, начала писать истории. Через два года она поступила в наш университет на филолога и переселилась в общежитие, чтобы “вырваться из давивших на неё стен”. Тогда мы практически перестали видеться: я работал, чтобы оплатить и жизнь, и её учёбу; она честно получала знания, подрабатывала и пыталась писать свои истории.
Мы отвлеклись на время. Бутерброды с чаем зашли на ура! А Максим, наконец, расправился с остатками своей яичницы. Атмосфера в кухоньке значительно потеплела.
Надя, как обычно, блюла фигуру, посему вместо еды отвлеклась на цветок, стоящий на подоконнике. Длинные стреловидные листья тёмно-зелёного цвета, чуть опавшие и подсохшие по краям и на кончиках. В ботанике мои познания лишь едва выше нуля, поэтому назвать растение я не смог бы даже под пытками.
Можно вспомнить народную мудрость, в которую верят, но на ум приходит только: если в доме ругаются, то цветы гибнут. Для одиночки немного неактуально. Но Наде этот цветок мог поведать куда больше, если вспомнить её направленность. И она теперь бережно врачевала растение, напевая себе под нос.
– В середине первого курса Маша встретила парня, – Максим отвалился на пожелтевший от времени массивный металлический советский холодильник, который покачнулся и заржавевшим уголком обломанной ножки упёрся в липкий, продавленный линолеум. Но стоял уверенно. Собеседник продолжил рассказ: – И как это обычно происходит, любовь-морковь, романтика и розовые сопли. Признаюсь, когда я только узнал, то чуть не пошёл и не прибил этого проходимца, – и вновь грустная улыбка, как символ раны на душе.
– И что же помешало? – когда пауза начала затягиваться, напомнил я о себе, так как обои с имитацией красного кирпича да белёный потолок с трещинами рассматривать не особо интересно.
– Спать хотелось после смены, в связи с этим решил до конца выслушать, что сестра расскажет. Как оказалось, парень был не дурак и романтическую чушь сумел направить на пользу сестре – дал ей дополнительный стимул учиться. И даже в творчестве помог! Маше никогда не хватало усидчивости написать что-то глобальное. Он же стал тем, кто не давал ей творчески выгореть, а поддерживал равномерное пламя интереса. Как потом признался мне: “Его избранница должна быть сильной и самостоятельной”.
– Это был соавтор “Судьи желаний"? – напрягся я. – Как его звали? Где жил? На
