Любопытство наказуемо - Энн Грэнджер

— Я ведь говорила, что не надо приглашать Бреннана; от него одни неприятности, — выпалила мисс Фиби. — Ах, Кристина, скоро все графство только об этом и будет говорить! Сплетни, скандал! Мы не сможем нигде показаться, даже в церкви!

— Возьми себя в руки, Фиби. Соседи скоро обо всем забудут. Мы же должны держаться сдержанно и с достоинством; нельзя допускать, чтобы какой-то несчастный случай вынудил нас переменить образ жизни.

Я решила, что мне пора вмешаться:

— Прошу прощения, мисс Роуч, но мне, к сожалению, уже доводилось участвовать в расследовании убийства.

Мисс Фиби вскинула руки вверх, что-то пискнула и упала на спинку кресла.

— Вот как, в самом деле? — Казалось, мои слова ее нисколько не удивили.

— Подобные вещи не могут оставаться чьим-то личным делом. Полицейским придется допросить всех, кто здесь живет.

— Но что мы можем им сказать? — прохныкала мисс Фиби.

— Вот именно, — кивнула ее сестра. — В самом деле, что? Если констебль Гослинг забудется до такой степени, что попробует докучать нам с сестрой, я живо поставлю его на место. Бреннан был жуликоватым малым. Шатался по всей округе, ввязывался в драки, якшался с отбросами общества. Наверное, поссорился с таким же мерзавцем, как и он сам; его противник решил отомстить, выследил его и напал на него в нашем парке. Какое отношение к их ссорам имеем мы?

Я подумала о ноже, но решила, что сейчас не время упоминать о нем. К счастью, вернулся доктор Лефевр; он немного запыхался, но торжествовал:

— Тело останется на месте до приезда Гослинга. После того как констебль осмотрит место преступления, тело можно будет увезти. Есть ли поблизости похоронное бюро?

— Нет, — решительно ответила мисс Роуч, словно само предположение, будто кому-то в графстве могут потребоваться услуги похоронщика, казалось ей неестественным.

Мисс Фиби прошептала:

— В деревне живет плотник; он и делает гробы, когда потребуется. Он изготовил красивый гробик для ребенка Люси. Его везли на кладбище в нашей карете, а мы шли пешком позади. Церемония прошла очень достойно.

Я живо представила себе печальную маленькую процессию и вспомнила шутку доктора о «плакальщиках на похоронах», когда мы следом за двуколкой поднимались на холм по пути к «Прибрежному».

— О похоронах Бреннана речи пока нет, — возразил доктор. — Но его тело нужно где-то хранить до… до того, как его осмотрят. Обычно при похоронных бюро имеются покойницкие. Возможно, что-то предложит Гослинг, когда доберется сюда.

Я понимала, что доктор имеет в виду вскрытие, но мне показалось, что сестры Роуч ни о чем таком не догадываются. Они озадаченно переглянулись.

Доктор продолжал более отрывисто:

— Далее. Я хотел бы довести до вашего сведения, что дело потребует внимания Скотленд-Ярда.

Обе молча уставились на него. Судя по выражению лица мисс Фиби, она понятия не имела, что такое Скотленд-Ярд. Ее сестра Кристина смотрела на Лефевра так, словно он вдруг сошел с ума, уподобившись своим пациентам.

— Чушь! — отрезала она.

— Увы, моя дорогая, скорее всего, это необходимо. Кроме того, если сюда приедет совершенно посторонний человек и начнет наводить справки, это гораздо лучше, чем если расследовать дело будет тот, кого здесь все знают, у кого здесь, возможно, есть родственники или знакомые, склонные посплетничать…

Стало ясно, что последний довод произвел сильное впечатление на обеих сестер. Фиби наклонилась вперед и робко тронула сестру за плечо. Кристина Роуч молча ждала объяснений.

Доктор Лефевр поспешил закрепить успех. Он указал на меня:

— К счастью, мисс Мартин знакома с одним инспектором Скотленд-Ярда… из уголовного розыска.

— Из уголовного розыска? — задумчиво переспросила мисс Роуч.

— Вот именно, мадам. Сотрудники уголовного розыска ходят в штатском. В ваш дом не придет полицейский в форме, что неизбежно породило бы слухи. По словам мисс Мартин, инспектор Росс вполне достойный джентльмен.

Я ничего подобного не говорила. Бен не притворялся джентльменом; возможно, он даже оскорбился бы, узнав, что его так назвали.

— Он очень тактичный, — вступила в разговор я, — и образованный.

— Тогда почему он служит в полиции? — осведомилась мисс Роуч. — Не важно, не рассказывайте. Наверное, какой-нибудь скандал в прошлом вынудил его заняться этим ремеслом.

Предположение, будто Бен Росс ничем не лучше Джеймса Крейвена, который проматывает отступные в Кантоне, возмутило меня. Я открыла было рот, собираясь возразить, но доктор Лефевр посмотрел на меня и покачал головой. Пришлось промолчать, хотя внутри у меня все кипело.

— С вашего позволения и если это возможно, — продолжал доктор Лефевр, — я хотел бы сегодня вечерним поездом отправиться в Лондон. Разумеется, я попаду туда сегодня, если успею вовремя на саутгемптонский вокзал. Но, судя по тому, что Гослинг не торопится сюда, что кажется мне все больше подозрительным, я едва ли успею на поезд сегодня. В таком случае уеду завтра, на рассвете. Конечно, я сразу же зайду к вашему брату и сообщу ему…

— Боже всемогущий, Чарлз! — простонала мисс Фиби. — Что же он скажет? — Она снова безвольно упала на спинку кресла.

— Фиби, тебе нужна нюхательная соль? — безо всякого сочувствия осведомилась ее сестра.

— Нет-нет, Кристина. Я только…

— Если уж не можешь вести себя разумно, по крайней мере, сиди тихо. Конечно, Чарлзу необходимо обо всем рассказать. Что ж, хорошо. — Кристина Роуч подняла руку и указала в сторону Лондона. — Пусть пришлют человека из Скотленд-Ярда!

Часть вторая

Глава 9

Инспектор Бенджамин Росс

Говорят, что у полицейских с годами вырабатывается настоящее чутье на неприятности. Я сам не слишком полагаюсь на необоснованные инстинкты, предпочитая факты, которые можно продемонстрировать в суде. Факты превращаются в доказательства, а с помощью доказательств можно уличить преступника: факты — не какое-то непонятное чутье. Адвокаты быстро разделываются с теми, кто основывает свои обвинения на инстинктах и эмоциях. Правда, сами они любят взывать к чувствам присяжных, но такого рода игры быстро пресекает судья.

И все же долгий опыт научил меня различать, когда свидетель не до конца откровенен… и когда от него можно ждать неприятностей. Конечно, такие улики не покажешь почтенным судьям в париках, но не обращать на них внимания способен только дурак.

С тех пор как Лиззи уехала из Лондона, мной владело смутное, но неотступное ощущение близящейся катастрофы. Я сурово внушал себе: все только потому, что я питаю к Лиззи определенные чувства. Я с самого начала был против ее поездки в Гемпшир. Я не поверил истории, рассказанной ей мистером Чарлзом Роучем. Кроме того, мне не нравились дела, к которым прикладывала руку миссис Джулия Парри. Я знал, что миссис Парри не заботят неудобства или риск других при условии, что ее саму это не коснется. Она мечтала выгнать Лиззи из своего дома. Я все понимал; мне и самому хотелось, чтобы Лиззи поскорее съехала от миссис Парри, но по совсем другим причинам. Откровенно говоря, у меня имеются собственные мысли по поводу того, почему и как ей следует съехать от жены своего крестного.

И все же миссис Парри преуспела в своих махинациях, а я ничего не добился — отчасти из-за моей собственной неуклюжести, а отчасти из-за своеволия Лиззи. Нет, конечно, я не мечтаю о том, чтобы ее характер изменился… и все же мне бы хотелось, чтобы моя любимая иногда прислушивалась ко мне.

Ну вот, теперь вам все известно. Вот какие чувства обуревали меня утром в среду, когда я пришел в Скотленд-Ярд. Осталось упомянуть еще об одном. С утренней почтой я получил письмо из Гемпшира, написанное Лиззи в ночь ее приезда. Она занимательно описывала свое путешествие, но почти ничего не сообщала о членах семьи, в которой ей предстояло жить. Лишь обмолвилась, что одна из сестер Роуч похожа на дракониху, а вторая — ее бледная копия. Что же касается молодой женщины, чьей компаньонкой должна была стать Лиззи, так та показалась Лиззи совсем девочкой. Только один человек заслужил ее подробного описания — некий доктор Лефевр. Я узнал о докторе столько, что невольно встревожился.

Вот почему первым делом по приходе на работу я взял медицинский справочник и стал искать в нем имя энергичного доктора. Я надеялся, что не найду его и сумею доказать Лиззи, что ее попутчик — самозванец. Потом я помчусь в Гемпшир и арестую его. Правда, я не знал, какое обвинение ему предъявлю, поскольку законы нашей страны великодушны к самозванцам. Тот, кто пожелает или кому не хватает мозгов, может объявить себя хоть герцогом или королем, лишь бы он не пытался извлечь из своей затеи финансовую выгоду. В таком случае представители закона склонны смотреть на подобные выходки сквозь пальцы.